Майкл Гир - Путь воинов

— Они были не просто политической группировкой. Их корабли казались почти волшебными, а технологию даже нельзя сравнить с нашей сегодняшней. Они даже не имели официального представителя в Конфедерации, но к ним прислушивались все.

— Значит, они обладали особой властью? Интересно, какой… — Сюзан задумалась. — Наверное, надо просто навести справки и…

— Желаю удачи, — нервно засмеялся Ганс. — Все засекречено, ты что, забыла? Прости, конечно, но для дамы, всего месяц как научившейся читать, секретные шифры не по зубам. Только попробуй запросить эти файлы, и загорятся все красные лампочки, которые только есть на мостике!

— Кто меня может к ним допустить? Полковник? — ее сознание снова заработало, и — впервые — перед ней стояла конкретная проблема. Некоторые из тысяч фактов, которыми была забита ее голова, подсказывали ей важность этой проблемы.

— Может быть, — Ганс задумчиво прищурился. — Я даже не знаю, что может быть заложено в системе. Они могли и не ввести ничего в систему корабля. В то же время, самой «Пуле» более трехсот лет. Трудно сказать, что может быть зарыто в ранних банках данных.

— Видимо, я засвечусь, если попытаюсь узнать об этом со своего блока, — ей уже было лучше.

— Несомненно. Ты с этим плохо знакома. Я даже не уверен, что мне удастся забраться туда… а у меня в таких делах многолетний опыт. Я… Что ты вообще придумала? О нет! Никак! Сюзан, это невозможно! — он медленно покачал головой, снова опасливо оглядев орудийную палубу.

Она заявила с горящими глазами:

— Ганс, подумай, это же твой шанс! Ты МОГ БЫ это сделать!

— Это может оказаться также грандиозным провалом, — заныл он. — Падением от капрала до… обитателя гауптвахты!

Она одарила его, как ей казалось, своей самой обворожительной улыбкой.

— Ганс, ты говоришь, что не знаешь, как обращаться с женщинами, так? Не хочешь заключить сделку? Я научу тебя больше никогда в жизни не бояться ни одной женщины, а ты научишь меня проникать в компьютеры! — она радостно захлопала в ладоши.

Он набрал воздуха и надул щеки, сделав выдох.

— Лучше навсегда остаться холостяком, чем провести полдня на военном трибунале, особенно на СВОЕМ!

— Ганс, — лукаво сказала Сюзан, беря его за руку и доверительно придвигаясь к нему. — Никто не будет больше издеваться над тобой в общей комнате. Или ты предпочитаешь наблюдать за моими неудачами? Неужели ты не поможешь мне узнать, почему Братство было таким могущественным?

— Я прямо не знаю, — пробормотал он себе под нос, вздрагивая от ее прикосновения.

— Послушай, я, конечно, не красавица, но…

Он не дал ей договорить.

— Ты ШУТИШЬ! Каждый второй мужчина на этом корабле мечтает о тебе. Они просто думают, что Пятница Желтая Нога имеет преимущественное право! Господи, Сюзан, ты самая красивая женщина на корабле, даже такая измученная, как сейчас!

Она недоверчиво прищурилась.

— Ты мне льстишь, Ганс, но меня так просто не проведешь. Я знаю, что я…

— Ты когда-нибудь обращала внимание на то, как смотрят на тебя мужчины, когда ты идешь по коридору? Замечала, что они улыбаются? Открывают люки? Помогают убраться в спортзале?

— Да, но… — она от неожиданности стала заикаться. — Я… я думала, что они это делают просто… просто из вежливости.

— Есть другая причина, — заверил он. — И даже не та, что ты единственная женщина-романан на корабле.

— Тогда почему ты отталкиваешь меня? Заключим соглашение? — настаивала она.

— А что Пятница? — спросил он, вдруг засомневавшись. — Никто из команды не захочет с ним связываться после той схватки на ножах. Моим кишкам и в животе хорошо. Конокрад застрял в госпитале до самого Сириуса. Может, ножи и не так опасны, но кому нужна боль?

