Евгений Гуляковский - Повелительница снов

— И когда мы вернемся…

— Если вернетесь.

— Простите, если мы вернемся, то следующий расчет полета к планете ордосов я должен буду получить на Захране, ввести его в машину и отправиться к ним в гости?

— Вы схватываете все с полуслова.

— Но что я там буду делать? Предположим, я выполню все свои обязательства и даже благополучно доберусь до Ордосии. Объясните мне наконец — для чего?

— А вот этого я и сама не знаю. Эти сведения составляют нашу государственную тайну, в которую посвящены лишь те, кому это необходимо. Я только знаю, что на корабле будет находиться некое устройство, которое вам поручат доставить в Ордосию. Как только оно окажется на поверхности ордосской планеты, вы сможете стартовать обратно — на этом ваша миссия заканчивается. И боже вас сохрани оставить его где-нибудь в другом месте — последствия этого будут ужасны…

— Вы хотите сказать…

— Я ничего не хочу сказать. Все, что я могла сказать, я уже сказала.

А затем был еще один вечер в роскошном номере лавранской гостиницы. Вечер, наполненный одиночеством и тяжелыми раздумьями. В конце этого долгого, утомительного дня корабль начал выполнять его команды. Сергей понял, что его обучение или, точнее, «привыкание» подходит к концу. Вскоре ему придется решать, что делать дальше.

Каким образом собирается он искать корабль Ружаны, ничего не зная об устройстве лавранских поисковых приборов? Как он может надеяться достичь успеха там, где потерпел неудачу их планетарный градар, и что будет делать, если поиск окажется неудачным?

Еще до отлета ему придется заключить договор с лавранами, они не станут возражать против поиска ордосского корабля, потому что заранее, так же как и он, знают результат.

А затем он окажется на Захране наедине с их кораблем и с этим таинственным устройством на его борту… Нетрудно догадаться, какая дилемма перед ним встанет и каким будет его окончательное решение… Если он не найдет Ружану, жизнь потеряет для него всякий смысл. Он и сейчас живет лишь надеждой, если она исчезнет… ну что же, тогда ему останется только одно — направить корабль в ордосскую вселенную.

В конце концов его неосуществимые планы по захвату ордосского корабля должны были закончиться тем же самым — его собственной гибелью. В нынешнем варианте у него хотя бы появится шанс отомстить ордосам.

И не будет никакой награды и никакого возвращения… А ту единственную реальную награду, которую ему от чистого сердца предложила Чарани, он отверг.

Подойдя к окну, Сергей долго смотрел на декоративные деревья, покрытые крупными Цветами и составляющими большую часть пейзажа этой планеты. Все здесь ему казалось немного искусственным и чуточку фальшивым. Но вполне возможно, что его отношение к лавранам не совсем субъективно. Так иногда бывает — совершив ошибку, начинаешь искать виноватых на стороне.

Тяжело вздохнув, Сергей направился к постели. Услужливо подмигнул огонек робота на панели, предлагая ужин. Есть не хотелось, ничего ему сегодня не хотелось.

Решение уже созрело — завтра он подпишет контракт с лавранами, использует свой последний шанс отыскать Ружану и отправится туда, откуда не принято возвращаться.

Сон навалился на него сразу, едва голова коснулась подушки, и уже через несколько секунд он понял, какой это сон…

Впервые с момента, когда ордосский корабль оторвался от поверхности Захрана, унося на своем борту Ружану, и сердце его пронзила боль невозвратимой утраты, он вдруг вновь увидел ее лицо…

— Ты еще помнишь обо мне? Вспоминаешь хоть иногда?

За спиной Ружаны горели равнодушные глаза далеких звезд, и оттого все происходящее казалось Сергею ненастоящим. И все же его непослушные губы произнесли самые необходимые, самые важные слова:

— Где ты, княжна из моей мечты? Как мне тебя найти?

— Этого я не знаю, Сергей. Нам удалось посадить ордосский корабль. Но мне неизвестно, где находится эта планета.

Ее слова предвещали неминуемую катастрофу и заставили Сергея использовать все свои навыки в сновидении, чтобы укрепить наметившийся слабый контакт.

— Корабль цел?

— Он сильно поврежден. За время пути добавились новые повреждения к тем, которые вы нанесли ему во время последнего боя.

— Ордос жив?

— А что ему сделается? Эти существа бессмертны.

— Ты должна заставить его запустить полетный генератор на полную мощность. Только так я смогу тебя найти. Стартовать с планеты необязательно. Главное — должен работать генератор. Ты меня понимаешь?

— Ты требуешь от меня невозможного, Сережа. Это последний раз, когда я смогла тебя увидеть. Мне необходимо было с тобой проститься.

— Не смей прощаться! Слышишь! Я прилечу за тобой! Только подай сигнал! Только заставь вновь работать это проклятое чудовище!

— Ты ведь знаешь, что для этого нужно…

— Я знаю…

— Тогда давай простимся на всякий случай. Мне жаль, что все так случилось… Я думала, у нас с тобой будет долгая жизнь… Я мечтала увидеть твою планету, о которой ты столько рассказывал. Но, говорят, судьба жестока к тем, кто любит друг друга.

— Это неправда! Пока есть надежда — это не может быть правдой!

Он проснулся в пять утра, за окном еще царила предрассветная темень, в саду тоскливо плакала какая-то птица. Он лежал с открытыми глазами на своей кровати в лавранской гостинице, всеми порами тела впитывая уходившую ночь, стараясь задержать ее, пытаясь понять, что это было: один из ее волшебных снов или только игра его измученного несбыточной надеждой воображения? Ему так и не удалось найти ответ даже после того, как взошло солнце.

Обратной дороги Ружана не помнила. Лишь отдельные клочки воспоминаний прорывались на поверхность сознания, затуманенного болью и усталостью…

Звезды превратились в ледяные иглы. Космос стал густым и осязаемым, как расплавленный раскаленный гудрон, и она продиралась сквозь эту субстанцию, причинявшую невыносимые страдания. Продиралась медленно. И после каждого шага ее внутренний голос шептал: «Остановись! Это же так просто! Остановись — и больше не будет боли. Ничего больше не будет». Но Сергей просил ее сохранить надежду, а надежда жива, пока жива она сама. И она делала новый шаг.

В конце концов она услышала чей-то голос, пробившийся к ней сквозь раскаленный сгустившийся мрак:

— Очнитесь, госпожа, пожалуйста, очнитесь! — И почувствовала чьи-то горячие слезинки на своем лице и чьи-то заботливые руки, кладущие ей на голову тряпицу, смоченную холодной водой. Боль немного отступала, и она засыпала — проваливалась в обычный сон словно в яму, из которой каждый раз приходилось выбираться заново.

И вот однажды случилось так, что, проснувшись, она не почувствовала боли.