Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]

— Оставь, найду в отеле. Вставай, одевайся…

— Подожди минуту… — Я сидел, протирая глаза. Голова болела. Я пожаловал ему временную приостановку казни, пока не выслушаю свидетельские показания: — О чем ты все? Где ты был всю ночь?

— Раскрашивал город голубым и зеленым. Пошли…. — он потащил меня за ногу, — … в душ со мной. У меня была вечеринка на ходу.

— Вечеринка на ходу?

— У нас что здесь, эхо? Ага, вечеринка на ходу: — Он стучал чем-то в душе. Вставай, снимай это — иначе ты попадешь под душ в белье.

— Подожди минуту!… — Я начал присаживаться на скамеечку.

— У нас нет ни минуты! — Он внезапно поднял меня в воздух, шагнул под душ и держал под бегущей водой. — Черт побери! — Теперь даже телефонный звонок от губернатора не мог спасти его. Все, в чем я нуждался, был горшок меду, муравейник и четыре колышка.

Мое бумажное белье размокло и свалилось. Он дал мне мыло, потом разодрал свою влажную майку. Он сбросил килт — настоящий — м выпихнул его ногой из душа на пол ванной.

— Я спросил: — Ты забыл его где-то?

— Забыл что?

— Свое белье?

— Никогда не ношу. Это традиция. Ничего под килтом. — Он глуповато улыбнулся. — Ну, он немного изношен этим утром, но дай мне пару дней — и все будет олл райт.

Я отвернулся, сунул голову под душ и просто стоял. О-о-о!

— Во всяком случае, — продолжал он, — пошел я на вечеринку. — Может, если я налью воду в уши, я перестану его слышать? — Только на этот раз у меня была цель. Я начал на первом этаже вестибюля с полковником Баствортом, помнишь его?

Того, с девушкой? С ним важно познакомиться — он ответственный за реквизиции, материальное обеспечение и транспорт для всего района Денвера. Он прекрасный бюрократ, у него бумаги идут быстро. Тем не менее — Джим, стань ближе к мылу! Мы торопимся! Тем не менее я оставался с ним достаточно долго, чтобы попасть на частную вечеринку в пентхаусе. Комитет конференции. Сидел в уголке с тремя председателями и слушал сплетни. Через пятнадцать минут я знал, кто в этой комнате важен, а кто нет. Еще пятнадцать минут, и они узнали, кто я — племянник сенатора Джексона из Мормонского университета!

— Что?…

— Заткнись и трись мочалкой — я еще не кончил.

— Тед, нельзя же так лгать…

— А как надо было говорить?

— Ты знаешь, о чем я. Ни конгрессменов, ни генералов, ни бог знает кто еще!

— Джим, это неважно. Никто их них не уделял никакого внимания ничему, кроме того, что выходило с их собственных ртов — или входило. И когда они собрались отплыть на другую вечеринку, я дрейфовал с ними. И попал еще в одну комнату полную народа и еще раз проделал то же самое. Слушал сплетни, отмечал самых важных — это нелегко, сплетни обычно грязные — и держался к ним близко, насколько мог. Так я прошел через семь вечеринок, одна лучше другой. Был прием в Объединенных Нациях только для дипкорпуса, ты знаешь, что здесь полмира? Дядя Сэм снял большой зал — я видел сенатора, спящего в салате — коммунистам расточали наибольшую заботу: им дали президентский номер. Я даже попал в Общество за Оптовую Агрессию — странная компания. Но полезная. Знаешь, как важны наемники для поддержания баланса мировых сил?

— Нет и не хочу знать. — Немного подумав: — Они устраивают убийства? И

много берут?

— Только репутацию — если ты задаешь подобные вопросы, значит не можешь себе это позволить.

Я начал выбираться из душа, но Тед схватил меня: — Подожди, ты не дослушал самое лучшее.

— Дослушал!

Нежным толчком он впихнул меня назад. — Ты красив, когда злишься…

— Отстань, Тед!

— … и я люблю, когда ты играешь твердо. — Но он меня выпустил. Я выскочил, кипя. Единственное, оставившее теперь Теодора Эндрю Натэниела Джексона в живых, была невозможность придумать подходящий способ разделаться с телом.

Я снова встал под душ — он размазал мыло по всей спине. Струи были между умеренно теплыми и горячими. — Хочется отрубить тебе это, Тед.

— Можешь не беспокоиться — все знают, что между нами все кончено. Я встретил прошлой ночью девушку и позволил ей «излечить» себя. О, я не хотел этого, Джим. Я пытался остаться верным — сказал ей, что дал торжественную клятву — но она убедила меня попробовать еще раз другим способом — и оказалась права. Именно в этом я и нуждался.

— Ужасно. Я очень счастлив за тебя. Ты не только убедил всех, что я педик — теперь я уже брошенный педик. А я даже не знаю, как все началось. — Я повернулся под душем, подняв руки, чтобы прополоскаться. Точно в этот момент струи стали ледяными — внезапный тугой удар чертовски холодной воды, целый поток из местного ледника. — А-а-а!, — сказал Тед. — Чувствуешь величие? Это разбудило тебя?

Я не ответил. Был слишком занят ругательствами — выскочил из душа и трясся в полотенце, пока от стен не исчезло эхо. Теперь я совершенно пробудился и меня совсем не заботило, есть ли у меня способ разделаться с телом, или нет.

— Открой дверь, Джим!

— Что?

— Дверь — слышишь, стучат?

Я недовольно вышел из ванной и накапал до двери. — Да?…. — рявкнул я.

Это была костлявая девица с глазами спаниеля. Почему она так напоминает кого-то? О, да, одна из тех, кто подливал Форману в стакан. Она ухаживала за ним весь вечер, теперь я вспомнил. — Хай, Джим!, — сказала она, — Нас не представили друг другу формально… — Она схватила моя руку и сильно сжала ее. — … меня зовут Динни. Парни, вы еще не готовы? — У нее были плохие зубы.

— Э-э, нет.

— Окей, я подожду. — Она пронеслась мимо меня и расположилась в единственном кресле.

— Э-э, хорошо. Подождите. — Я схватил немного одежды и отступил в ванную.

— Боже, — сказал Тед, выходя из-под душа. — Разве утро не чудесно? — И ткнул меня в ребра, проходя.

— Ага. Наверное, ни один судья страны не осудит меня. Я быстро напялил одежду.

Когда я вышел из ванной, Динни как раз вручала Теду ярко-коричневую майку с надписью: «Не просто еще одна любовная интрижка…» — Вот, — говорила она, от этого женщины обезумеют. Она подчеркивает твои мускулы.

— Особенно тот, что между ушей, — пробормотал я. Они меня игнорировали.

Тед улыбнулся, натянул майку и темно-красную ветровку. Он подхватил свою сумку и начал двигаться к двери. — Все готовы? Пошли.

Я схватил пиджак и двинулся следом. Когда мы вышли на утреннее солнце, я смахнул с глаз внезапные слезы. Не думал, что так ярко может быть в Колорадо днем. Тед уже свалился в водительское сидение длинного серебряного…

— Тед! Где ты взял это?

— Я говорил тебе. Полковник Бастворт — важный человек. Нравится?

— Тебе не кажется, что это немного… э-э, экстравагантно?

— Нет такого понятия, как небольшая экстравагантность, — ответил Тед. — Ты садишься? — Он повернул ключ и двигатель проснулся с гортанным ревом, от которого задрожали стекла на километр вокруг.