Майк Резник - Вдоводел воскрешенный

В маленькой, тускло освещенной комнате, в миле под сверкающей поверхностью Делуроса VIII, столицы Олигархии — расползающейся по галактике человеческой империи, Джефферсон Найтхаук снова открыл глаза.

— Добрый вечер, мистер Найтхаук, — поздоровался с ним худой мужчина в белой тунике, — Как вы себя чувствуете?

Найтхаук быстро сориентировался и понял, что лежит на длинном узком столе и смотрит в потолок. Он осторожно поднял руку, сжал пальцы в кулак, разжал, снова сжал.

— Неплохо. — В его голосе слышалось удивление. Он поднес руку к лицу и долго разглядывал ее, словно инопланетный предмет, увиденный в первый раз.

— Нормальная рука, — поставил он наконец диагноз.

— Совершенно верно.

— Так меня вылечили?

— Да и нет, — ответил мужчина в белом. — Ситуация достаточно запутанная.

Найтхаук перекинул ноги через край стола, медленно, осторожно сел.

— Да, чувствую я себя хорошо. Как я полагаю, клон справился с заданием.

— Вы забегаете вперед, мистер Найтхаук, — раздался другой голос.

Найтхаук повернулся и увидел крепкого бородатого мужчину средних лет, одетого в серое.

— Кто вы?

— Марк Диннисен, старший партнер юридической фирмы «Хаббс, Уилкинсон, Рейт и Химинес». — Мужчина улыбнулся. — Я ваш адвокат.

— Все так. — Найтхаук медленно кивнул. — Разбудив меня в прошлый раз, вы сказали, что Рейт уже умер.

— Он умер чуть ли не восемьдесят лет тому назад, — ответил Диннисен. — Его правнук еще недавно работал у нас, но года четыре как вышел на пенсию.

— Понятно, — кивнул Найтхаук. — Вы — мой адвокат. — Он повернулся к мужчине в белом. — А вы, судя по всему, мой лечащий врач?

— Образно говоря, — последовал ответ. — Моя фамилия Эган. Джилберт Эган.

— Кажется, я вас уже видел.

— Примерно два года назад.

— Так какой теперь год… пять тысяч сто третий?

— Пять тысяч сто третий год галактической эры, — подтвердил Эган.

— Сие означает, что за последние два года вы нашли способ излечения эплазии?

— Нет, мистер Найтхаук, — покачал головой Эган. — К сожалению, не нашли.

Найтхаук нахмурился, такой ответ его озадачил. Он пощупал лицо кончиками пальцев.

— Но меня излечили! — воскликнул он. — Кожа чистая, гладкая.

— Вас не излечили, — мягко ответил Эган. — На самом деле у вас ранняя стадия заболевания. Эплазия еще год никак не проявит себя.

— Что вы такое говорите? Посмотрите на меня! От болезни не осталось и следа!

— Может, вам пора взглянуть на себя? — Эган протянул ему зеркало.

Найтхаук всмотрелся в свое симпатичное, без единой язвы лицо.

— Что происходит? Я выгляжу на тридцать пять.

— По нашим оценкам, вам тридцать восемь, — уточнил Эган.

— Чушь какая-то! Мне было за шестьдесят, когда я лег в вашу клинику сто лет назад!

— Успокойтесь, мистер Найтхаук.

— Это вы успокойтесь. — Интонации в голосе Найтхаука заставили мужчин попятиться. — Я хочу знать, что происходит, и немедленно.

— Разумеется, мистер Найтхаук. — Эган, пересилив себя, вновь подошел к столу. — Вам ввели транквилизаторы, чтобы смягчить шок. Ведь могло бы случиться…

Рука со скоростью молнии схватила Эгана за грудки, подтянула ближе.

— Особого спокойствия я не ощущаю, мистер Эган, — холодно процедил Найтхаук. — А теперь говорите.

— Доктор Эган, — поправил Найтхаука врач, высвободив тунику и с опаской разглядывая своего пациента. — Видите ли, я два дня думал о том, что скажу вам… а сейчас даже не знаю, с чего начать.

На лице Найтхаука отразилось раздражение.

— Почему бы вам не начать с начала?

— Хорошо. Из архивных материалов известно, что Джефферсон Найтхаук, известный как Вдоводел, заболел эплазией и добровольно погрузился в Глубокий Сон в 4994 году галактической эры. Он не разрешил будить его до тех пор, пока не будет найден способ излечения болезни.

— Я, между прочим, здесь. Перестаньте говорить обо мне в третьем лице.

— Пожалуйста, позвольте мне закончить. У нас и в мыслях не было нарушать указания Джефферсона Найтхаука, но два года назад случился финансовый кризис. Из-за инфляционной спирали экономики Делуроса VIII проценты с капитала Найтхаука перестали покрывать расходы на поддержание жизнедеятельности его тела. Встал вопрос о том, чтобы разбудить старого, больного человека и выставить его за ворота клиники, но тут предложение, сделанное фирме мистера Диннисена, позволило нам найти иной выход. Некой планете во Внутреннем Пограничье требовался человек, обладающий талантами Вдоводела, и за эти таланты они соглашались заплатить пять миллионов кредиток. Разумеется, мы не могли послать к ним настоящего Вдоводела: в клинику он поступил в таком состоянии, что без заморозки не прожил бы и десяти дней. Но мы могли послать клона. Затраты на его создание не превышали половины предложенной суммы. То есть у нас появилась возможность добавить к капиталу Найтхаука более двух миллионов кредиток.

— Я знаю, — кивнул Найтхаук. — Вы разбудили меня, чтобы я подписал разрешение на клонирование.

— Совершенно верно, — продолжал Эган. — Мы вас клонировали и послали клона во Внутреннее Пограничье.

— Я знаю, — повторил Найтхаук. — И что из этого вышло?

— Он сделал все, что требовалось. Но у него обнаружился серьезный недостаток.

— Он заболел?

Эган покачал головой.

— Нет. Он был абсолютной копией двадцатидвухлетнего Джефферсона Найтхаука, со всеми его физическими достоинствами. Но из-за нехватки времени мы отправили его в Пограничье через два месяца после рождения. Он оказался великолепной машиной-убийцей, единственное, что он умел, — это убивать, но эмоционально так и остался двухмесячным младенцем. В результате все закончилось конфликтом его эмоциональных и физических возможностей. Его убили, когда он пытался помочь женщине, мягко говоря, не отличающейся верностью и высокими моральными принципами.

— Ближе к делу.

— Дело в том, что правительству не удалось взять инфляцию под контроль. Более того, по причинам, которые я считаю неубедительными, полковник Джеймс Эрнандес, тот самый, что заказал нам клона, отказался выплатить вторую половину оговоренной суммы. Большую часть полученных денег мы потратили на создание клона, а прибыли, на которую рассчитывали, не получили. — Врач помолчал. — Наука близка к открытию способа излечения эплазии, но на это уйдет еще два или три года напряженной работы. И вновь проценты с капитала Найтхаука не могут покрыть расходы на поддержание жизнедеятельности его тела.

— Если вы хотите сказать, что я — клон, то выбрали для этой шутки неудачную аудиторию, — нахмурился Найтхаук. — Я помню все, что я сделал, каждого человека, которого убил, каждую женщину, с которой переспал.