Владислав Русанов - Полуденная буря

Внезапно ночную тишь разорвал топот копыт. Следом за ним по темной улочке, ведущей мимо заставы не особо рьяных стражников на южный тракт, в столицу Ард'э'клуэнского королевства пронеслись силуэты семи коней со всадниками.

Переполошились псы. Залаяли, заметались на привязи.

Вскочили спросонку горожане. Кинулись проверять запоры на дверях и ставнях. Нечасто в приютившийся на северо-западной окраине Ард'э'Клуэна городок со смешным названием Пузырь наведывались ночные гости. А уж если появлялись, добра не жди.

Ничего. В этот раз пронесло. Отвел Пастырь Оленей беду от своих верных почитателей.

Стук копыт стих, растаял в стылом воздухе за околицей.

Да только не все лихие люди городок покинули.

Во дворе ближайшей к северному въезду харчевни, носящей жестокое название — отголосок недавней кровопролитной войны — «Голова Мак Кехты», промелькнули три тени.

Двое, поскрипывая кожаными куртками, вскарабкались на бочку, поставленную у стены для сбора дождевой воды, и перебрались на крытую тесом крышу.

Третий человек, одетый в длинный вороненый хауберк, распахнул дверь и шагнул через порог. Прищурился от неяркого, но всё-таки слепящего глаза после уличной темени света очага и жировых плошек, расставленных по ободу подвешенного к потолку колеса. Потер изрытую оспинами щеку. Нашел взглядом того, кого искал, — сухопарого мужчину с заметной сединой на висках и темными усами.

— Сдавайся, пригорянин. Останешься живым. — Тот встал из-за стола. Вроде бы неспешно. Кивнул спутникам:

— К стенам. Живо!

— Да что ж это, мастер Глан? — возмутился светло-русый озерник с перевязанной головой. — Жаловаться надо! Стражу звать!

Сидящий рядом с ним крепенький низкорослый ардан с каштановой бородкой и изрядно осоловелыми от проглоченного пива глазами юркнул под стол еще до того, как отзвучал голос Рябого.

Четверо одетых для сражения воинов поднялись от соседнего стола. Двинулись к Глану, охватывая его полукольцом и доставая на ходу оружие.

— Чародей и девка у нас, пригорянин, — продолжил Тусан Рябой. — Сдавайся.

Их было пятеро. Широкоплечих здоровых мужиков. В кольчугах и бригантинах. С мечами, ножами, кистенями. А напротив стоял, ссутулившись, человек отнюдь не богатырского сложения. Стоял с голыми руками и просто смотрел на них пристально. Но лезть в драку отчего-то очень не хотелось.

— Сдавайся! — рявкнул Тусан и, скорее для того, чтобы подбодрить себя и товарищей, крепко стукнул по столу кулаком.

— К стене, — повторил Глан.

Рудознатец-озерник попятился к стене у очага. Выглянувшая из кухни хозяйка харчевни, вдова Росава, замерла, закусив зубами полотенце.

— Берите, — махнул рукой Рябой. — Его Кисель убить разрешил. Остроухую — живьем.

Левч с хрустом откусил от яблока, оглядел огрызок с сожалением и положил на край стола. Остролицый Дудочник, поигрывая легким мечом, пошел влево, отсекая Глану дорогу к лестнице на второй этаж. Рассудил, что безоружный пригорянин попытается прорваться туда, к оставленным мечам. Полубезумные от голода и страха работники-арданы, встреченные ими дня три назад, говорили о мечах, парных мечах в черных кожаных ножнах.

Кегрек из Кобыльей Ляжки вытянул из-за пазухи моток веревки с грузом-шариком на конце.

Тусан не торопился лезть вперед. Отстал, якобы приглядывая за выходом из харчевни.

— Отступитесь, — словно через силу выговорил пригорянин. — Я не хочу убивать.

— Так сдавайся, — оскалился Левч. — Яблочка дам…

С грохотом распахнулась дверь, ведущая из крайней справа комнаты на галерею. Грянулась о стену, соскочив с верхней петли. Из темного зева спальной каморки вывалилась перворожденная. Острые кончики ушей не скрывал ни капюшон плаща, ни обычный для нее кольчужный койф. В правой руке она сжимала обнаженный меч.

Сида ударилась боком о перила. Охнула. Отскочила назад… Прямо в объятия вышагнувшего на галерею Гобрама.

Левой рукой поморянин обхватил перворожденную вокруг туловища, прихватил ладонью локоть и сразу лишил возможности размахивать оружием. Лезвие ножа, зажатого в правой, прижал сиде к горлу ниже подбородка.

— Дело сделано, Рябой, — пробасил здоровяк, — кончай с пригорянским псом.

Удерживая сопротивляющуюся сиду почти на весу, Гобрам пошел к лестнице:

— Не дергайся, сука, подрежу! Она Бергена подранила, падла остроухая.

Из спальной комнаты вышел, пошатываясь, Берген. Обеими ладонями он зажимал низ лица. Между пальцами стекали ручейки крови, марая разводами светло-коричневый дублет.

— Вот су-у-ука… — протянул Бореек, закусывая ус. В этот миг сида, ловко выкрутив кисть, рубанула Гобрама по не защищенному ничем, кроме кожаных штанов, бедру.

Поморянин охнул и ослабил хватку.

Перворожденная кошкой вывернулась из медвежьих объятий наемника, саданула коленкой в пах и, отскакивая, рубанула мечом снизу вверх. Клинок наискось вспорол бригантин и, не задерживаясь, разрезал мускулы, выпуская на волю темно-сизые петли кишечника.

Гобрам завыл дурным голосом и упал на колени, зажимая руками длинную, обильно кровоточащую рану.

Сида, разворачиваясь на носке изысканным танцевальным движением, ткнула острием клинка в висок Бергену.

— Марух, салэх! Сдохни, мразь!

Она застыла на верхней ступеньке деревянной лестницы. Края белого разреза на горле стремительно набрякали алыми каплями. Верхняя губа искривилась в презрительной гримасе. Острие клинка направлено в сторону людей.

— Баас кюэр'дах, салэх? Смерть ищете, твари? Та — Мак Кехта! Я — Мак Кехта!

Имя феанни произвело эффект грома с чистого неба. Рудознатец Ойхон побледнел, упираясь лопатками в стену. Росава ойкнула и скрылась во тьме кухни.

Левч и Бореек бросились к подножию лестницы, а Сотник прыгнул вперед. Пригнувшись, Глан пропустил над головой грузик веревки Кегрека. Нырнул под стол, лишь чуть опередив с чмоканьем впившийся в столешницу меч Дудочника.

Из-под стола пригорянин вылетел ногами вперед, смачно впечатав каблук Тусану в пах. Рябой согнулся, а Сотник был уже рядом. Рванул за воротник хау-берка, толкнул в спину Борееку.

Усатый горбоносый ардан потерял равновесие, выругался и повалился, придавленный сверху Рябым.

Мак Кехта косо, добавляя разворотом корпуса силу руке, ударила Левча. Любитель яблок парировал, закрываясь мечом. Отбил и второй, и третий удары.

Дудочник, высвободив засевший в деревяшке клинок, пошел вперед, чертя острием в воздухе прихотливые руны.

Сотник сдвигался приставным шагом влево, не сводя серых глаз с противника.

— Аш, К'еедел! — зазвенел голос перворожденной. — Сзади, Сотник!

Свистнула веревка Кегрека.

Пригорянин вновь увернулся, финтом обманул Дудочника и пнул его в колено. Узколицый боец успел сместить ногу, чтобы каблук Глана прошел вскользь.