Алексей Кривошеин - Самоучитель для бога

Пока зрение не выкинуло новых фокусов, поспешил убраться из отдела. Ни к чему Сбруеву знать о его проблемах. До лестницы дошел без происшествий. Вздохнул с облегчением. Вроде утряслось.

Занес ногу, чтобы спуститься по лестнице, и зачем-то поглядел вниз. Его подкинуло вверх, ступеньки и занесенная над ними нога остались далеко внизу. Егор, испугавшись, едва не свалился с лестницы. Сердце ухнуло в пятки, поближе к земле. В последний момент рука нащупала надежную твердь перил. Схватился, притянул непослушное тело поближе. Уф! Так и убиться недолго.

Постоял какое-то время, посмотрел вниз. Такое ощущение, что видит ступеньки в бинокль, причем держит его не той стороной. Зажмурил глаза и принялся спускаться на ощупь.

Добравшись до низа, рискнул открыть глаза, посмотрел на дверь. Зрение услужливо увеличило ручку до небывалых размеров. Егор протянул руку, экран воображаемого бинокля заслонило что-то огромное, размытое. Махнул рукой раз, второй, лишь на третий раз пальцы нащупали что-то твердое и гладкое. Схватился, словно утопающий за соломинку, зажмурился и постоял какое-то время.

Что же делать? С такими фокусами зрения он до проходной не дойдет — загнется по дороге! Может, вернуться и попросить Сбруева, чтобы довел? Но тогда придется что-то объяснять, врать. Осторожно приоткрыл глаза. Вокруг все как всегда! Дверь приоткрыта, дорожка от корпуса так и манит. Шелестят тополя. Но стоило только шагнуть на дорожку, тут же асфальт ушел из-под ног — и Егор полетел в небеса. Здесь потолка нет, даже голову можно не пригибать.

Егор снова зажмурился, прислонился к стене. В голове лихорадочно метались мысли. Как добраться до дома? А ведь Настя вчера просила зайти. Неужели придется отменить встречу? Все его существо воспротивилось. Ни за что! Если понадобится, доползет, но у Насти будет! И тут в голову пришла мысль. А что, если…

Егор открыл глаза, поспешно ухудшил зрение. Мир вокруг начал размываться, терять четкость очертаний. Остановился только тогда, когда предметы вокруг стали сливаться в мутные пятна. Чуть-чуть улучшил зрение. Очертания различимы — и хорошо.

Осторожно оторвал руки от стены, шагнул. Огляделся кругом, посмотрел под ноги. Окружающее выглядит словно размытая дождем картина. Но зато зрение не напрягается. Не имитирует бинокль, то приближая, то отдаляя предметы. Слава богу! Можно идти!

И Егор пошел.

Пока шел, рискнул немножко улучшить зрение, потом еще чуть-чуть. В конце концов довел его до приличного уровня, даже смог различить слова на афише у проходной — «Вечер самодеятельности…». Остальное было написано более мелкими буквами, а приглядываться Егор не рискнул.

Зрение больше не капризничало, и Егор решил отправиться к Насте. Она жила совсем недалеко от проходной. Егор зашел в обшарпанный подъезд. Ряды покореженных почтовых ящиков с выгнутыми дверками проводили его унылыми взглядами. Егор остановился у лифта. Рука надавила на жалкие остатки кнопки вызова, расплавленной местными хулиганами.

Лифт долго гудел, щелкал сочленениями приводов, словно никак не мог понять, на какой этаж его вызвали. Наконец дверки шумно разъехались — и прямо на Егора выскочил маленький мальчик. Толкнув Егора в живот, он прогрохотал по лестнице. Хлопнула дверь, и все затихло. Егор ошалело поглядел сорванцу вслед.

Зашел в лифт, нажал кнопку шестого этажа. Лифт послушно захлопнул двери и сделал вид, что поднимается. Раздались устрашающие скрипы и гудение. В первый раз, когда услышал такое, поспешно остановил лифт на следующем же этаже и пошел пешком от греха подальше. Сейчас уже привык.

