Всеволод Глуховцев - Смерти нет

Шуруп пулей взлетел в кузов.

— Ух ты! — возопил он фальцетом. — Слышь, Гром, тут консервы! Сгущенка!! Ну, обожремся!.. И салагам хватит!

Он не понимал еще, что им до «салаг» теперь идти и не дойдешь.

Ты откуда про сгущенку знаешь, шкет?! — удивился Костя. Удивиться было чему: за всю Шурупову жизнь никакой сгущенки рядом и близко не было. Костя, впрочем, тоже ее ни разу не пробовал, но ему-то Ольга рассказывала, а один раз даже показала сплющенную ржавую банку от этого продукта.

— Очкарик рассказывал! — хвастливо объявил малец. — Штука — супер!

— Ладно, супер... — Костя оглянулся. — Девчонки, давайте-ка две крепкие доски найдите, по ним сгрузим. Ящики тяжелые.

«Золотого правила механики» он не знал, но своим умом до него допер.

Гулька с Тумбочкой были девчонки расторопные, они мигом нашли доски, приладили их к заднему борту. Шуруп с натугой начал толкать к доскам ящики.

— Т-тяжелые, блин!..

— Дай помогу. — Конопатая вскарабкалась наверх.

— Живее, живее, — торопил Костя.

— Взяли! — бодро скомандовал Шуруп, но Гулька почему-то не откликнулась на этот призыв. Она выпрямилась и застыла.

Шуруп удивился:

— Ну че встала, кастрюля?

— Тише ты! — отмахнулась та.

— Да чего такое?!

— Ты что, мелочь, не слышишь? Там кто-то шевелится!

Костя соображал быстро, как ЭВМ. Молнией мысль его промчалась по трем пунктам:

1. А вдруг там гоблин?!

2. Если б он там был, давно бы снес всех нас!

3. Значит, не гоблин.

Но не успел Костя и рта раскрыть, как Конопатая уже ринулась в глубь крытого кузова. Вот оттуда-то и раздался ее вопль:

— Эй! Сюда! Здесь человек! Живой!..

По ящикам, спотыкаясь, ринулся следом Шуруп, ломанулись в кузов и Костя с Бешеной. Костин автомат зацепился за что-то, сам Костя чуть не упал, чертыхнулся, схватился за ящики.

Девчонки и Шуруп толкались, мешали друг другу.

— Да погодите вы! — гаркнула Гулька. — Не лезьте! Его тут мешками завалило.

Там, дальше, были мешки с крупой.

— Что у вас?! Что там?.. — послышались снаружи встревоженные голоса.

Но им не ответили — не до того было.

— Сейчас, сейчас... — бормотала Конопатая. — А, у него рот заклеен!

Раздался краткий трескучий звук. И сразу хриплый голос:

— Руки развяжите. Затекли.

— Дай помогу! — рыпнулся Костя.

— Мешок развяжи, — велела Гулька.

— Да что там у вас?! — В кузов полезли любопытные.

— Человек, — как-то торжественно ответила Бешеная.

— Как! Чего?! Откуда?.. — Но вездесущий Гром мигом пресек бестолковщину:

— Тихо!.. Не толпитесь там — все равно толку нет. Если он связанный, так ему размяться надо. А ну назад!

Народ полез обратно. А голос из потемок, уже не хриплый, а звонко-мальчишеский, произнес:

— Спасибо! Я сейчас. В самом деле затекло... Разотру.

Тут и начальство подоспело, Бабай с Даней.

— Зачем они его везли, как думаешь? — вполголоса спросил Бабай.

Даня пожал плечами:

— Черт их знает. Чужая душа — потемки, а уж гоблинская... или что там у них вместо души.

— Смрад у них там, больше ничего. — Бабай сплюнул зло. — Ну не сожрать же они его хотели?

— Ну, это вряд ли. Хотели бы — сожрали. Тут другое что-то... Кстати, Очкарик ваш был совершенно прав. У них есть высшие ранги.

— Маги?

— Они.

