Всеволод Глуховцев - Смерти нет

Но вот это пройдено. Последний шаг — и Сергей встал. Кто-то нечаянно подтолкнул его в спину. Он отшагнул влево. Ребята гурьбой, толпясь, высыпали на опушку. Пыхтение, возня длились еще секунд пять, а после все смолкло. Тишина.

Сергею сделалось смешно: никто не решался ступить на поляну, как будто заколдованная зона. Он не шел — и все стояли.

— Ну, что остолбенели? Идемте.

Старая береза никуда не делась. Вот она — в майской зелени словно бы и помолодела. Сергей двинул к ней наискось через лужайку, за ним зашагал Даня. Все прочие замешкались на миг, а затем повалили следом.

Сергей уже не спешил. И сердце не билось взволнованно. Обычная работа, больше ничего... Он подошел к березе, огляделся. Посмотрел вверх — просто так. Нежная зелень, голубое небо. Полдень.

— Вот так, — сказал Сергей. Прозвучало это у него вполне философически и было принято за руководство к действию.

— Что, здесь копаем? — Бабай притопнул по траве и тоже огляделся окрест.

— Сейчас, — ответил Сергей. — Соображу... Катя, отойди-ка.

Катя проворно отступила в сторону.

— Ага. Ну, похоже, здесь. Вот этот участок, — очертил пальцем в воздухе.

— А цветы где? — Костя удивился.

— Какие цветы?

— Ну, желтые. Сам же говорил — где цветы желтые.

— А-а!.. Чудак ты, Костя. Это ж когда было? В августе. А сейчас май! Цветы-то поздние.

— Фу ты! — Костя в досаде хлопнул себя по лбу. — Не врубился.

Муха слегка напрягся: он в месяцах не очень разбирался, и когда называли: июнь там, июль, апрель — путался. Стеснялся этого. И сейчас в мозгу у него закрутилось: август, август, когда это?. , летом? А, ну да! Конец лета. Точно!

Он чуть не подпрыгнул от радости. И вскричал:

— Да чего болтать-то! Давайте копать. Где? Бабай смерил малого генеральским взглядом, но промолчал. Своего подчиненного, конечно, он бы одернул.

— Где копать? — Сергей стал деловым. — Ну, давайте с разных концов начнем, навстречу друг другу. Вот отсюда, отсюда и отсюда. Думаю, только этот участок. Больше не надо.

— Что значит думаю? — Бабай нахмурился. — Ты ж сказал — знаю?

— Ну, знаю, знаю.

— Ни хрена себе, только этот... — протянул Кишка. — Да тут окривеешь! До вечера провозимся...

— Да ну, до вечера! — перебил Сергей. — За час управимся. Глубоко-то не надо. Где-нибудь полметра глубины, не больше. Где лопата? Давайте!

— Подожди, Серый, — спокойно молвил Даня.

— Что такое?

Даня подмигнул ему:

— Спешка — дело трухлявое. Прежде чем браться за дело, надо мозгами пораскинуть.

— То есть?!

Пришлось разъяснить:

— То есть логически размыслить. Все станет много легче.

— Например? — Сергей насторожился.

— Например, — педантским тоном заговорил Даня, — здравый смысл подсказывает: если это тайник, что это значит?

— Что? — воскликнуло хором несколько человек.

— А то, что дерн аккуратно вырезали, подняли; что надо спрятали — и снова закрыли.

— Аккуратно... — что-то начал соображать Костя...

— Аккуратно, — весело подхватил Даня, — но не так, чтоб совсем незаметно. Если всмотреться внимательно...

И тут точно молния сверкнула у Сергея в голове!

— Ах ты! — вскричал он. — Да как же я сразу не допер!!

В самом деле — чего ж тут думать. Ясно: на этом месте что-то должно быть чуть-чуть не так. Трава, почва! Что-то не так.

— Давайте, ищем, — засуетился Сергей. — Давайте, народ. Это же мигом!