Чтобы хоть как-то отвлечься от потуг лифта, решил проверить, с какого этажа сможет прослушать Настину квартиру? Тут же принялся крутить ручку громкости. Кабинку лифта наполнили звуки. Визг тормозов, выстрелы, чьи-то истошные крики. Кто-то смотрит очередной боевик, Егор вздрогнул и мысленно стал подниматься вверх — этаж за этажом. Оказывается, попасть в нужную квартиру не так просто.

— Мама говорила, что нельзя в папин стол лазить… — наставительный голос девочки.

— А еще она говорила, что нельзя ее помаду трогать, — ответил второй детский голос— Так что один—один. Ты не говоришь про стол, я — про помаду.

Короткая возня и восхищенный возглас:

— Гляди! Голая тетя!

— Фу! Это, наверно, не папино!

— Да как не папино, если в его столе! Давай поглядим, что там?

— Мишка! Перестань!

— Да ладно тебе! — Шорох обертки. — Гляди, воздушный шарик…

«Во дети дают», — покачал головой Егор. Хотел уже слушать дальше, но лифт дернулся, двери натужно разошлись в стороны. Приехали. Позабыв про незнакомых детей, Егор остановился у дверей Насти. Так и не прослушал ее комнату. Теперь смысла нет. Хотя…

Совсем уже автоматически просканировал комнаты. На кухне кто-то готовит: слышен звон посуды, что-то скворчит на сковородке. В большой комнате тишина, а в Настиной… Так! Похоже, она не одна!

— Он скоро придет! — Настин голос.

— Дался тебе этот телёпа! — До боли знакомый наглый голос. Игорь — Настин друг. Егор заскрипел зубами. Кого меньше всего хочется видеть, так это его. Наглый, грубый, одно слово — грузчик. Даже среднюю школу не сумел закончить. И чего Настя в нем нашла?..

— Сам ты телёпа! — Нахлынула волна нежности. Настюха не дала в обиду, заступилась. — Егорка хороший!

— Не буду спорить! Мне все равно…

Щелкнул замок, открылась соседняя дверь. Оттуда вышла толстая тетушка, разом заполнив собой лестничную площадку. За ней выкатился такой же упитанный бультерьер. Он тут же уставился на Егора злыми красными глазками, ухмыляясь во всю пасть.

— Бублик, не смотри так на мужчину, — дернула пса за ошейник тетушка, — Я же тебя покормила!

Егор похолодел и вжался в стену. Тетушка вызвала лифт, затолкала туда упирающегося и оглядывающегося Бублика. Двери закрылись, и лифт пошел вниз. Егор облегченно выдохнул. Встретишься вот с таким Бубликом темной ночью на улице, сам без бублика останешься.

Егор позвонил. Дверь открыла Настина мама Лидия Петровна. Здесь он уже успел стать своим человеком, фпоэтому Лидия Петровна просто кивнула на комнату дочери и сказала:

— Проходи, у нее Игорь сидит!

Этого типа Егор всегда недолюбливал, даже ревновал Настю. Она чувствовала это, поэтому постоянно твердила, что между ними никогда ничего не было и не будет. И все же Егору не нравилась наглая самоуверенность Игоря. А сейчас выясняется, что Игорь еще и Настю против него настраивает…

Пройдя по коридору, Егор пару раз стукнул в закрытую дверь и тут же заглянул:

— Можно?

— Егорка! — воскликнула Настя.

Сердце Егора ускорило бег. Какая же она красавица! Сейчас зрение не стало концентрироваться на женских прелестях. В Насте совершенно все! Поэтому глядеть на нее можно бесконечно. Она подбежала к нему, обняла и поцеловала. И он тут же простил миру все. Простил Графу его высокомерие, Алле ее красоту, простил Игорю «телёпу», простил всем и все.