Уильям Дитц - Планета свободы

Выйдя на улицу, Стелл заметил, что солнце Арно уже клонится к горизонту, и свет его стал заметно тусклее. Конвой, о котором упоминал старшина, дожидался на обочине. Он состоял из трех открытых машин на воздушной подушке, самого разного происхождения и формы, и древнего лимузина. Стеллу почудилось что-то смутно знакомое в плотной фигуре, сидящей на заднем сиденье лимузина. Сначала он не понял, кто это, но потом до него дошло. Он засмеялся и обнаружил, что рядом с ним точно из-под земли, вырос старшина Комо.

— Простите за такие машины, сэр, но вы ведь знаете, эти подонки приказали нам оставить свои собственные на орбите.

Комо имел в виду, что старейшины не позволили им взять с собой никакой военной техники. Теперь приходилось ездить на том, что удавалось поймать, а ведь на борту их транспортных кораблей на орбите около Арно осталось не меньше двухсот отличных бронированных машин. Но если даже сама мысль о наемниках заставляла старейшин нервничать, то мысль о наемниках, разъезжающих на танках, просто сводила их с ума.

— Однако вы, похоже, нашли способ обойти этот запрет, — Стелл кивнул на внушительную фигуру в лимузине.

Комо ответил ему невинным взглядом.

— Вы имеете в виду рядового Смита, сэр? Согласен, он парень крупный, но вряд ли сойдет за военную технику.

Стелл решил подыграть ему.

— Теперь, приглядевшись повнимательней, я вижу, что вы абсолютно правы, старшина. Это рядовой Смит. Урод, каких поискать, скажу я вам. Как бы то ни было, старшина, примите мои комплименты по поводу нашего транспорта, — Стелл перевел взгляд на видавшие виды машины. — Похоже, в добавление ко всем прочим достоинствам, вы обладаете способностью воскрешать мертвых.

Как и следовало ожидать, эта шутка вызвала смех со стороны тех, кто стоял достаточно близко, чтобы ее услышать. Стелл знал, что позднее ее будут повторять в казармах и это сделает его более человечным в глазах солдат. Забираясь в машину, он почувствовал укол вины за то, что с такой легкостью манипулировал ими. Но лидерство не было для него столь естественно, как для некоторых других. Бык Стром был тому хорошим примером. Он обладал той таинственной способностью, которая позволяла, входя в комнату, полную совершенно незнакомых людей, без малейших усилий превращать каждого из них в своего друга и поклонника. Не наделенный от природы харизмой такого рода, Стелл разработал для себя другой стиль лидерства, достаточно эффективный и все же чуть-чуть искусственный и, следовательно, менее искренний.

Движением подбородка он включил рацию.

— Где майор Малик? — спросил он, оглядываясь в поисках своего заместителя.

Комо, уже сидящий в машине, пожал плечами.

— Он сказал сержанту Вилкенсу, что собирается произвести неожиданную инспекцию оцепления, сэр.

Стелла рассердило, что Малик не счел нужным проводить его, а заодно и получить последние указания, но сама идея неожиданной инспекции ему понравилась. Это заставит новичков быть все время настороже. Машины одна за другой рванули с места, и взгляд Стелла внимательно заскользил по сторонам в поисках чего-то совсем мелкого, не бросающегося в глаза, но часто отделяющего жизнь от смерти: еле заметного движения в окне, мерцания отраженного от ружья света, машины, которой не должно быть там, где ее оставили. Ничего не обнаружив, он переключил внимание на конвой. Естественная склонность держаться вместе может оказаться гибельной. Едущие плотной группой машины легко могут стать жертвой одной-единственной ракеты или установленной в нужном месте бомбы. Но Комо был начеку, и машины ехали на приличном расстоянии друг от друга.

Со всеми мерами предосторожности они прокладывали свой путь по темнеющим улицам, изгибающимся, словно змеи, с приближением ночи покинувшие свои безопасные логовища. Как только солнце окончательно скрылось за горизонтом, Стелл ощутил характерное покалывание в коже головы и понял, что они уже не одни. Свет фар быстро терялся в сгущающемся вокруг мраке. Людей невозможно было разглядеть — только почувствовать и отследить с помощью инфракрасных сканеров. Мрачные, плохо различимые фигуры шарахались от света и таяли в ночи.

Вздрагивая, несмотря на защитный костюм, Стелл старался подавить древние инстинкты, вбрасывающие в кровь адреналин, подталкивающие к тому, чтобы убежать, спрятаться от того неизвестного, что подкрадывалось в ночи. Внезапно тьма превратилась в день. Вспыхнули мощные сигнальные ракеты, их яркий свет едва не выжег фильтры защитных очков Стелла. Выругавшись, он переключился на инфракрасное видение и увидел нападающих, вылезающих из канализационных люков, точно личинки из разложившегося трупа. Их были сотни, все в светлых маскировочных костюмах, хорошо различимых только на свету и сливающихся с ночью по мере того, как Догорали сигнальные ракеты. Призрачные фигуры двигались очень быстро, стремясь окружить и изолировать друг от друга машины конвоя. Потом в ход пошли автоматы и энергетическое оружие, разрезав ночь на тысячи полос света и тьмы.

Стелл включил микрофон.

— Автоматы, правый и левый фланг, огонь! Гранатометы, справа и слева, огонь! Снайперы, цельтесь в тех, кто впереди! Расчищайте дорогу своей машине да смотрите не подстрелите кого-нибудь из наших.

Если эта шутка и была встречена смехом, то он потонул в грохоте пальбы. Спасибо Комо, их сопровождали лишь тщательно отобранные ветераны. Быстрый взгляд по сторонам показал, что потери пока невелики. В машине Стелла только один солдат не подавал признаков жизни. Остальные косили зоников точно траву. Беда была лишь в том, что на место каждого погибшего тут же появлялись новые — вылезали из канализационных люков, спрыгивали с крыш, выскакивали из темных переулков. Сквозь шум статических разрядов прорвался спокойный голос старшины Комо:

— Зеленый-четыре — зеленому-один.

— Продолжайте движение, зеленый-четыре, — ответил Стелл и нажал на спусковой крючок.

Темное в инфракрасном свете мчащееся на него пятно прошил ряд белых дыр.

— Мы захватили пленника, зеленый-один. И с «эго» у него явно все в порядке.

— Вас понял, зеленый-четыре, — ответил Стелл, обдумывая услышанное.

У большинства зоников «эго» было подавлено, вероятно, с помощью запрещенных наркотиков. А потом им внушалась ненависть… все равно к кому — к бригаде, или ко всем людям, носящим бронированные защитные костюмы, или к кому угодно. Фактически это значения не имело. Имело значение то, что в результате подобной обработки зоники вели себя совсем не так, как нормальные люди. К примеру, вместо того, чтобы осознать, что их убивают одного за другим, и броситься бежать, они продолжали наступать и будут делать это до тех пор, пока не победят или не погибнут все до единого. Технологии, подавляющие «эго», были запрещены везде — кроме, разумеется, Зоны.