Максим Голицын - Глядящие из темноты

— Как же, потерялись они, землекопы эти, — тихонько хмыкнул Айльф, который, ухитрившись справиться с упрямым животным, неслышно подобрался к беседующим и теперь трусил бок о бок с Леоном. — Они до сих пор там со свечками бродят.

— Как это? — рассеянно спросил Леон: он, видимо, слишком сильно натянул повод, и лошадь пошла боком, тараща лиловый глаз.

— Ну, как… Перед сменой-то обычно все собирались у входа в рудник, брали свои свечи и вместе, по двое, входили внутрь. А там они, значит, должны были дожидаться следующей смены. И, пока та не придет, наружу, значит, и не показываться… Ждали они, ждали, а смена так и не явилась. Вот они и бродят до сих пор там, в подземелье, все ждут, когда их сменят.

— Со свечами, — пробормотал Леон.

— Вот именно, — довольно кивнул Айльф, хитро прищурившись, — со свечами.

— А почему смена не пришла?

— А никто не знает. Они пропали. Побросали свои кирки и пропали. Вот рудник и закрыли от греха подальше. Жила истощилась, как же.

— Брось, — возразил Леон, — жизнь рудокопа не в цене… да будь там серебро, их бы вся свита Темного не остановила.

— Это можно проверить, — вдруг сказал Берг.

— Ты о… — Леон сообразил. — Ах, да.

Он придержал лошадь, пока Берг, едучи бок о бок с и занимая того вежливым разговором о заморских странах — сплошное вранье, понятное дело, — не скрылся из виду за очередным поворотом. Айльф, которого провести было не так легко, держался рядом, не сводя с Леона заинтересованных глаз.

— Помоги-ка мне, малый, — сказал Леон, натягивая поводья.

Он достал из вьючного мешка замаскированный под причудливый кинжал портативный анализатор и, спешившись и передав повод Айльфу, подошел к отвалу.

— Манганит, — сказал он, подобрав бурый камушек, — марганца тут хватает. А вот это аргентит. Похоже, ты прав, парень. Жила не истощилась.

— Ясное дело, — солидно сказал Айльф. — А зачем это вы ножиком землю ковыряли?

— Хотел проверить, есть ли в породе серебро.

— Это у вас в стране такие шикарные ножи делают? А только зря вы это — каждому дураку и так ясно, что серебра тут полным-полно.

Возразить Леону было нечего. Он отбросил кусок руды и, отобрав у Айльфа поводья, вновь поставил ногу в стремя. Вход в штольню чернел, точно гигантская кротовья нора.

Тем временем кавалькада маркграфа уже отъехала далеко вперед — им пришлось пустить лошадей галопом, чтобы догнать ее.

Проход в скалах открылся неожиданно: в глаза Леону ударила слепящая вспышка — сквозь узкую щель в камне било солнце, и казалось, всадники друг за другом въезжают в море жидкого огня.

Когда зрачки привыкли к яркому свету, Леон увидел далеко внизу, в долине, ультрамариновую гладь озера, в которую далеко вдавались рыжие валуны. Темные ели отражались в неподвижной воде, а на берегу меж деревьями виднелись хижины, которые отсюда казались игрушечными.

— Вот оно, Мурсианское озеро, — сказал Айльф. Дальше, до самого горизонта, стояла черная стена леса, подернутая мягкой утренней дымкой.

— А… замок? — удивленно спросил Леон. Он все jto представлял себе как-то не так.

— Замок вон там, — неопределенно махнул рукой Айльф, — за лесом. Он на деле ближе к той дороге стоит, ну, с которой мы вчера съехали… Там отрог, место удобное, высокое… Тут что-то… рудокопы тут жили, ну и при них… Дичи тут полным-полно, рыбы завались — что в озере, что в ручьях… Да и луга в предгорьях всегда были хороши. Кто-то ушел, но больше остались.

— А дальше что? — спросил Леон у Айльфа.

— Ничего, — ответил тот, — ничего до самого моря. «Какого черта тут стряслось, — подумал Леон, — в такой-то глуши?»

— Его светлость намерен посетить замок завтра, — пояснил Варрен. — Лорд Ансард полагал, что его присутствие настоятельно требуется именно здесь.

Они начали спускаться, придерживая лошадей, — дорога весьма круто уходила вниз.

Им навстречу уже бежали люди. Один, одетый получше остальных, был, по-видимому, сельским старостой; в небольшой депутации Леон распознал и священника.

«Ему, видно, приходится кланяться на обе стороны, — подумал он, — и Светлому, и Темному. Других-то священников тут нет».

