Йен Дуглас - Лик Марса

— Так может быть вы, генерал, объясните заодно, при чем тут Дерна? — спросил Харрел. — Все, что удалось выяснить нашему персоналу, — это факт существования в Северной Африке города с таким названием.

Уорхерст через силу улыбнулся.

— «Берега Триполи», сэр. Этот намек сразу понял бы любой морской пехотинец.

Генерал коротко изложил собравшимся историю похода лейтенанта О’Бэннона через пустыню в 1805 году.

— Значит, вы заключаете, — заговорил Харрел, дослушав Уорхерста, — что Гарроуэй предпринял марш-бросок на какое там расстояние?

— Почти четыреста миль, — подсказал Кинсли.

— Значит, он намерен пересечь четыреста миль марсианской пустыни и добраться до «Марса-1»?

— Я понял его сообщение именно так, сэр, — ответил Уорхерст.

— Вопрос вот в чем, — заговорил Мэтлофф. — Что Гарроуэй намерен предпринять, дойдя до «Марса-1»? На это в его письме нет никаких указаний. Не правда ли, генерал?

— Я думаю, это абсолютно ясно из контекста, господин государственный секретарь, — отвечал Уорхерст. — Он пишет, что охрана станции «Хайнлайн» — «накрыта». Что на старом пехотном жаргоне означает «застигнута врасплох, снята, ликвидирована». А ссылка на Дерну означает то, что он собирается брать «Марс-1» штурмом, как О’Бэннон взял Дерну.

— Черт побери, генерал! — взорвался Мэтлофф. — Что за бешеный пес этот ваш Гарроуэй?! Мы ни с кем не воюем!

— Видимо, майор Гарроуэй уверен в обратном, Джон, — тихо возразил Харрел. — Как вы полагаете, генерал?

— Очевидно, у него не было возможности сказать нам больше. Но Гарроуэй — не тот человек, чтобы принимать решения с бухты-барахты. Упоминание Пирл-Харбора — достаточно красноречиво. Войска ООН силой захватили базу. Позвольте напомнить, МЭОМП был послан на Марс именно для предотвращения подобных действий со стороны ООН.

— Если так, то с задачей они, похоже, не справились…

— Да, похоже на то, сэр. Но я бы подождал новых известий от майора Гарроуэя. Вероятно, морские пехотинцы не были приведены в состояние полной боеготовности и к тому же действовали, не имея перед собой четко поставленной задачи. Их послали туда в надежде, что одно их присутствие удержит марсианский контингент ООН от враждебных действий. Вдобавок нельзя забывать о том, что на войне кому угодно может просто не повезти. Нельзя предусмотреть каждый…

— Повторяю, — перебил его Мэтлофф, — мы ни с кем не воюем ! Вот в эту самую минуту мои люди ведут переговоры с ООН в Женеве, пытаясь предотвратить подобное массовое безумие!

— Каковы официальные новости с Марса? — спросил Харрел. — Последнее, что я слышал, — у них были какие-то неполадки со связью.

— С утра воскресенья, — сказал Кинсли, — ни с «Марса-1», ни с «Сидонии-1» не поступало ничего, кроме сообщения «Сбой систем связи». Такое бывает, ничего необычного в этом нет, однако факт этот может служить подтверждением сообщения Гарроуэя. Захватив базы, войска ООН вполне могли перекрыть связь — на время, пока не организуют все по-своему. Возможно, готовят «легенду».

— Или — какую-нибудь параллельную операцию на Земле, — добавил Северин.

— Но — для чего? — воскликнул Мэтлофф. — Зачем ООН все это? Их персонал присутствовал на Марсе исключительно в качестве наблюдателей.

— И пятьдесят солдат Иностранного легиона — тоже? — перебил госсекретаря Северин. — Сдается мне, они решили от наблюдений перейти к действиям!

