Максим Голицын - Глядящие из темноты

— Ну а как не вышло бы? — морщась, спросил Леон.

— Ну, так стребовал бы за вас выкуп. Амбассадор Берг, сдается мне, человек скуповатый, ну, так вы ему тут единственный друг и земляк, а маркграф, его светлость, всегда был щедр. Правда, может, они бы вас и прирезали, после того как денежки-то получили, на всякий случай… ну, так это как Двое судят…

— Ну и сволочь же ты, — Леон осторожно покрутил головой.

— Что уж тут поделать, сударь. Жизнь такая.

— Как они на нас набрели? Тут подстерегали?

— Кто их знает, сударь… Я так думаю, что ушли они недалеко, а мы тут огонь развели… Они и вернулись…

— А тот, четвертый?

— Говорю, он еще раньше животных куда-то повел… Укрывище у них тут где-то, я так понимаю… Да сидите спокойно, сударь, никто по такой грозе в лес не сунется, ежели он в здравом уме. Сейчас я вам рану промою, перевяжу…

— Убери свои грязные лапы, — вяло огрызнулся —Леон. — Так ты говоришь, с Сорейль все в порядке?

— Должно быть в порядке, сударь. Я велел ей сидеть, не высовываться, а утром, если не дождется нас, уходить. В Солер идти, найти там амбассадора Берга. Непонятно, как бы она добралась, бедняжка, но опять же, все лучше, чем эти рыла…

— Пойди сходи за ней, — велел Леон.

— Сию минуту, сударь.

Айльф запалил последний уцелевший огарок свечи и исчез в сенях.

Леон устало откинулся на скамье — шум дождя за окном отсюда казался почти умиротворяющим.

Дверь, ведущая в погреб, тихонько скрипнула, и показалась Сорейль. С миг она задержалась на пороге — колеблющаяся белая тень, потом скользнула в комнату.

— Ты не очень испугалась?

Почему-то он не мог себя заставить говорить в полный голос.

Она покачала головой:

— Нет, сударь. Этот юноша прибежал и сказал, чтобы я пряталась в погребе, а о вас он позаботится…

— Позаботился он, как же… — Леон осторожно потрогал затылок: мягкие ткани размозжены, подсохшая кровь слиплась с волосами.

— Вы очень смелый человек, сударь, — она подняла на него огромные серые глаза, — если сумели справиться с разбойниками…

— Ну, если честно…

— Он одолел троих, — неожиданно встрял Айльф, — настоящий рыцарь наш амбассадор Леон, удар его смертелен. Я, правда, сам разделался с одним, но он дрался как зверь…

— Что за… — попробовал возразить Леон, но умолк под восхищенным взглядом Сорейль.

— Я, говорит, жизнь положу, а не позволю причинить вреда своей даме. И как пошел крушить…

«Вот мифоман, — подумал Леон. — Одно слово, менестрель».

Сорейль продолжала восхищенно рассматривать Леона, словно он был бог весть каким красавцем.

— Позвольте, я промою вам рану, сударь, — сказала она наконец. — Дело рыцаря — сражаться, а его дамы — перевязывать ему раны…

Она взяла с полки кувшин и направилась к выходу, где с желоба в бочку у крыльца стекала вода. Сейчас бочка была полна уже до краев. Айльф задумчиво проводил девушку взглядом.

— Пойду-ка я посплю, сударь, — сказал он. — Тяжелая выдалась ночка. Одно слово, повезло нам — не будь той небесной бури, мы бы так быстро не выпутались. Когда бы еще удобный случай подвернулся…

— Да, — рассеянно подтвердил Леон, — повезло.

— Небесный огонь, говорят, куда попало не бьет — уж такая сволочь был их старшой, другой такой поискать надо. Ну ладно, — прервал он себя, завидев Сорейль, появившуюся на пороге с полным кувшином, — пора и на боковую… Я на сеновале буду, если что.

Он проскользнул мимо Сорейль и исчез за завесой дождя.

Сорейль тем временем отыскала где-то кусок чистого полотна.

— Склоните голову, сударь, — сказала она.

Леон покорно склонился над тазом. Ловкие тонкие пальцы девушки осторожно перебирали ему волосы, прикосновение было похоже на ласку. Он с удивлением почувствовал, как расслабляются напряженные, ноющие мышцы.

— Ну вот, — сказала она наконец, — а теперь перевязка…

Повязка стянула голову плотным обручем, но все равно было приятно. «Похоже, мы наконец в безопасности, — подумал он, — хотя какая тут безопасность… Передохнем немного, и нужно уходить отсюда, пока на нас не набрел еще кто-нибудь…»

Девушка управилась с перевязкой, но не отодвинулась. Она стояла так близко, что у Леона закружилась голова, — ее теплое дыхание касалось его щеки, мягкие волосы щекотали шею. Он замер, потом пошевелился, и с удивлением обнаружил, что держит девушку в объятиях. Она продолжала неотрывно смотреть на него — словно в мире не осталось ничего, кроме ее глаз, ее трепещущего, теплого, обволакивающего тела.

— Вы такой храбрый, — шепотом сказала она, — такой…

— Замолчи, — велел он, но это не помогло, и ему пришлось закрыть ей губы своими губами.

Бревно с тупым стуком откатилось в сторону, и тела на виселице синхронно дернулись, засучили ногами, потом стихли. Перекладина все еще подрагивала. Берг наконец-то смог отвести глаза в сторону — не будешь смотреть, как все, сочтут малодушным или, что еще хуже, сочувствующим преступникам… Впрочем, он все равно пошел на маленькую хитрость — так расфокусировал взгляд, что вместо четких фигур видел лишь смутные цветовые пятна.

Объектив в аграфе и без того фиксировал все в лучшем виде — пусть Вторая Комплексная разбирается. Ей работы надолго хватит — что ни день, то казни… Господи, что тут творится…

Маркграф, столкнувшись со взглядом терранского амбассадора, внушительно произнес:

— И так будет с каждым мародером… Хороший урок для них, амбассадор Берг…

«Хороший-то хороший, но ученики уж больно нерадивые», — подумал Берг.

Мелкий, моросящий дождь поливал гниющую траву, разъезженная земля хлюпала под ногами у немногочисленных горожан, собравшихся поглазеть на казнь, — еще неделю назад тут собиралась целая толпа; какое-никакое, а все-таки развлечение, но с тех пор развлечение несколько приелось.

Берг глубоко вдохнул сырой воздух.

— Вы рассмотрели мое прошение, ваша светлость?

— О чем это вы, амбассадор? — рассеянно спросил маркграф. — Ах да… ваш пропавший друг… Я выслал отряд на поиски, Берг. Что вам еще нужно?

— Я просил, — терпеливо сказал Берг, — вашего высочайшего соизволения отправиться на поиски самому; в сопровождении отряда, разумеется.

Какое-то время маркграф молча разглядывал его, словно Берг был каким-то диковинным животным, потом произнес:

— Это невозможно, господин Берг.

Берг ощущал себя рыбой, вытащенной на сушу. «Не то чтобы мы их недооценили, — подумал он, — не первый год замужем… Бывали переделки и покруче. Но не здесь, не в этом мире. Первая Комплексная работала при самых благоприятных условиях — ни один из разведчиков не пострадал, а это уж как редко случается… Недаром эта планета попала в разряд приоритетных».

А вслух спросил: