Грег Кейес - На грани победы-1: Завоевание

Он вдруг показал больше внутри своего рта, чем Суилджа когда-либо хотела видеть. Это мог быть оскал или ухмылка.

— Если ты знаешь, кто я, — сказал Цавонг Ла, — то ты знаешь, чего я хочу. Ты знаешь, кого я хочу.

— Понятия не имею, чего ты хочешь. Судя по тому, что я о вас знаю, от этого даже хатту станет дурно.

Цавонг Ла облизнул губы и слегка повернул голову. Его глаза впились в нее.

— Помоги мне найти Джесина Соло, — сказал он. — С твоей помощью я найду его.

— Съешь пуудуу.

Цавонг Ла ощерил зубы в улыбке:

— Не моя работа — убеждать тебя, — сказал он. — У меня есть для этого специалисты. И если тебя все же не удасться убедить, есть другие, много других. Однажды ты примешь правду — или умрешь.

С этими словами он, казалось, забыл о ее существовании. В его глазах исчезли все признаки того, что он видит ее или когда-нибудь видел, и он медленно пошел прочь.

— Ты ошибаешся! — закричала она, когда ее поволокли из камеры. — Сила сильнее тебя. Джедаи станут твоим концом, Цавонг Ла!

Но военачальник не обернулся. Его поступь так и не нарушилась.

Час спустя даже Суилджа не верила в свои смелые слова. Она даже не помнила их. Ничего не существовало для нее, кроме боли, и, наконец, даже ее.

Люк Скайуокер стоял твердо и прямо перед собранием джедаев, лицо его было невозмутимо и крепче дюрастали. Положение его плеч, его точные движения, вес и тембр каждого произнесенного слова — все убеждало в его уверенности и контроле.

Но Энакин знал, что это неправда. Гнев и страх наполняли зал, словно давление в сотню атмосфер, и под этим весом что-то в мастере Скайуокере согнулось. Это ощущалось как крушение надежд. Энакин подумал, что это худшее, что он когда-либо чувствовал, а за свои шестнадцать лет он чувствовал много чего плохого.

Ощущение было недолгим. Ничего не сломалось, только согнулось и в любом случае было выпрямлено, и мастер Скайуокер снова был так же силен и уверен в Силе, как и казалось. Энакин не думал, что кто-то еще заметил это.

Но он заметил. Незыблимое поколебалось. Это было что-то, чего Энакину никогда не забыть, еще одна из множества вещей, которые казались ему вечными, внезапно исчезла, еще один спидер уехал у него из-под ног, оставив его лежать на заднице, недоумевая, что же произошло. Неужели он до сих пор не научился?

Он заставил себя сосредоточить свои голубые, как лед, глаза на мастере Скайуокере, на этом близком, загрубевшем от возраста и шрамов лице. За его спиной, за огромным транспаристиловым окном, протекал нескончаемый день и жизнь Корусканта.

На фоне этих циклопических зданий и движущихся световых дорожек мастер Скайуокер казался каким-то хрупким или смущенным.

Энакин отогнал свои черные мысли, сконцентрировавшись на дядиных словах.

— Кип, — говорил мастер Скайуокер, — Я понимаю, что ты чувствуешь.

Кип Дэррон был честнее мастера Скайуокера — в некотором смысле. Гнев в его сердце не был чужим выражению на его лице. Если бы джедаи были планетой, мастер Скайуокер стоял бы на одном полюсе, излучая спокойствие. Кип Дэррон стоял бы на другом со стиснутыми в ярости кулаками.

Где-то в районе экватора планету начало разрывать на куски.

Кип сделал шаг вперед, запустив руку в свои черные волосы, сквозь которые пробивалось серебро.

— Мастер Скайуокер, — сказал он, — Я полагаю, вы не знаете, что я чувствую. Если бы это было так, я бы почувствовал это в Силе. Мы бы все почувствовали. Вместо этого вы прячете свои чувства от нас.