— Ты их сам видел?

— Видел. И мочил тоже, друг. Много еще чего у них есть. Здесь их верховное правительство проживает. Каганат Раш, неужто не слыхал?

— Не-а.

— Ну и что там наш освобожденный пленник?

— Идет! — радостно крикнул Шуруп.

— Иду, — подтвердил спасенный, ступил на край борта и ловко спрыгнул. — Спасибо, парни!

— И девчонки, — ввернул Костя.

— И девчонки тоже. — Парень рассмеялся, и засмеялись все.

Даня с удовольствием разглядывал юношу. Всегда приятно смотреть на человека, которого ты спас.

А тот отряхивался, сбивал с рукавов и бортов куртки всякий мусор так беззаботно, словно бы не из лап погибели вырвали его только что.

— Силен ты брат, — заметил ему Даня.

— Чем же? — Паренек вскинул ярко-голубые глаза.

Он был совершенный блондин, волосы густые, вьющиеся, — правда, грязные, видно, что очень давно не мыл. Сам невысок и щупловат. Черты лица правильные, чуть мелковатые. Как-то сразу он располагал к себе — Даня это почувствовал, а он в таких делах не ошибался.

— Да тем, что на волосок от смерти был — а хоть бы хны. Другой бы на ногах не стоял.

— Э! — с великолепной небрежностью отмахнулся белокурый. — Что такое смерть? Пока мы живем, ее нет, а пришла она — нас уже нет. Вот и все!

Этой фразой он заставил остолбенеть всех, даже Шурупа. Такое никому прежде не приходило в голову.

Даня стряхнул столбняк первым.

— Силе-он... — повторил он с изумлением. — Ловко придумано!

— Ну, это не я, — заскромничал белокурый. — Это Эпикур придумал.

— Кто такой?

— Философ древний.

Бабай смотрел на паренька с симпатией — здорово напомнил ему он Очкарика, хотя внешне сходства никакого. Напомнил, и все тут... Однако, несмотря на сантименты, командир уфимцев головы не потерял.

— Вот что, философы, — сказал он, — мы здесь и так уж лишнего торчим. У вас база есть? — обратился он к Дане.

Тот лишь усмехнулся.

— Не глупее вас, господа пришельцы!.. Но поспешать надо, это ты верно сказал. Ты с нами? — спросил новенького.

— Если не возражаете.

— Ничуть. Звать тебя как?

— Сергей.

— Ладно. Ну, братцы, взялись поживее!

Через час все — москвичи, уфимцы и Сергей — сидели в логове Гвоздя и с аппетитом трескали варево из трофейной пшенки и тушенки. Светили два фонаря, сделанные Гвоздем, — они бросали резкий, грубый свет, где тени все перемешались в беспорядке: у кого, казалось, пол-лица нет, у другого вообще были видны рука и кусок туловища, и походило это на робота-миноискателя... Никто, впрочем, не замечал ничего, все были поглощены едой. Лишь Костя, наглотавшись месива, сунулся было к Бабаю.

— Слушай, — шепнул на ухо, — а наши-то там, Снежанка и малышня... С ними-то что будет?!

Бабая это слегка обозлило.

— Твою мать! Ты, Гром, сам, что ли, маленький? — сердито прошипел он в ответ. — Откуда я знаю! Нас кинуло хрен знает куда, за полмира!.. Что мы можем сделать, как ты думаешь?!

— Не знаю. — Костя поник.

— Ну вот. А я знаю, да? Волшебник, твою мать! Сердитое перешептывание от зорких глаз Дани не укрылось, но виду он не подал. Подождал, пока дожуют кашу, догрызут сухари.

— Ну что, воинство, наелись?..

Довольный смех, отрыжка и хлопанье по пузу были ответом.

— И отлично. А теперь... — Даня сделал эффектную паузу, — чай со сгущенкой!

Подвал дрогнул от восторгов. Кто-то зааплодировал, и подхватили все — только криков «бис» не хватало... Здравомыслящий Бабай, однако, не упустил спросить: