Джуд Уотсон - Ученик Джедая-3: Похитители памяти

— Куда? — тотчас же спросил Куай-Гон.

— Его там больше нет. — Дуэнна положила мягкую ладонь на руку джедая. КуайГон заметил, что ее глаза полны жалости. У него упало сердце.

— Что с ним случилось? — хрипло спросил он.

— Его обновили, — еле слышно проговерила Дуэнна. — Прошлой ночью. А утром, на заре, транспортировали на другую планету.

Пакси и Гуэрра заглянули из-за угла в комнату, где на полу сидел, скрестив ноги и глядя в пустоту, Куай-Гон. Дуэнне пора было возвращаться во дворец, поэтому они направились прямиком в дом Каади. Разгуливать по улицам днем было слишком опасно.

Как только они вошли в дом, Куай-Гон тотчас же удалился в свободную комнату, где они ночевали, и уселся прямо на пол, ничего не говоря. Он просидел так целый час. Братья оставили его одного, но Куай-Гон то и дело чувствовал на себе их встревоженные взгляды.

Не открывая глаз, он произнес:

— Я не сдаюсь. Я продумываю план.

— Конечно, Джедай-Гон, — воскликнул Гуэрра, не скрывая облегчения. — Мы так и знали.

— Да, так — подтвердил Пакси. — Мы знаем, что джедаи не сдаются. Хотя, надо сказать, мы немножко волновались. Такие грустные новости о нашем друге Обаване.

Куай-Гон открыл глаза и увидел в глазах братьев Дерида то же неотвязное отчаяние, какое наполняло его сердце. Ему пришлось долго бороться, чтобы преодолеть гнев в себе. Он не сразу сумел успокоить разум. Он без конца пытался придумать хоть какой-нибудь план действий, но стоило ему вспомнить о несчастном мальчике, и рассудок черной пеленой заволакивала боль. ОбиВан, лишенный памяти, забывший обо всем, чему его учили, — думать об этом было невыносимо.

Он потерял своего падавана. Нужно было предвидеть, что Синдикат станет действовать немедля. Нужно было спасти мальчика еще вчера вечером. Теперь Оби-Ван обречен на жизнь пустую и безрадостную, такую страшную, что при мысли о ней Куай-Гона пробирала дрожь.

Что станется с навыками джедая, которым учили Оби-Вана? Все они потеряны.

Кем станет мальчик? Он остался чувствительным к Силе, эта восприимчивость не зависит от памяти. Но как Оби-Ван сумеет применять Силу, если забыл уроки, полученные в Храме? Если он обнаружит свою власть над Силой, то начнет применять ее бесконтрольно. Кем он станет? Забывшим честь и совесть, бездумным воином-наемником? Или воспользуется Силой для темных дел, как бывший ученик Куай-Гона, Ксанатос?

Куай-Гон не мог в это поверить. Не хотел верить. Пусть Оби-Ван потерял память, его светлая душа осталась в неприкосновенности.

Да, Куай-Гона снедала тревога. И он совсем пал духом. Мальчика, которого он знал, больше не существует. Такого умного, любознательного, стремящегося к знаниям. Он схватывал все на лету. И очень хотел учиться.

Куай-Гон отказывался верить, что этот мальчик ушел навсегда. Он этого не допустит. Наверняка хотя бы часть памяти может быть восстановлена. Надо только найти Оби-Вана.

— О чем ты думаешь, Джедай-Гон? — робко спросил Гуэрра.

— Действовать будем завтра, — объявил Куай-Гон. — Ворвемся во дворец.

Завтра они постараются пустить пыль в глаза принцу Беджу. Это лучшее время для боевых действий. Во-первых, их внимание будет отвлечено торжественной встречей. Во-вторых, мы разрушим их союз с принцем еще до того, как он будет заключен.

— Истина, так, — восторженно прошептал Пакси.

— Как только принц прилетит, мы откроем двери складов, — тихо произнес КуайГон. У него в голове уже сложился план, и он очень надеялся, что они сумеют его осуществить. — Как вы думаете, Каади сможет поднять народ?

— Да, так, — кивнул Гуэрра.

— Это и будет наш сюрприз Синдикату, — продолжил Куай-Гон. — Народ ворвется в склады. Правителей охватит паника. На улицах начнется неразбериха. А мы отправимся прямиком во дворец с вашим антирегистратором. И захватим сокровищницу.

— При свете дня? — с недоверием спросил Пакси. — Но это опасно. И Дуэнна не сможет нам помочь.

Куай-Гон сурово посмотрел на братьев. Его голубые глаза горели ледяным пламенем.

— Вы идете со мной? — спросил он.

Братья испуганно переглянулись.

— Да, так, — хором воскликнули они.

В голове у Оби-Вана острой болью перкатывался рокот моторов. Его швырнули на пол транспортного корабля, заперли в грузовом трюме. Он не открывал глаз. Чтобы остаться в сознании, приходилось напрягать всю волю. Он совсем обессилел. Умирал. Изнемогал.

Но помнил.

Они его не сломили. Не одолели. Вошли стражники, и он не поднял глаз, даже когда они стали насмехаться над ним. Оби-Ван торопливо сунул речной камень в карман туники, чтобы его не заметили и не отобрали. Камень согревал его сердце ровным, уверенным теплом. Оби-Ван черпал из него мужество. Самим своим присутствием камень доказывал, что Сила на его стороне.

Пока охранники налаживали робот, стирающий память, Оби-Ван воздвиг внутри себя стены из Силы. Он заключил в прочную скорлупу все свои воспоминания, даже самые туманные. Объединил и горькие воспоминания, и радостные.

Первый день в Храме. Он так мал, так напуган. Вот он впервые увидел магистра Йоду — тот подошел поприветствовать нового ученика. Его глаза под тяжелыми веками казались сонными. «Издалека приехал, далеко пойдешь, — сказал магистр. — И тепло, и холодно. Ищи, чего жаждет твое сердце. Здесь ты найдешь это. Слушай».

Журчание фонтанов. Позади Храма бежит река. Колокольчики, которыми повар увешал деревья в кухонном саду. Тогда он впервые заметил все это, и в его душе что-то шевельнулось. И мальчику в первый раз подумалось, что здесь он будет чувствовать себя как дома.

Хорошее воспоминание.

В виски ввинтились два металлических штыря. Электропульсаторы.

Камень у сердца согрел грудь теплотой.

Поездка домой. Мама. Нежность, свет. Отец. Его смех, сочный и раскатистый, мать смеется вместе с ним, так же весело. Его брат разламывает плод и отдает половину ему. Полный рот сладкого сока. Мягкая трава под босыми ногами.

Под присмотром стражников робот включил стиратель памяти. Странное ощущение зародилось в висках и двинулось в глубину мозга. Не боль, но…

Оуэн. Его брата звали Оуэн.

Рифт никак не мог наесться досыта.

Глаза Бент отливали серебром.

Вот он впервые обнажил световой меч. Включил его — меч засиял мерцающим светом. Почти все ученики Храма были неуклюжи. Он — нет. С этим оружием в руках он всегда был ловок. Световой меч приятной тяжестью лежал в ладони.

Теперь — боль. Добела раскаленные гвозди.

Ярко светится Сила. Он представил ее себе — золотистую, могучую, мерцающую.

Она окутывает его воспоминания непроницаемой пеленой.

«Они мои. Не ваши. Я вам их не отдам».

Охранники Синдиката с удивлением увидели, что он улыбается.