Светлана Прокопчик - Корректировщики

— Оль, подожди!

Она остановилась. Яков выбрался наружу, расплатившись, подбежал к ней, обнял и повел к подъезду. Около подъезда он опять притянул ее к себе, но тут Оля была начеку: сразу попыталась отвернуться, хотя он опять держал ей голову, и вырваться.

— Не надо! — крикнула она. — Я не хочу.

— Как хочешь, — сказал Яков, ничуть не обескураженный, и выпустил ее.

Дома Оля старательно, с мылом оттерла лицо. Подбородок и верхняя губа казались липкими от его слюны. И еще она не понимала, какой интерес целовать вырывающуюся девушку? Напоминало дурацкие любовные романы двадцатого века, когда опытные мужчины знают, что женщина всегда сначала вырывается, но куда ж она денется? И продолжают нагло действовать.

А на следующий день Оля его, к своей неописуемой радости, не видела. После уроков поехала на “Стадион”, но Моравлина не было. Уехала ни с чем.

29 октября 2083 года, пятница

Селенград

На большой перемене к Оле подошел Виктор и спросил, не знает ли она, где Яков. Оказалось, он должен был приехать в Академию, но его нет, а его все ищут. Трудно было передать Олину радость: не увидит сегодня.

Перед международным подошел Колька Земляков, приколол ей значок “Ольгова Земля”. После победы Стрельцова на Земле появилось много таких значков, но этот был особенный. Во-первых, его сделали на Венере. Во-вторых, сделали не сейчас, а тогда, когда там появился самый первый клочок твердой суши. В-третьих, Оле ужасно нравилось это совпадение ее имени и названия венерианского материка.

После третьей пары Оля с Наташей поднялись к Фильке в комитет — заниматься. Наташа тоже решила вступать в МолОт. Филя был вежлив, внимателен и очень понятно все рассказывал. Сначала он хотел поручить подготовку двух неофиток Цыганкову, но затем передумал и занимался с ними сам. А Цыганков куда-то умотал.

Потом Оля с Наташей помчались к метро. Приехали на “Стадион” без восемнадцати минут пять, а без пятнадцати появился Илья. Оля провожала взглядом отходившую маршрутку другого номера, и совершенно в какой-то момент выключилась. Наташа испуганно вскрикнула, Оля вздрогнула и обернулась — перед ней стоял Моравлин. Высокий, какой-то пронзительно светлый под низким свинцовым небом, а глаза — ледяные.

Спросил, почему Наташа так испугалась. Оля сбивчиво объясняла, что они его перепутали… В принципе, Наташа ведь действительно подумала, что это Виктор, который обожал вот так же подкрасться сзади и гаркнуть над ухом. Зачем-то Оля сказала, что по всей Академии бегает от одного парня. Яков на самом деле достал ее показным собственничеством так, что она старалась избегать встреч с ним. Илья сразу же, очень быстро и довольно грубо спросил:

— Он что, целоваться лезет?

Оля растерялась и понесла чушь. Следующие пять минут Илья говорил с ней сквозь зубы, а потом ушел на заднюю площадку салона, где принялся оживленно болтать с каким-то незнакомым Оле парнем. И до самого конца в Олину сторону даже не повернулся.

Оле стало ясно, что все кончено. На сердце уже не привычная тоска осталась — ледяной холод. Оле отчего-то понравилось это ощущение льда внутри. Было в нем что-то привлекательное, как в смерти. Ей вдруг захотелось, чтоб этот лед сохранился навсегда. Просто потому, что слишком сильно она любила Илью, а быть вместе им не суждено. Он будет с другой, она с другим. И невозможно было даже подумать, что этого другого придется любить. Что Илья уйдет не только из ее жизни, но даже из памяти. Его просто вытеснит кто-то. Такой вот, как Яков. Нет уж. Любить такого — пачкать все светлое, что связано для нее с именем Ильи. Лучше уж вообще не полюбить больше никого.

31 октября 2083 года, воскресенье

Селенград

— А без нас они никак справиться не могут? — возмутился Митрич.

Савельев пожал плечами. Илья впервые видел начальника настолько растерянным.

— И вообще, почему именно мы? В конце концов, если уж им нужен хороший блокатор, то…

— Им нужен не просто блокатор, — поправил Иосыч. — Если б так, поехал бы я. Им нужен блокатор с “постовой” ступенью.

Иосыч и принес эту сногсшибательную новость: венерианская Служба просит у земной блокатора взаймы. Причем официальный запрос пришел сразу сюда. Савельев уж сам потом звонил в Главное управление. Даббаров распорядился требуемого сотрудника откомандировать.

— А, ну это к Илюхе! — нехорошо обрадовался Митрич. — У остальных ступени нет.

— Котляков, — напомнил Лоханыч. — Половинная. Они ж не сказали, какая именно им ступень нужна.

— Да угомонитесь вы, — поморщился Илья. — Я поеду.

Все с надеждой посмотрели на него. Илья их понимал: на Венере, несмотря на бодрые заявления в прессе, война продолжалась. И Митричу, который собирался весной жениться, туда совсем не хотелось. Дим-Дим был существенно слабей. Котляков — неопытен. Савельев или Иосыч нужны здесь. Остается только Моравлин. Как всегда. Когда нужно говно разгребать, так про него вспоминают. А как медальки получать — он опять в стороне останется.

— А я против, — громко и нахально заявил Котляков. — А если у нас самих тут жопа стрясется? У нас на руках один антикорректор серьезной ступени и один “рут” вообще неизвестно какого потенциала. И оба уже несколько месяцев ходят на грани инициации. Причем неизвестно, от кого больше вреда будет. Нет, вы только представьте: Илюха улетит на Венеру, а у нас тут подряд — две инициации! И чего? Вы, что ль, потом будете объяснять людям без памяти, что могли бы спасти цивилизацию, но не сделали этого, потому что Митричу жениться приспичило?!

— Ты на кого батон крошишь? — полушутливо осведомился Митрич.

— Ты сам батон! — взорвался Котляков. — С глазами! Блин, ты мужик или нет?! У тебя одного тут личная жизнь, да?!

— Тихо, — очень спокойно сказал Илья. — Я уже сказал: полечу я. И ничего не случится. Ни со мной, ни с Землей.

Он говорил твердо, но в голосе кое-кто расслышал нотки обреченности. Лоханыч посмотрел на него совершенно психиатрическим взглядом. Илья уставился в стол, делая вид, что все нормально.

— Тебе это очень нужно? — спросил Лоханыч.

— Да, — твердо сказал Илья. — Мне это очень нужно. На самом деле.

“Мне действительно нужно уехать, — мог бы сказать он. — И как можно быстрей. Пусть даже там меня ждет безумный риск. Главное — уехать до того, как мне опять скажут, что я третий лишний”.

02 ноября 2083 года, вторник

Селенград

Первым заданием от МолОта для Оли стал субботник. От нее требовалось организовать первокурсников на уборку территории. Правда, не в субботу, как положено, а во вторник. Вполне обычное дело, проводилась такая уборка каждый год, никто не удивлялся и не возмущался. Оля просто наведалась заранее во все группы первого курса, поставила перед фактом, они это приняли как должное. Оля вспомнила себя на первом курсе — она тогда тоже принимала как должное любое распоряжение старшекурсников, облеченных какой-либо властью.