Вадим Кирпичев - Вечник

Бруно осторожно, чтобы голова не отлетела, кивнул и ответил:

— Да пошел ты…

И он послал старичка именно туда, куда обычно и посылают в Настоящем. Старичок радостно и согласно замахал руками. Он оказался прав. Стало проще.

Вечером священник сидел у своего камина. Осень была еще не холодной, но сегодня захотелось погреться у огня.

Только что ушла Доана. Священник пытался было ее удержать, но девушка мягко высвободила свою руку. «Уже скоро. Скоро венчание. Все скоро будет», — пообещал на прощание ее взгляд, и розовощекое счастье исчезло.

Целый день Доана отхаживала своего жениха, отпаивала отварами, приводила в чувство. Попутно убрала в доме, приготовила, повесила новые розовые шторы.

Лечению помог и пояс чудовища. Чудесные мази, извлеченные из поясных карманчиков, уже почти ликвидировали кровоподтеки под глазами. Само чудовище, слава богу, молчало. Видимо, наговорилось прошлой ночью.

Розовое пламя в камине, розовые шторы, розоватые линии на изящной тонкостенной чашке, из которой только что пила его любимая — все напоминало священнику о скором спокойном и неизбежном счастье.

Пройдет еще несколько дней, и гордое чудовище заснет окончательно. Некому больше будет хныкать об утерянных звездных путях, о несостоявшемся походе к Великому Пределу, об утраченном Будущем. Хватит скитаться по временам! Впереди — простое человеческое счастье. Надо работать, читать проповеди, любить людей, быть счастливым с Доаной, греться после праведных трудов у камина…

Священник покосился на бутылочку церковного вина, мерцавшую в глубине буфета. Всего один стаканчик мог бы расслабить ноющее тело, оживить душу. Нет, он не уступит соблазну! Пусть слабые духом обманно ищут калиточку, чтобы стать людьми Будущего. Он останется в Настоящем навсегда.

Просторный балахон миссионера как нельзя лучше подходил для путешествия изрядно заросшей тропой. Почти все время Бруно приходилось палкой рубить жигуч, отодвигать ветки. Заросли были почти морийские.

Сзади болтал Стилес, голубоглазый, с шикарными ресницами, картинно красивый паренек, совсем не выглядевший на свои двадцать лет.

— Странный вы, святой отец.

— Почему?

— Меня не знаете толком, а не обыскали, идете впереди.

— Ну и что?

— А вдруг мне захочется ножичком в спину пырнуть?

— Зачем?

— Да по баловству.

— Ладно. Меняемся.

Впереди парнишка перестал и веселиться, и трепаться. Он рубил тропу, а иногда оглядывался на идущего сзади угрюмого миссионера и ласково, как котенок, ему улыбался. Только ответа не получал. Миссионер был не в духе. В его котомке, рядом с накидкой святого отца, лежал полевой маскостиратель, который Бруно извлек из тайника еще в городе. Теперь ему, чудовищу, предстояло при первой возможности стереть, фактически убить священника. Вот так-то все обернулось.

Утром раздался стук в дверь, и на пороге возник змееподобный секретарь. Он вручил Бруно лицензию и сказал:

— Местоблюститель считает, что теперь вы готовы к святым трудам.

После чего шепотом добавил, что все решило нежданное ходатайство кабатчика из «Мятых ушей».

Не успел секретарь уйти, как священник, оборвавшись в отчаяние, бросился прятаться в самую темноту затылка, освобождая сознание для чудовища, а сам затаился в своем горе и больше не проронил ни слова.

А что чудовище? Чудовище бессовестно обрадовалось! Бруно моментально собрался, выскочил из дома и, чтобы не встретиться с невестой, самыми глухими переулками бросился прочь. Ему показалось, что в глубине улицы мелькнула фигура Доаны, но он не стал это проверять и поторопился за угол. Он был свободен! Он мог, не боясь шпионов и преследования, рвануть в любой сектор Настоящего.

А теперь ему было стыдно и за свою радость, и за нежелание священника с ним разговаривать.

Посветлело, тропинка завихляла вдоль высокой каменной стены. За ней пряталось так называемое «прошлое» — неосвоенный и отгороженный участок арар, опасная смесь остатков мории и болот Настоящего.

Тропа пошла впритирку со стеной. Ржавые широкие потеки тут и там просвечивали сквозь гремучие лианы, увившие камень. Пучки сухих палочек на концах лиан чуть потрескивали, так трещат провода высокого напряжения — мирно, сонно. Впрочем, любой ребенок Настоящего знал, что стоит возле таких трещоток-кровопийц присесть отдохнуть, и через полстэлса от человека останется только мешок с костями.

Стилес осторожно срубил оранжевый, ядовитого вида большой лист, перегородивший путь, и палкой ткнул в сторону стены.

— Говорят, оттуда по ночам дикари приходят.

— Нападают?

— На людей? Нет. Собак жрут.

Говорить приходилось громко. Нигде Бруно не приходилось слышать такого птичьего ора, как возле «прошлого».

— Долго еще? — спросил визкап.

— Да. Парикмахер сейчас в самую чащу забрался. Кроме меня, вам его лагерь никто не покажет!

Приходилось верить.

Визкап давно заприметил часто мелькавшую на базаре ангельскую, идеальную для мошенника мордашку Стилеса. Этот геройчик Настоящего знал в городе все входы-выходы, был в курсе самых последних новостей и сплетен, и за плату, причем изрядно побаиваясь, он взялся проводить священника к логову Бледа.

Координаты бандитского лагеря — больше Бруно ничего не требовалось. Узнать бы, где бандитский схрон, а уж там стартует операция «Отец небесный», и у Бруно наконец-то появится возможность намять кое-кому уши по-настоящему!

Настала очередь визкапа сбивать ядовитые лианы. Очутившийся сзади паренек сразу повеселел и стал, в который уже раз, рассказывать свою «несчастную» жизнь. Стилес любил поговорить о себе.

Жил он с матерью, не чаявшей в нем души. Стилес и сейчас с удовольствием вспоминал, в какие замечательные костюмчики она наряжала его в детстве. Последние пять лет мать собирала деньги на устройство сыночка в школу блюстителей. Только закончилось все трагедией. Взятку в школе взяли, а Стилеса в ученики — нет. Пришлось ему податься в мелкие мошенники, Почему не в бандиты? Да, слава богу, за вход в банду пока еще платить не требуется. Только там показать себя надо. Завалить парочку торгашей, лучше — блюстителя. С его ловкостью — это пустяки. Но кровь, грязь ему не по душе. Пачкаться не хочется. Его привлекает чистая работа.

С простодушием орущих над головами птиц ухоженный, голубоглазый котеночек излагал все эти мерзости. Пока они не отразились на его лице, но скоро появится неизбежное стекло в глазах, презрительная складка возле губ, и печать Настоящего навсегда изуродует ангельское личико.

Тропинка закончилась резко — за поворотом и с разбегу уперлась в потемневший от времени и дождей забор.