Наконец встречающие окружили всадников. Леон заметил, что, хотя появление подобной кавалькады было, по-видимому, редкостью, особого возбуждения никто не выказывал. Скорее жители крохотной деревушки на побережье Мурсианского озера выглядели подавленными, а то и испуганными. Даже голоса звучали приглушенно.

Староста выступил вперед и преклонил колени.

— Ваша светлость! Соблаговолите!

Маркграф соскочил с лошади, бросив поводья кому-то из местных, — тот тут же подхватил их и повел лошадь по поросшей травой единственной улице. Остальные всадники, включая Айльфа, последовали за ним. На площади остались маркграф со своим оруженосцем, примас, местный священник и староста. Берг, поразмыслив с миг, тоже не двинулся с места — вроде их лично не приглашали, но отослать вряд ли решатся…

— Что ж, веди, — произнес маркграф.

— Сюда, ваша светлость, — староста двинулся к одному из крытых дранкой домов, сопровождаемый местным священником. Остальные жители деревни, нерешительно потоптавшись на площади, начали постепенно расходиться.

Дом, в который их привели, явно принадлежал самому старосте — он был сработан просто, но добротно. Маркграф, понятное дело, не собирался останавливаться тут на ночлег — Леон видел, как его люди разбивают палатки неподалеку от уреза воды. Тем не менее за стол его светлость сесть не отказался.

Примас и Варрен последовали за ним. Берг, секунду поразмыслив, тоже решительно двинулся следом — как себя поставишь, так к тебе и будут относиться.

Мебель в горнице тоже была добротной, но массивный стол, за который уселись маркграф с примасом и терранские послы, был на удивление пуст — на одном-единственном блюде лежала кучка жареных рыбешек, довольно костлявых даже с виду.

— Рыба пока еще ловится, — грустно сказал староста. — Я не ожидал вашего прибытия так скоро, ваше сиятельство, иначе позаботился бы расставить с вечера силки… хотя, впрочем, дичь ушла из леса.

«Да они голодают!» — сообразил Леон.

Маркграф кивнул оруженосцу, застывшему у него за спиной:

— Пусть поставят большой котел на площади, — распорядился он.

— Что у вас стряслось? — настороженно спросил примас.

— Лучше отец Лорих расскажет. — Вид у старосты, как и у остальных жителей деревни, был то ли растерянный, то ли испуганный.

— Виноват, сударь, — мрачно сказал отец Лорих, — недоглядел. Рожала тут одна из женщин тяжело, так остальные для того, чтоб ей полегчало, соорудили из соломы чучело… ну, стыдно сказать, чье… напялили на него шляпу и стали плясать вокруг. Понятно, что от такого непотребства одна из этих плясуний упала на месте, да и роженица все равно умерла, а стоило мне взять на руки младенца, как из него вышел змей, да и сам младенец тут же испустил дух. Видно, оскорбили мы Двоих… Да так оскорбили, что стены, ваша светлость, трястись начали. Ну и пошло… Люди словно ума лишились. Все им в соседе чудится то вор, то злодей… Должно быть, Темный, сударь, за нас взялся — потому что все эти дары, все почести, которые ему должно оказывать, сами знаете кому достались. А я тут один за все про все, как углядеть? В городе-то как — молитвы совокупно возносятся, на одного нерадивого сто праведных… Вот и нет Двоим обиды. А у нас и одного праведника днем с огнем не сыщешь, все в рощу шастают… Вот Двоим-то и обидно. И пошло-поехало! Всем досталось. А уж семью эту злосчастную, в которой роженица померла, — так вообще со свету сжили. Нигде ей приюта не было. Крышу на них обрушил, а когда они в соседнем доме пристанище нашли, спалил тот дом огнем… начисто спалил… Так хозяин с детьми принужден был в шалаше поселиться, в поле, за околицей, да и то — стоило ему сено скосить и собрать в скирды, как небесное воинство все и пожгло. Амбары тоже все сгорели, а посевы так и не взошли… Ну, староста к лорду Ансарду направился, а тот говорит — Ворлан, может, за вас и заступится, только что — Ворлан? Вон, в небе среди бела дня звезда горит, надо всеми Срединными отрогами… Мой священник, говорит, днем и ночью молитвы возносит, значит, и от них толку нет… Двое высоко, на нас и смотреть не хотят — они лишь знатным особам внемлют… И так уж обижены, что их пуще злить… И амбары он открыть, судари мои, отказался… Потому, как знать, может Двоим это не понравится, они тогда и Ворланом займутся.