Он был прав: на такой участок одиннадцать рыл — тьфу. И как всегда, удачливее всех оказался О-о.

— Слушайте, — неуверенно промолвил он. — Вот тут какой-то вроде холмик... Может, то?

Сергей так и метнулся туда. Упал на колени.

— Ну-ка!..

Точно. Незаметный сверху, но совершенно отчетливый на ближний взгляд, на ощупь — холмик. Сергей огладил его ладонями. Точно! Прямоугольной формы. Таких не бывает. Значит — клад.

— Лопатку!

Кто-то протянул саперную лопатку. Сергей схватил ее.

Удар! Еще удар! Целый пласт дерна вспучился горбом.

— Есть! — восхитилась Катя.

— Кажется... — процедил Сергей.

Штыком лопатки он поддел пласт, напрягся — перевернул. Тот вяло шлепнулся белесыми спутанными корнями вверх.

— Есть!!

А это кто крикнул? Сергей не знал. Да и какая разница! Он отгреб сухие комья, очищая верх голубой пластмассовой коробки.

Все сгрудились вокруг.

— По бокам! По бокам отчисть, — не терпелось Косте.

Сергей и сам знал, как надо. Провел точными, аккуратными движениями борозды обочь коробки; смахнул крошки и пыль сверху. Можно было вынимать... но Сергей поймал себя на том, что он чуточку тянет. «Торжественность момента!» — усмехнулся он и резко выдернул тайник.

Крышка соскочила легко, лишь коснулись ее пальцами. Коробка невысокая, почти плоская — и содержалось в ней одно: обычная школьная тетрадь в ярком, с голограммой, переплете.

— А! — обрадовался Костя. — Я такие видал. Пальцы Сергея задрожали. Неловко он попытался перелистнуть страницы — увидел четкие строчки, ясный почерк. Тетрадь захлопнулась.

— Ты что, Серега? — удивился Даня.

— Нет. Ничего, — отрывисто сказал Сергей. — Просто так.

А это слезы непрошеные навернулись на глаза, и Сергей еле удержал их. Предательски задергались губы... Он справился и с этим. Только наклонил пониже голову.

Так, — повторил он. — Вот тут вроде еще что-то есть...

— Да нет ничего, — удивился Кишка. До него, конечно, не дошло.

Но Сергей уже овладел собой.

— Да, нету, — молвил он. — Ну что ж, посмотрим. Открыл первую страницу.

«Дорогой мой сын! — началась рукопись. — Если ты читаешь эти строки...

…эти строки, то меня, вероятно, нет с тобой рядом. Не хочу сказать — нет в живых, так как верю в бессмертие вообще и надеюсь на свое в частности. Почему мне хотелось бы думать, что разлука наша временна. А жизнь — вечна».

— Ну, чего ты! — нетерпеливо вскричал Бабай. — Давай вслух читай!

— Вслух? — усомнился Сергей. — А вы, э-э... поймете? Здесь ведь, поди, философия сплошная!

— Ты читай, — распорядился Бабай. — А там видно будет.

— Ну, как скажете.

Сергей откашлялся и прочитал начало. Сделал паузу. Оглядел слушателей.

— Все понятно, — поспешил заявить Костя. — Чего непонятного? Все понятно.

Сергей вопросительно поводил взглядом туда-сюда. Народ безмолвствовал.

— Понятно, значит, — расценил это глашатай. — Ладно, продолжаю.

Он уселся поудобнее на траву и продолжил:

— «... жизнь — вечна. Я уверен: ее не одолеет никакая нечисть, даже если покажется, что все пропало. Не пропадет. Жизнь — большее, чем представлялось нам до сих пор. Мы, люди, упустили это из виду. Ты помнишь, наверное, как мы с тобой однажды зимним вечером обсуждали плюсы и минусы техногенной цивилизации...»

Здесь Сергей прервался.