Аарон Оллстон - X-Wing-7: Ставка Соло

Лара перечитала написанное.

— Кодовая фраза варьируется. Скажем, задумано похищение, а пароль: «Мне нужен новый флаер, имярек сломал мой». Вы говорите прошедшему обработку объекту: «Мне нужен новый флаер, Элассар Таргон сломал мой». Объект интерпретирует ваши слова как распоряжение похитить Элассара Таргона. . Она еще раз сверилась с записями.

— Рискну что-нибудь сделать для подопытных. Так или иначе, но я не позволю дольше их мучить. Конец третьей сессии.

Лара отключила деку и откинулась на спинку кресла.

Она себя чувствовала странно. Она выросла на Корусканте, ее воспитывали в традициях превосходства человеческой расы над экзотами. О нет, почему бы подружески не относится к не-людям — домашней прислуге или официанту, — если они знают свое место. Корускант — это миф, созданный людьми для людей. Доктрины ксеноцида вросли в его почву надежнее фундаментов высотных зданий.

Но выполняя задания своих командиров, Лара все чаще и чаще наталкивалась на доказательства того, что все, чему ее учили, лишено смысла А в Призрачной эскадрилье врожденное чувство превосходства и вовсе увяло.

А теперь ее единственным другом был дроид, который стоял на социальной лестнице еще ниже экзотов. И больше всего на свете Ларе хотелось вернуться к тем, кого еще год назад она считала врагами. Тара Петотель, которая родилась и выросла в Империи, умерла — окончательно и безвозвратно. И никто не собирался по ней горевать.

Ночами ей снились кошмары — об истязаниях, которым подвергались экзоты в секретной лаборатории.

ТЕБЕ ГРУСТНО?

— Нет, — соврала Лара. — Просто устала. Но готова продолжать работу.

Она придвинула к себе клавиатуру.

— Что у нас с гипердрайвом?

ДРОИДЫ НА МЕСТАХ. МОГУТ НАЧАТЬ РАБОТУ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. НО МЫ ЕЩЕ НЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО ОНИ СМОГУТ ОТКЛЮЧИТЬ ГИПЕРДРАЙВ.

— Тогда продолжай исследования. Нам нужно будет отключить двигатели в определенный момент. Давай-ка посмотрим…

Ее пальцы легко забегали по клавишам.

— Доступ в центральный бортовой компьютер у нас есть, но это еще не значит, что мы можем шарить там безнаказанно. Нас мигом засекут. У Зсинжа первоклассные программисты. Гораздо безопаснее дать флоту Соло преимущество во время сражения. Возможно, устроим помехи в координации действий или еще какую диверсию. Можно пометить наши корабли как вражеские и наоборот. Пусть Зсинж стреляет по своим. Как ты думаешь, получится?

ДА.

— Какой шанс на то, что нас схватят за руку?

ОЧЕНЬ НЕБОЛЬШОЙ В НАЧАЛЬНОЙ ФАЗЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В ПРОГРАММЫ. ПОСЛЕ ЗАПУСКА ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ — 99% ЗА ПЕРВУЮ СЕКУНДУ ОПЕРАЦИИ. ПОВЫШЕНИЕ ШАНСА — ВО ВТОРУЮ.

ДЛИТЕЛЬНОСТЬ РАБОТЫ ПРОГРАММЫ-УБИЙЦЫ — ПРИБЛИЗИТЕЛЬНО ДВЕНАДЦАТЬ СЕКУНД.

— Плохо. А если снизить подачу энергии на дефлекторы?

НИЗКАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ УСПЕХА. «ЛЕД» ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМПЬЮТЕРА РАССЧИТАН НА ПОДОБНОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО.

— То есть большую часть способов разрушения не стоит даже обсуждать?

ВОТ ИМЕННО.

— Тогда что же нам… — Лара замолчала, пораженная внезапной мыслью. — УХ ты…

Документ носил пометку: «рутинное освидетельствование», только ничего рутинного в нем не было. Нечасто командиру эскадрильи приходится иметь дело с заключением, которое дали самые опытные врачи и аналитики «Мон Ремонды».

