Вадим Кирпичев - Вечник

КОД — НЕТ КОДА. РЕСТ — НЕТ РЕСТА. РЕКОМЕНДАЦИИ — НЕТ РЕКОМЕНДАЦИЙ.

Такого ответа Бруно ожидал меньше всего. «Теща», которой только дай поучить уму-разуму нерадивую полицию да попичкать ее советами, да помурыжить рекомендациями, а объемом и заумью своих наставлений она могла поспорить с дюжиной настоящих тещ, на этот раз не нашла для него ни единого слова. Это был приговор. Даже покойники имели у «машины судьбы» рест, пусть и нулевой, но чтобы его не было вообще…

— Помочь? Может, все-таки случилось что?

К задумчиво бредущему в неизвестном направлении Бруно подошел все тот же толстенький маер с платком в руке.

— Спасибо. У меня все отлично, — ответил молодой человек, и в тот же миг невесть откуда взявшиеся двое межевиков предъявили ему свои значки, подхватили под руки и потащили в сторону полицейского управления. Мелькнула лестница, холл, из толпы вынырнул яйцеголовый нобиль Службы с лицом мумии, скомандовал и повел всю тройку за собой.

В бешеном темпе пройдя несколько поворотов и коридоров, они подошли к лифту. В кабинку с Бруно зашел только нобиль, а межевики тут же перекрыли дорогу всем остальным из желающих прокатиться. Дверь захлопнулась. Долговязый нобиль, согнувшись, принялся возиться над простенькой панелью управления с десятком кнопок.

За два года работы Бруно этим лифтом пользовался не раз. Лифт как лифт. Самый обычный, локальный, без кресел, старенький лифт, назубок знавший все свои семь этажей, может быть, никогда высоко не поднимавшийся, но и никогда не опускавшийся ниже своего подвального уровня.

Нобиль выпрямился, из стены кабины вывалилась массивная панель управления с экраном-трапецией и с сотнями кнопок и рычагов под ним. Управление такой сложности лайнр аркейского класса мог иметь, но вовсе не лифтовая кабинка заурядного административного здания о семи этажах.

Взревели двигатели. — это нобиль ввел команду, — и пол исчез у Бруно под ногами.

Лифт летел вниз, прямо в преисподнюю, набирал ход, а рядом с Бруно стояла настоящая мумия с лицом-маской, выделанной из желтой задубевшей кожи.

Вскорости полет замедлился, и лифт остановился. Но двери не распахнулись. Кабинка начала движение куда-то вбок, а затем — вверх. Подъем был настолько долгим, что Бруно под конец стал догадываться, куда они поднимаются. Во всем Йозере Великом было лишь одно место, куда лифт мог добираться столь долго. Лифт шел прямо к Богу. По крайней мере, в масштабах Йозера Великого, это было чистой правдой.

ЛЕМСОНГ

Одно слово на дверях. Ни званий, ни должности. Даже нобили, на своем боевом веку повидавшие лики десятков смертей, выходили из этого кабинета со стеклянными, невидящими глазами.

По приемной сновала мумия секретаря Лемсонга, заводившая очередную жертву на казнь.

Бруно ждал, когда его вызовут.

Лемсонг.

Легендарный, жестокий и, несмотря на это, любимый всеми межевиками боевой генерал Службы. Координатор аркейского масштаба. Человек с репутацией почти мистической, якобы знающий все и про всех. Такой не то что скромную пылинку-визкапа, а и десяток нобилей сотрет в порошок и не заметит. Неужели и он явился в Йозер из-за ночного происшествия?

Из кабинета вышел седовласый старший офицер. Грудь его, украшенная многочисленными наградами, лучше всяких слов повествовала о боевом пути офицера. Неожиданно он покачнулся и стал сползать на пол, несмотря на все усилия мумии. Только с помощью подоспевших межевиков секретарю Лемсонга удалось устроить седовласого в кресло. И тут же смертельно бледное лицо офицера исчезло за спинами медиков.