— Должен настаивать, — жестко сказал Мэтлофф, — на невмешательстве в процесс мирного урегулирования. Нам предоставлена возможность гарантированного долгосрочного мира со всей прочей планетой!

— Джон, — негромко сказал Харрел, — мне на секунду почудилось, что ты скажешь, что нам неплохо бы самим гарантировать себе долгосрочный мир.

— Не смешно, — отвечал Мэтлофф. — Или тебе неизвестно, насколько серьезно наше положение в противостоянии Объединенным Нациям? Их торговые эмбарго едва не развалили нашу экономику. Наши единственные союзники — Россия и Великобритания — в еще более худшем экономическом положении, чем мы. И мы, народ из пятисот миллионов человек, джентльмены, — против всего мира с восьмимиллиардным населением! Тут уже не до игр. Если мы хотим сохранить в целости наш суверенитет, остаться независимой нацией, то должны идти на полное сотрудничество. Нужно работать, нужно идти на компромиссы, чтобы наши отношения с остальным миром основывались на полном взаимном доверии. Если же нам этого не удастся, если мы позволим втянуть себя в безнадежную, заранее проигранную войну, у нас не останется никаких надежд.

— Я думал, ты скажешь, что у нас нет доказательств враждебности действий ООН, — заметил Северин.

— Пока что они действовали исключительно разумным образом. Но если эти бандиты из морской пехоты своими действиями на Марсе втянут нас в войну, то я не вижу способов сохранить нашу государственность. Вы помните, что случилось с Бразилией?

Бразилия была первым из государств, испытавших на себе всю силу Объединенных Наций после принятия новой Хартии. Обвиненная в продолжении вырубки обширных массивов джунглей, что являлось грубым нарушением десятка всемирных соглашений, Бразилия подверглась вторжению войск ООН в сентябре 2026 года. Джунгли — вернее, то, что от них осталось, — были объявлены «заповедником общемирового значения» и, согласно Договору Рио, управлялись теперь извне, особым комитетом ООН.

Официально США порвали всякие связи с ООН в 2020-м и не участвовали в захвате Бразилии. Регулярные опросы населения показывали, что большая часть граждан США не доверяют ООН и не одобряют ее чрезмерно жесткого — а, по словам некоторых, и диктаторского подхода к решению различных глобальных проблем. Хотя многие — в частности, интернационалисты — гораздо больше были озабочены тем, что с «парниковым эффектом» и гибелью биосферы нужно хоть что-то сделать, пусть даже в ущерб национальному суверенитету.

— Президент, — негромко сказал Харрел, — встревожен требованиями, предъявляемыми нам со стороны ООН. Женева приказывает нам провести в юго-западных штатах плебисцит по ацтланскому вопросу. И плебисцит этот, будучи проведен, вполне может привести к тому, что мы потеряем солидный кусок территории американского Юго-Запада. Они угрожают нашим орбитальным станциям и нашим базам на Марсе. Вся их позиция в вопросе о технологиях, которые могут быть обнаружены в процессе раскопок на Марсе, также является угрожающей. Президент пошел на компромисс, допустив на Марс группу их наблюдателей. Оказалось, что группа состоит из двух-трех настоящих ученых и пяти десятков солдат. Что является прямой угрозой установления контроля ООН над нашими научными исследованиями и нашими марсианскими базами. Так сколько же нам еще идти на компромиссы, сдавать позиции и уступать? Где та стена из поговорки, к которой мы будем прижаты спиной, — опять же из поговорки? Могу прямо сейчас поставить вас, господин госсекретарь, в известность: президент не пойдет ни на какие уступки в ацтланском вопросе. Что касается инопланетных технологий — он уже дал обещание открыть доступ к любым обнаруженным на Марсе технологиям для всего мира. Что он тут еще может сделать — я не знаю. Если головорезы из ООН действительно захватили наши базы на Марсе, до единого модуля что ж, я здесь не вижу возможности для компромиссов. Может быть, вы видите?