И касалось это сочинение Мина Дойноса.

Внутреннее расследование не сумело ни подтвердить, ни опровергнуть рапорт о случайном запуске торпеды.

Когда Ведж действительно хотел чего-то добиться, он даже отчеты писал идеально. Один-ноль и пользу Мина.

Зато врачи хором (видимо, в отместку) объявили, что Дойнос находится на грани срыва. Один медик без обиняков заявил, что у него нет ни малейших сомнений, а есть твердая уверенность в том, что парень скоро сорвется по новой. Психическая травма, видите ли, от потери эскадрильи и конфликта чувств. Другие ученые светила, впрочем, не согласились, но отметили, что длительный стресс делает пилота не слишком идеальным кандидатом на выполнение боевых задач.

С таким заключением можно было смело целовать карьеру на прощание в лобик. От Веджа потребовали принять мнение специалистов к сведению, вычеркнуть имя Дойноса из расписания полетов, снять Мина с довольствия и приказать парню собирать вещмешок, чтобы ждать оказии до… до чего?

Антиллес битых два часа сидел перед монитором и кусал себя за палец от досады.

Как легко и просто можно избавить армию, от проблемы по имени Мин Дойнос…

В дверь постучали.

— Не заперто!

Вошел Мин, откозырял, потоптался, спросил; — Разуваться сразу, сэр?

— Как-нибудь в следующий раз. Лейтенант, я просил вас прийти, чтобы выяснить, какую роль вы хотели бы сыграть на Вахабе.

— Если бы мог делать все, что хочу? — осторожно уточнил Дойнос.

— Точно.

— Я бы вернулся в «крестокрыл», — без раздумий выпалил Мин и порозовел от смущения. — Не могу… не летать.

— А если запрещено?

— Командовать «Тысячелетней ложью».

Ведж откинулся на спинку стула, задумчиво покачался на нем. Он надеялся, что на лице его отражается усиленная работа мысли, призванная скрыть растерянность.

— Вообще-то это мое место.

— Я подумал, что вы предпочтете кабину истребителя, сэр.

— Не помню, чтобы приглашал вас на сеанс телепатии, лейтенант.

Мин покраснел до ушей, но позиций не сдал.

— Так точно, сэр. Но мы с вами летаем в одном подразделении. Выживание требует, чтобы мы умели предвидеть и угадывать поступки друг друга. Может быть, вам неприятно, что я осмелился судить вас, но я все равно скажу, что вам до смерти хочется находиться в кабине своего истребителя, сэр, а на «Лжи» вы летаете только из чувства долга. Потому что вы лучше остальных подготовлены к этому заданию… наверное, если не считать генерала Соло. Если мне нельзя в «крестокрыл», я с радостью освобожу вас от обузы, чтобы вы могли летать. Пусть хотя бы одному из нас будет хорошо.

— Щедро, А что, если вам вообще нельзя к штурвалу^ — Тогда я бы вызвался на место стрелка.

— А во всех трех случаях, что бы вы сделали с Ларой Нотсиль?

Мин замешкался, переходя от суровой серьезности к меланхолии.

— Я бы следовал приказам.

— А какой приказ вы хотели бы услышать.

— Отпустить ее с миром, — едва слышно выдохнул Мин.

— А если бы тебе приказали стрелять?

— Я бы выстрелил, — мучительно выдавил Дойнос. — Я давал присягу.

— А если бы ты убил ее? — Ведж безжалостно продолжал пытку. — Что бы ты делал потом?

— Не знаю…

Мин хмурился, уставившись в пол, как будто силился прочитать там свое будущее. Что-то у него получилось, хотя результат Дойносу абсолютно не понравился.

— Я не знаю, кем стану тогда, сэр.

— Ну хоть честно.

Антиллес тянул паузу не из любви к драматизму, не только Мину приходилось сейчас подбирать слова.