Скоро молодому человеку предстояло лично предстать пред генеральские очи, и сердце его колотилось все сильнее. За время работы в полиции Бруно узнал: бывают кабинеты поопаснее любой материковой мории со всеми ее хорогами.

Наконец прозвучало его имя, и визкап шагнул в дверь.

Стол был старинный, громадный, из темно-красного рубонового дерева.

Заставленный биокомами, оборудованием дальней связи, он почти полностью закрывал хозяина кабинета, стоящего к Бруно спиной перед картой Арар. Генеральская фигура показалась молодому человеку знакомой. Впрочем, наш визкап вполне мог видеть легендарного генерала в фано.

Лампочка за лампочкой вспыхивали на карте планеты, занимавшей всю стену. Судя по наклону головы, Лемсонг работал на портативном биокоме и именно с него расцвечивал Арку огнями. То, что лампочки загорались исключительно на территории Юга, Бруно отметил сразу. Никакой логики в порядке появления огоньков он не заметил.

Пока генерал работал, Бруно осматривал стол. Лет семьсот, может, восемьсот — не меньше, впрочем, рубон мог и тысячу лет простоять безо всякого для себя ущерба. Недаром его называли стеллитовым деревом. Этакий стол-крепость с башенками по углам. За ним, похоже, собирались межевики Службы еще в легендарные рыцарские времена. Правда, истерично попискивающие на столе биокомы вовсю старались доказать: нет, не те нынче времена, не те.

Генеральский кабинет не уступал размерами хорошему театральному залу.

Вместо левой и правой стены — стекло от пола до потолка. Внизу, в разрывах между облаками, виднелись башни, а за ними — океан до самого горизонта.

Столп, так называли здание Службы, этот шестигранный карандаш этажей в двести, был самым высоким зданием Йозера Великого. Генеральский кабинет явно находился в самой верхушке Столпа.

Последний огонек загорелся в подбрюшье Юга, там, где на карте располагался Йозер Великий, и Лемсонг выпрямился. На Бруно смотрели выплавленные в голубую сталь лютые очи вчерашнего «дипломата».

— Отвечать быстро, точно. Не врать. Ясно, визкап? Не слышу ответа.

Генерал смотрел, не мигая. Таким взглядом можно было резать стеллит.

— Так точно, гозт генерал Службы!

— Поощрения, стаж в полиции, образование?

— Пять благодарностей за рвение, два года, диплом Храма Вечности.

— Почему очутился в полиции?

— Отбывал мирской испытательный срок. Было несколько вариантов. Я выбрал охрану порядка.

— Правопорядка, визкап. Пра-во по-ряд-ка. Порицания?

— Нет порицаний.

— За что награжден? Подробности.

Пока Бруно излагал во всех деталях свои полицейские «подвиги», Лемсонг что-то просматривал на экране биокома — видимо, сверял услышанное с материалами личного дела стоящего перед ним офицера.

— В Джампилангре ты получил прозвище Полувечник, Бруно Джагрин по прозвищу Полувечник. Откуда оно взялось? И почему ты выбрал именно Йозер Великий?

Именно на эти вопросы Бруно меньше всего хотелось бы отвечать.

Пришлось объяснить, что прозвище Полувечник он получил в насмешку. И все из-за проклятого тигра, с которым Бруно однажды схватился на мосту в своем первом в жизни бою с хатусконским людорезом. Каким-то чудом ему удалось ранить, а потом и оглушить северянина. Оставалось нанести последний удар, всего лишь один удар, чтобы убить тигра и получить шанс на имя настоящего Вечника, но здесь он отвлекся, спасая друга, на которого насели сразу трое рядовых хатусконцев. Друга он выручил, но когда повернулся к тигру, тот на стальной проволоке железным пауком уже скользил с моста и через мгновение сгинул в мории. Так Бруно получил свое ироничное прозвище.