Антон Антонов - Время войны

Попытка выбить врага из дежурки и узла связи своими силами закончилась плачевно. Начальник смены собрал по всему зданию несколько десятков человек, снял контролеров и часть часовых с тюремного блока и бросил всю эту компанию в бой.

Но сабуровские рейнджеры были из тех крутых парней, которые могут выстоять в одиночку против роты. Всех этих следователей, оперов и вертухаев они перещелкали, как семечки и стали ждать следующей атаки.

В это время в Серый Дом возвращались автозаки и патрульные джипы со спецгруппами и арестантами. Подъезжали они не через площадь, а сзади, через подземный гараж. По ним откуда-то били снайперы, и казалось, что их много, что они везде — чуть ли не на каждом дереве, хотя на самом деле здание контролировали снаружи только два стрелка.

Весь этот кошмар усугублялся ночной темнотой, особенно если учесть, что у рейнджеров были ночные прицелы и бинокли, а у целинцев не было. Но все-таки начальник смены сумел сколотить из вернувшихся еще один отряд, на свой страх и риск включив в него свежеарестованных офицеров под тем соусом, что вот, мол, сейчас и посмотрим, предатели вы или нет.

На этот раз выбить врага даже не пытались и только блокировали все выходы из занятых рейнджерами помещений, рассчитывая продержать их там до подхода подмоги.

В том, что она скоро подойдет, никто в Сером Доме не сомневался. Даже коммандос, которые при этой мысли сильно нервничали.

Они прекрасно понимали, что забрались в мышеловку, которая рано или поздно захлопнется.

Пока еще они могли без проблем прорваться наружу и уйти — даже без катера, просто рассеяться по городским кварталам и добраться до берега, где уже работают десантники. Но Сабуров с орбиты реагировал на все запросы одинаково:

— Уходить запрещаю! Ждите смену.

А на вопрос, когда будет смена, отвечал так:

— Когда десант 13-й закончит с аэропортом.

В каждой боевой фаланге эрланского образца есть восемь десантных центурий для захвата плацдармов и других специальных операций. А также двенадцать специальных центурий, от внутренней полиции до спецназа и разведки.

Десанту 13-й фаланги досталась простейшая задача — занять гражданский аэропорт города Чайкина и подготовить его для приема самолетов легиона. Главным образом своих же — ведь в линейной фаланге целых 48 самолетов, включая 8 больших амфибий. Но городской аэропорт может принять и больше машин, так что десант 13-й работал не только на себя.

Амфибии одна за другой заходили на летное поле аэропорта, и парашютисты сыпались на головы перепуганным ночным пассажирам, не встречая никакого сопротивления. Вооруженная охрана даже не пыталась стрелять — в Целинской Народной Республике не было воздушного терроризма, и подразделения Органов на транспорте привыкли бороться больше с карманниками.

Пока другие десанты, неся потери, разбирались с батальонами охраны военных аэродромов, бравые ребята из 13-й оттачивали боевое мастерство на мирных гражданах, загоняя персонал аэропорта, летчиков и пассажиров в ангар и заранее намечая будущих жертв во исполнение приказа ставки о поголовном изнасиловании. Некоторые стюардессы и кассирши были очень даже ничего.

Беспокоило бравых ребят только одно. На 400 гектаров площади объекта и 7 километров периметра в наличии было всего 368 бойцов минус один убитый в перестрелке с каким-то героем из охраны, успевшим достать пистолет. И плюс восемь БМД, которые удалось сбросить с самолетов, но с учетом того, что две из них приземлились на крыши зданий, причем одна с крыши упала.

Остальная техника должна была подойти по суше в скором времени, если ей что-нибудь не помешает. А помешать могло что угодно — ведь до десанта уже дошли слухи, о каких-то целинских частях, поднятых по тревоге и вышедших форсированным маршем в неизвестном направлении. Какая-нибудь из них вполне могла дойди до аэропорта и разнести легковооруженных десантников в клочья.

Численно восемь неполных центурий равнялись примерно одному целинскому батальону, и страшно становилось от мысли, что сюда сдуру может нагрянуть целая дивизия. Тем более, что одна дивизия внутренних войск располагалась совсем неподалеку.

Первые самолеты легиона уже садились на летное поле, а наземные и тыловые подразделения еще не подошли. Десантникам приходилось работать и за диспетчеров, и за техников, и за охрану. И понятно, что никакой речи о том, чтобы взять десантников с этого объекта и перебросить их на какой-то другой, и быть не могло.

Глядя на все это с космической высоты, полковник Шубин на грани нервного срыва кричал по видеофону генералу Сабурову:

— Я не могу снять с аэропорта ни одного человека! У меня нет людей! Ищите где-нибудь еще!

Сабуров казался совершенно спокойным и отзывался невозмутимо:

— Площадь Чайкина — это ваш объект.

— Знаю, что мой! — выкрикивал Шубин. — Мои наземные части уже на пляже. До центра города им ехать полчаса. Твои люди продержатся еще полчаса?

— Не знаю. Мои дезинформаторы еще удерживают в казармах училища и академии. 1-я армия в ближайшие часы на город не пойдет. Там пока верят своему штабу, а в нем — мои люди. Но меня беспокоят внутренние войска. Мы их не контролируем. Не хватило времени и людей. Так что могут быть сюрпризы. Поэтому действуй быстрее. Времени у нас нет совсем.

Когда командирская машина 77-й центурии выехала на понтон, Игорь Иванов, сидевший в башне справа от командира, во весь голос распевал «Интернационал» по-украински.

Он не был ни коммунистом, ни украинцем, а даже совсем наоборот, но перед высадкой перекушал «озверина» и сначала просто затянул «Это есть наш последний и решительный бой», а потом почему-то перешел на язык далеких предков по материнской линии.

Его звонкий и чистый голос мелодично выводил по шлемофонной связи:

Канал шлемофонной связи соединял всех в центурии, и 36 человек в машинах плюс пять на орбите за компьютерами зачарованно слушали этот концертный номер и даже пытались подпевать, пока капитан Саблин не крикнул весело:

— Разговорчики в строю!

— Это не разговорчики, это песня, — поправил Иванов.

— Без разницы. Освободить эфир! — скомандовал Саблин, а когда все машины выбрались на твердую землю, вообще поменял схему связи.

Теперь по открытому каналу могли общаться только командиры машин. Остальные могли без вызова беседовать только в пределах своего экипажа, а при нажатой кнопке на шлеме — также в пределах группы из четырех машин. Нажатием той же кнопки к каналу подключался командир центурии и оперативник на орбите. Это называлось «экстренный вызов».