— А что Пятница? — повторила она, немного отстраняясь, чтобы видеть его глаза. — Он мой друг. Я его очень люблю за все, что он для меня сделал, и я буду ему вечно благодарна. Но это не дает ему никаких прав на меня.

— Ты тоже мой друг. Может, тебя и не было, когда я взяла свой первый трофей, но ты сейчас здесь. И я нацелилась на другой трофей… и, конечно, это очень рискованно, Ганс. Без риска не бывает. Паук любит риск. Так мужчины и женщины чему-то учатся. Рискни со мной вместе. И это принесет много чести…

— Или много несчастий, — буркнул он.

— Это приносит еще больше чести, — она нахмурилась. — Мужчины Директората все такие опасливые, как ты?

— Я не опасаюсь, — угрюмо сказал Ганс. — Я способен на то же, что и любой другой мужчина. Еще скажи, что я трус!

— Ага, — улыбнулась она, когда все сработало как надо. — Тогда ты, конечно же, поможешь мне. Только трус может отказаться.

— Обещай только, что я… — Ганс Йегер стал малиново-красным. Молчал он недолго. — К черту, у тебя ума достаточно, чтобы мы не попались.

— Почему именно Братство? — он припер ее к стенке, пытаясь проникнуть в ее мысли. — Теперь ты одержима ими, тогда как пятнадцать минут назад ты чуть не плакала. Почему они так важны?

Она поджала губы, пристально глядя на него.

— Я не уверена, стоит ли тебе говорить.

— Эй, мы же в этом деле заодно, — напомнил он, еще больше нахмурившись.

— Если ты выдашь меня, я выдам тебя, — сказала она кивая. — Ладно, агенты раздобыли изображение самого большого сирианского боевого корабля. Судя по голографии, у них имеется необычный бластер. Офицеры из разведки предполагают, что он изготовлен по модели Братства.

— Сюзан, я… я родился на Границе, — увидев, что она никак не отреагировала, он продолжил: — Это была планета Братства. Для нас их чудесные изобретения не являются мифами. Это утраченное наследие. Если сириане располагают бластером Братства — или даже его слабой копией, — то «Пуле» действительно несдобровать.

Честер Армихо Гарсиа поднял глаза от чтения на секунду раньше, чем голографические образы появились перед ним. Он вежливо кивнул, отметив Скора Робинсона особым вниманием. Раздутые головы директоров не переставали повергать его в изумление.

— Сириане располагают новым оружием, — без околичностей начал Скор.

— Ты имеешь в виду бластер, — кивнул Честер, не переставая улыбаться.

Семри Навтов с враждебностью в свинячьих глазках выпалил:

— Почему ты не сказал нам?

— Самым банальным ответом было бы то, что вы не спрашивали; но на самом деле не все можно предсказать. Вспомните о точках выбора, директора. Будущее — это лабиринт. Представьте себе лес, состоящий из деревьев, ветви которых сплелись в одну нераздельную массу. Теперь представьте себе одно такое дерево в схематичном виде. Поместите себя на кончике корня. Это ваше рождение в прошлом. Продвигаясь вверх по сходящимся корням, вы, наконец, доберетесь до ствола, который представляет настоящее. От ствола вверх в разные стороны отходят несколько крупных веток. Ветки — это будущее. Выбери одну, и дальнейшие варианты сведутся к отросткам данной ветки. Каждый выбор ветки это развилка — точка выбора. Или, может, вы попытаетесь привить ветку к другому дереву? Могу я знать заранее, какой выбор вы совершите? Могу я догадаться, какой лист станет вашей судьбой? Нет, — по-доброму улыбнулся Честер, разглаживая на груди тонкую ткань с Арктура. — В этом свободная воля. Паук — Бог — не насилует волю. Я уже говорил, что Паук ее ревностно охраняет. Попытайся я увидеть ваш лист, мой разум бы запутался в ветвях так глубоко, что я бы не смог найти пути обратно к вам. Это и есть сумасшествие, о котором я так часто говорю. Если Бог отказывается влиять на свободную волю, то подобает ли мне это делать?