Владимир Ильин - Последняя дверь последнего вагона

Вообще Татьяна мало общалась с теми, кто проживал с нею в одном доме. У нее не было ни времени, ни желания вести праздные разговоры с женщинами и бабками на скамейке у подъезда. Однако Ларису она знала достаточно хорошо. Познакомились они пять лет назад в поликлинике, когда сидели в очереди на прием к своему патронажному врачу. У Ларисы тоже был мальчик — Вадимка, и с первых же минут разговора выяснилось, что родили они своих первенцев в один и тот же день. Когда же оказалось, что проживают они в одном доме, то это еще больше сблизило женщин, несмотря на разницу в возрасте: Татьяна рожала своего Сашута, когда ей было около тридцати, а Лариса вышла замуж вскоре после окончания школы, и с ребенком они тянуть не стали… Впоследствии женщины встречались на прогулках, в магазинах, возле дома. Несколько раз даже обменялись визитами друг к другу — правда, без участия мужей, но с детьми.

А потом Татьяна отдала сынишку в садик, а сама вышла на работу, и ее близкое знакомство с Ларисой так и не переросло в дружбу.

Однако сейчас, когда она увидела Ларису, бредущую по тротуару, как зомби, словно что-то оборвалось у нее в груди. Если бы она сама не окликнула свою бывшую подругу, та, наверное, так и прошла бы мимо, не заметив Татьяну.

— Лариса, ты откуда? — спросила Татьяна, от нехорошего предчувствия забыв поздороваться. — И почему — одна? Вадимка-то твой где?

Лариса остановилась и посмотрела на Татьяну невидящим взглядом. Лицо у нее было застывшим и бледным.

— Пливет, тетя Лалиса, — бойко сказал Сашут, задрав кверху свою уморительную мордашку с широко распахнутыми глазенками.

В другое время Татьяна непременно одернула бы сына за фамильярность по отношению ко взрослым, пусть даже и хорошо знакомым. Но сейчас ей было не до этого.

— Господи, Ларис, да что случилось-то? — спросила она с замиранием сердца.

— Да вот, из поликлиники иду, — разлепила сухие, потрескавшиеся губы Лариса. И, не отвечая на вопрос Татьяны, кивнула на Сашута: — А вас тоже вызвали?

— Да-а, — с досадой махнула рукой Татьяна. — Уже не раз звонила наша Кубышечка… — Кубышечкой они звали свою участковую. — И очень настойчиво приглашала пройти обследование… А я все никак собраться не могла. То на работе аврал, то еще что-нибудь… Да и потом, думаю: что за спешка? Да пройдем мы ваше обследование, никуда не денемся. С делами развяжусь чуток — и обязательно пройдем!.. А позавчера вообще повестка пришла. У меня аж сердце в пятки ушло: неужели меня в ОБЕЗ зачем-то вызывают? Или мужа военкомат решил опять на военные сборы загрести?.. А там написано: срочно явиться с ребенком в поликлинику по месту учета… Уже без всяких там «пожалуйста» и «будьте добры», как врачиха по телефону говорила… Ну и собрались сегодня… А у вас-то как дела?

— Плохо, Таня! — вдруг всхлипнула Лариса. — Ой, плохи наши дела — ты даже не представляешь!..

Из-за душивших ее слез она не смогла больше произнести ни слова.

— Что такое? — обняла ее за плечи Королева. — Да перестань ты реветь, подожди…

Она огляделась и увидела неподалеку скамейку в скверике за низеньким заборчиком.

— Пойдем-ка посидим чуток, подруга… А то торчим тут с тобой посреди дороги, как гвозди незабитые…

Они перешагнули через оградку и направились к скамейке.

Сашут тут же воспользовался тем, что мать перестала обращать на него внимание, освободился от ее руки и принялся исследовать окружающую местность. На его мордашке была написана откровенная радость от того, что посещение столь неприятного заведения, как поликлиника, откладывается хотя бы на полчаса…

— Ну, рассказывай, — потребовала Татьяна, когда они уселись на скамейку и Лариса перестала промокать одноразовым платочком глаза.

— Забрали моего Вадимку, Таня, — трагическим тоном сообщила Лариса. — Мы ведь тоже сегодня решили сходить провериться… Без всяких повесток, правда. Я и не думала, что так все обернется. Самое странное, что еще с утра с ребенком все было нормально: аппетит был хороший, ни на что не жаловался… Приходим, а обследование, оказывается, не у нашей участковой, а в другом кабинете. Там на двери — никакой таблички… Когда наша очередь дошла, Вадимку внутрь пригласили, а мне говорят — останьтесь, мамаша, подождите тут, если что, мы вас вызовем… Сижу я, как дура, книжечку читаю, ничего не подозреваю… Вдруг дверь открывается, я думала — сынок мой сейчас выйдет, а вместо него выходит такой амбал в белом халате и говорит: зайдите на минутку… Ну, я зашла, сама ищу глазами Вадимку, а его уже там нет… В кабинете оказалось несколько дверей, и из-за дверей слышны чьи-то голоса — недетские… Ну, амбал меня и оглоушил: мол, сожалею, но проверка выявила наличие в организме вашего сына очень опасного вируса, и ребенок подлежит срочной госпитализации… Естественно, я чуть в обморок не упала! Потом начала его расспрашивать: что, да как, да могу ли я хотя бы повидать своего сыночка… А он мне — да вы не волнуйтесь, мамаша, все будет хорошо, вылечат вашего мальчика, но некоторое время он должен провести в спецдиспансере… Нет, ну ты представляешь, Тань?!. У ребенка даже смены белья с собой нет… ни конфет, ни игрушек… Ему даже со мной попрощаться не дали!.. Лариса опять всхлипнула.

— Да не реви ты! — нервно сказала Татьяна. — И нечего впадать в панику заранее! Вот увидишь: все будет хорошо… Может, врачи ошиблись? И потом, ты же сама сказала, что вирус — не смертельный…

— Это не я сказала, — сквозь слезы пролепетала Лариса. — Это они… Ваш ребенок, говорят, сам по себе ничем не болен. Но он — носитель вируса, который представляет большую опасность для других детей…

У Татьяны тревожно заныло сердце. А ведь Вадимка частенько играл с Сашутом, подумала она. Что, если зараза успела передаться моему сыночку?..

— А что это за вирус? — спросила она, невольно пытаясь настроить подругу на деловой лад, чтобы отвлечь ее от горестных переживаний.

— Точно не знаю, Таня… Они сказали, что он был открыт полтора года назад. Его назвали икс-вирусом, потому что медики так и не сумели установить, откуда он взялся и как передается. И никто толком не знает, как избавляться от него… Единственное, что о нем известно: он поражает почему-то детей в возрасте пяти лет. А потом каким-то образом влияет на сознание ребенка, и тот перестает узнавать своих родных и близких, у него начинается череда бредовых состояний… Правда, смертельных случаев пока вроде бы не зафиксировано, но согласись, Тань, что умственное расстройство в таком раннем возрасте — это та же смерть. И прежде всего — для родителей…

— Ну и что теперь?

— В смысле? — не поняла Лариса.

— Ну, я о том, что ты теперь делать будешь? Ты хоть знаешь, куда увезли твоего Вадимку?