Михаил Ахманов - Странник, пришедший издалека

Скиф моргнул, пытаясь избавиться от наваждения. Сийя, теплая живая Сийя, была рядом, и эта ночь принадлежала им, и только им. Он не хотел думать о задании, о Сарагосе, о завтрашнем дне; он уже не сожалел о том, что в небесах плывут лишь две луны, ибо тоска ожидания оставила его вместе с греховными помыслами. Святой Харана, заступник и спаситель! Он вовсе не желал, чтоб Сийя нарушила свои обеты, а потом бросилась на меч! Или была изгнана из этого города, как смердящий хиссап… Пусть подарит ему дочь, а не сына – он согласен!

Покрепче обняв девушку, он заглянул в ее лицо и принялся нашептывать что-то бессвязное и нежное – слова, которые тысячи лет шептали и под лунами Амм Хаммата, и под единственной земной луной.

– Вы ощутите запах падда, но не бойтесь – он слишком слаб, чтобы погрузить человека в дурной сон, – сказала жрица. – Слабый запах коры безвреден и позволяет бодрствовать много дней. Но листья и плоды, свежие или высушенные, действуют сильней; если бросить их на жаровню и вдохнуть дым, душа воспарит в чертоги богов. И так она будет воспарять снова и снова, пока не останется там навсегда! И в тот же миг боги обернутся демонами.

– Эти листья и есть сладкая трава шинкасов? – спросил Скиф.

Огромные, вытянутые к вискам глаза Гайры ар'Такаб сверкнули.

– Нет! Нет, сын огня и железа. Если б ару-интаны давали им листья, это разбойничье племя давно отправилось бы в паутину к Хадару! Но демоны осторожны и берегут своих слуг. Им – кора и сушеный лист, очень немного… Такая смесь не убивает годами, не лишает сил, и привыкший к ней способен давать потомство.

Выходит, у Догала зелье было покрепче, решил Скиф, вспоминая Пал-Нилычева приятеля. Откуда ж его доставляли? И как? Через ту зеленую щель, которую дядя Коля назвал окошком?

Он переглянулся с Джамалем, сидевшим скрестив ноги на плетеной соломенной циновке, и поднял глаза к сводчатому потолку. Здесь, в Башне Видящих Суть, не было ни ярких росписей и устланных шкурами широких скамеек, ни изящных светильников и литых жаровен, ни полов из вишневого дерева, ни стражниц в броне. Не было почти ничего; один голый камень монолитных стен чудовищной толщины, узкие бойницы и священные трезубцы над ними, полумрак, тишина, покой… Полы были устланы соломенными матами; на такие же маты садились, чтобы вкусить пищу, поразмыслить или предаться медитации. Башня была огромной, и Гайра ар'Такаб провела гостей по всем этажам, пока они не добрались до ее кельи – столь же скудно обставленной, как сотня других, лепившихся, подобно сотам, вдоль спиральной лестницы. Изредка навстречу им попадались большеглазые женщины в длинных серебристых одеждах – старые, зрелых лет и совсем молодые; иногда Скиф видел обитательниц башни застывшими в потоке света, что струился из узких окон; временами они сидели друг против друга, будто бы беседуя – но он не слышал ни слова. И нигде не видел мягких постелей, на которых они с Джамалем почивали в Башне Стерегущих. Кажется, эти женщины с глазами в половину лица в самом деле не нуждались ни в ложе, ни в сне.

Другие Башни выглядели иначе. Город на скале был, конечно, крепостью, но внешний его вид, суровый и неприступный, не исключал определенных удобств: внутренние стены, полы и потолки были обшиты деревом, мебель, хоть и непривычная для земного взгляда, казалась вполне удобной, посуда и бронзовые лампы – красивыми и изящными. Везде лежало множество шкур, отлично выделанных меховых ковров, подушек и покрывал; разглядывая их, Скиф узнавал то пятнистую оленью шерсть, то серые и рыжие шкурки прыгунов хиршей, хошавов и антилоп с большими рогами, изогнутыми, как сабли, или подобными костяным лирам.

Вода тут встречалась в изобилии. Подземные ключи не только вращали лебедки подъемников и поднимали затворные плиты; они струились по трубам из обожженной глины, наполняя ванны и небольшие круглые бассейны, били фонтанчиками в кухнях, текли в чугунные котлы, окутывали влажным теплым паром бани. В этих банях Скиф с Джамалем провели немалое время, смывая пыль и пот, а заодно разглядывая яркие мозаики, весьма откровенно изображавшие сцены любви; рядом, в просторных комнатах, стояли ложа с грудами мягких шкур и тканых покрывал, так что оставалось лишь сожалеть, что в амм-хамматских небесах сияют сейчас только две луны.

Вся эта роскошь – бассейны и бани с теплой водой, мебель с резными ножками, ковры и покрывала, светильники и жаровни, огромные кувшины с вином и клети с сушеными фруктами, просторные комнаты для общих трапез и уютные спальни – находилась по большей части не в башнях, а под ними. Город на скале на три четверти – или на девять десятых – был подземным; и грохот, долетавший иногда из недр горы, свидетельствовал о том, что он усердно и непрестанно расширяется. Осмотреть его за пару дней, несмотря на все старания Таммы и Сийи, не представлялось возможным, да Скиф и не стремился к этому. Он видел немало чудесного и на Земле, и во Фрир Шардисе, и главным амм-хамматским чудом – из разряда добрых чудес – была для него Сийя. О злых он старался не вспоминать – по крайней мере до этой встречи с главой Видящих Суть.

Веки Гайры ар'Такаб опустились, скрывая блеск огромных синих зрачков, тонкие руки легли на колени. Сейчас, в своей серебристой мантии, застывшая в позе лотоса, она еще больше напоминала Скифу изящную фарфоровую статуэтку. Ему вновь почудилось, что время не властно над ней; годы трепетали у ее ресниц, десятилетия нимбом кружились у хрупких плеч, туманные тени веков прятались в складках плаща. Она заговорила; вновь принялась рассказывать про обряд защиты, про то, как Видящие соберутся в круг у трех божественных Престолов, как длинной чередой вступят в зал Танцующие, как Дона ок'Манур, правительница, скажет первые слова заклятия, как Искусные В Письменах подхватят речь хедайры…

Она говорила, и прервать ее казалось святотатством – но Скиф все-таки совершил его. Над мудрой Гайрой витали тени столетий, над ним – грозная тень Сарагосы; и даже тут, на другом краю Галактики, она выглядела достаточно вещественной, чтобы напомнить о долге.

А посему Скиф откашлялся и произнес:

– Прости, премудрая, но лучше один раз узреть, чем три раза услышать. И мы узрим все, о чем ты сказала: и Престолы богов в вашем подземном храме, и танцы, и Видящих, твоих сестер… тех, что, подобно тебе, умеют говорить без слов… Но как? Вот об этом мне хотелось бы расспросить. И о том, как вы обходитесь без сна, и как глас Безмолвных помогает вам дробить камни… – он набрал воздуха, покосился на усмехавшегося Джамаля и продолжил список: – Еще хотел бы я узнать о деревьях падда и их свойствах, об ару-интанах и сену, лишенных душ, и о Проклятом Береге, куда не рискуют приставать корабли.