— Я не говорил, что чувствую то же, что и ты, — мягко сказал Люк, — Только что понимаю.

— А, — кивнул Кип, поднимая один палец и тыкая им в Скайуокера, будто внезапно осознав его точку зрения. — Вы имеете в виду, что понимаете умом, а не своим сердцем! Джедаев, которых вы тренируете и вдохновляете, ловят и убивают по всей галактике, а вы «понимаете», словно решаете уравнение? И ваша кровь не закипает, чтобы что-то с этим поделать?

— Конечно, я хочу что-то с этим поделать, — сказал Люк. — Вот потому я и созвал это собрание. Но гнев — это не ответ. Нападение — это не ответ, и опеределенно не возмездие. Мы — джедаи. Мы защищаем, мы поддерживаем.

— Защищаем кого? Поддерживаем что? Защищаем тех существ, которых вы спасли от зверств Палпатина? Поддерживаем Новую Республику и ее добрых людей? Заслоняем тех, за кого мы все проливали кровь, снова и снова, во имя мира и еще большего добра? Этих самых трусливых тварей, которые теперь поносят нас, насмехаются над нами и приносят нас в жертву своим новым йуужань-вонгским хозяевам? Никто не желает нашей помощи. Они хотят, чтобы мы были мертвы и забыты. Я говорю — пора нам защищать самих себя. Джедаи ради джедаев!

В зале раздались аплодисменты — не оглушительные, но отчетливые.

Энакин вынужден был признать, что в словах Кипа был определенный смысл. Кому мог теперь доверять джедай? Казалось, только другому джедаю.

— Что ты хочешь, чтобы мы делали, Кип? — снисходительно спросил Люк.

— Я сказал вам. Защищайте самих себя. Боритесь со злом в любом его обличии. И мы не должны допустить, чтобы война пришла к нам, захватила нас в наших домах, во сне, вместе с нашими детьми. Мы выйдем и найдем врага. Нападение на зло есть защита.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы все мы подражали тому, что делаешь ты и твоя дюжина.

— Я бы сказал, что это мы подражаем вам, мастер Скайокер — когда вы боролись с Империей.

Люк вздохнул:

— Я был тогда молод, — пояснил он. — Я многого не понимал. Агрессия — это путь темной стороны.

Кип потер свою челюсть, затем коротко улыбнулся:

— И кто может знать это лучше, мастер Скайуокер, чем тот, кто перешел на темную сторону?

— Совершенно верно, — ответил Люк. — Я пал, поэтому я знаю лучше. Как и ты, Кип. Мы оба, каждый по-своему, считали себя достаточно мудрыми и достаточно ловкими, чтобы пройти по лазерному лучу и не обжечься. Мы оба ошибались.

— И все же мы вернулись.

— Еле-еле. Ценой большой помощи и любви.

— Допускаю. Но были еще другие. Кам Солюсар, например, не следует забывать и вашего собственного отца…

— О чем ты говоришь, Кип? Что вернуться с темной стороны легко, и это оправдывает риск?

Кип пожал плечами:

— Я говорю, что граница между тьмой и светом не столь резка, как вы пытаетесь представить, и определенно она проходит не там, где вы хотите ее расположить. — он сплел пальцы под подбородком, затем в раздумъе помахал ими в воздухе. — Мастер Скайуокер, если кто-то нападет на меня со светомечом, могу ли я защититься своим собственным клинком, чтобы он не снес мне голову? Не будет ли это слишком агрессивно?

— Конечно, можешь.

— А после того, как я отобью удар, могу ли я атаковать? Могу ли я вернуть удар? Если нет, зачем тогда нас, джедаев, обучают технике боя на светомечах? Почему мы не учимся только обороняться и отступать, пока враг не загонит нас в угол и наши руки устанут, пока, наконец, удар не проскользнет сквозь нашу защиту? Мастер Скайуокер, иногда единственная защита — это атака. Вы знаете это, как и все.