Михаил Ахманов - Странник, пришедший издалека

– Заночуем там! – сказал Скиф, и Джамаль с Сайри согласно кивнули. Лошади, почуяв воду, припустили быстрей, но вдруг их мерная иноходь сделалась как бы неуверенной; раздувая ноздри, они зафыркали, захрапели, замотали головами. Десяток хошавов, что паслись на опушке, тоже насторожились. Внезапно крупный самец испустил резкий стонущий звук, и животные, высоко вскидывая крупы, помчались от холма прямо на всадников. Среди деревьев мелькнули серо-полосатые спины, раздался протяжный вой, и кони остановились, прядая ушами.

– Тха! – выкрикнул Сайри, срывая с плеча лук. – Целая стая! Стреляй, господин! И ты, друг господина, тоже стреляй! Пусть стрелы ваши станут зубами пирга! О, Вихрь Небесный, спаси нас! Эти твари умны и коварны! Погонятся за хошавами, потом увидят, что нас мало, и нападут!

– Свято место пусто не бывает, – пробормотал Скиф, поглядывая на облюбованный им курганчик. – Ладно, сейчас разберемся! – Вытянув лучемет из кобуры, он прикрикнул на синдорца: – Не вопи, парень! И оставь лук в покое! Тебе приходилось из него стрелять? Сайри смущенно потупился.

– Нет, господин… Мои родичи – не охотники, крестьяне… Но я хотел бы научиться!

– В городе на скале найдется девушка, которая тебя научит, – сказал Джамаль. – Всему научит, дорогой… Так что вернешься ты к своей невесте вполне образованным.

Юный синдорец вспыхнул, потом глаза его изумленно расширились. Вцепившись в гриву своего жеребца, он как зачарованный следил за Паир-Са, господином. Владыкой Ярости: тот намотал уздечку на кулак, повернулся в седле, вытянул руку… Над травой сверкнула молния – одна, вторая, третья… Они прошивали воздух словно огненные стрелы, и каждая находила цель – широкий череп полосатого тха, грудь, горло, позвоночник. Степь огласилась испуганным воем уцелевших, но хищники, пораженные огнем, не выли, не хрипели и не катались по земле в предсмертных муках: молнии били наверняка, и смерть задетых ими тварей была мгновенной.

– Все! Враг бежал, высотка за нами! – Скиф усмехнулся и сунул лазер в кобуру.

Подъехав к Сайри, застывшему будто каменное изваяние, Джамаль хлопнул его по спине.

– Очнись, дорогой! Видишь, хошавы целы, и мы тоже. Чего беспокоиться?

Сайри вздрогнул и соскользнул с коня; пальцы его сложились трезубцем. Сотворив священный знак, он принялся кланяться Скифу, а отбив с десяток поклонов, рухнул на колени и забормотал:

– О господин огненных молний! О ты, Владыка Ярости, повелитель воинов, пришедший с багровой Миа! Сдержи гнев свой, не жги палящим огнем своего слугу! Я буду повиноваться тебе, как бессловесный сену – клянусь в том Великими Безмолвными, твоими братьями, и Небесным Вихрем, породившим вас! Я буду чистить твоего коня, носить за тобой меч, подавать чашу с вином… а когда ты вернешься на Миа, в свой дворец за железными стенами, я буду приносить тебе жертвы, угодные твоей душе, – кровь белых жеребцов, шкуры тха и головы шинкасов…

Джамаль, пряча улыбку, прикрыл ладонью рот. Со слов покойного Китоки он ознакомился с местным пантеоном, где Небесному Вихрю отводилась роль Бога-отца, создавшего или доставившего в Амм Хаммат сонм иных божеств, надзиравших за порядком в мире и за людьми. Главенствовали среди них Безмолвные, но Паир-Са, Владыке Ярости, почитаемому в образе гигантского белого пирга, тоже отводилось достойное место – он являлся покровителем воинов, господином битв, люто враждовавшим с Шаммахом и Хадаром, шинкасскими демонами. Скиф, по мнению звездного странника, пожалуй, мог бы претендовать на роль бога войны: он играючи разделался с Когтем, прикончил в ночной схватке чуть ли не десяток степняков, а предводителя их бросил ару-интанам – так, как швыряют обглоданную кость стае шелудивых псов. А теперь, как выяснилось, он повелевает молниями! Вполне достаточно, чтобы признать его богом!

Но компаньон Ри Варрата, судя по всему, не желал становиться Паир-Са; даже обещанная кровь белых жеребцов и головы шинкасов его не соблазнили. Склонившись к Сайри, он вытянул длинную руку, ухватил синдорца за плечо и рывком поднял на ноги.

– Слушай, парень, ты ведь хотел стать воином? Не сену, не слугой, а воином? – Сайри молча кивнул. – Ну так запомни: воин сам носит свой меч и сам чистит своего коня. И никому не кланяется! Понял, нет?

Джамаль улыбнулся, разобрав знакомые интонации Сарагосы. Но Сайри было не до смеха: сам грозный бог войны, стиснув железными пальцами плечо, учил его уму-разуму. Не поднимая глаз, синдорец прошептал:

– Ты – Паир-Са, владыка… тебе покорны огненные стрелы… Большая честь носить за тобой меч…

– Я не Паир-Са. – Скиф встряхнул юношу. – Запомни мои слова, парень: Я – человек, пришедший из-за моря, из далеких земель, что лежат западней Джарайма… Слышал о Джарайме? – Сайри молча кивнул; глаза его сделались совсем круглыми. – Так вот, Джараймом земля не кончается; есть и другие страны, откуда пришли мы с родичем… с князем Джаммалой, запомнил? Приплыли на таргаде, с джараймскими купцами. Таргад – это корабль, с веслами и парусом, большое судно, что разбилось в бурю у Проклятого Берега. Так мы сюда и попали, я и Джаммала. Так ты и скажешь в городе на скале, если там будут тебя расспрашивать.

Сайри быстро закивал, а Джамаль с одобрением хлопнул себя по колену. Разумно, весьма разумно! Коли судьба свела их с этим синдорцем, так пусть будет в курсе их истории – про князя из дальних земель и его племянника, выброшенных бурей на амм-хамматские берега. Вполне правдоподобная легенда, но – увы! – не без изъяна: им предстояло объяснить свое внезапное исчезновение в ночь трех лун, по дороге в город. Но на сей случай у князя Джаммалы, сына Гер'гия, были уже заготовлены разнообразные и хитроумные байки; на худой конец он рассчитывал прибегнуть к мысленному внушению.

– Я все понял, господин, – сказал Сайри. – Ты и твой родич, благородный Джаммала, приплыли из-за моря, а не спустились с багровой Миа. И ты желаешь считаться человеком… Да будет так, сын Небесного Вихря! Правда, я не слышал, чтоб люди – даже из заморских земель! – сражались молниями. Такое под силу лишь богам!

– А вот про молнии тебе лучше помолчать, – строго произнес Скиф. – Видишь ли, души болтунов высасывают ару-интаны, а парень, который держит рот на замке, будет цел и невредим. Возможно, удостоится награды. – Он со значением приподнял бровь.

– Награды? Я буду молчать, господин, и мне не нужна награда. Разве что ты позволишь носить за тобой меч и подавать чашу с вином…

– Может, сговоримся на чаше? Подашь, когда будет вино… и повод, чтобы выпить.

Потрепав юношу по плечу, Скиф выпрямился, присвистнул и погнал жеребца на холм.

Но после ужина, когда в высоком темном небе медленно закружилась звездная карусель, он взялся за Сайри по-настоящему.