Кристин Раш - Новое восстание

Он стоял на самой высокой точке планеты Алмания — крыше башни, построенной некогда могучими дже'хар. Башня была полуразрушена, ступени крутой лестницы превращались в песок, крыша почти провалилась в ходе давних сражений. Но отсюда он мог видеть свой город. Тысячи огней ложились ему под ноги, и никого не было на улицах кроме дроидов и вечного караула.

Но то, что было у него под ногами, не интересовало его. Он смотрел вверх, он хотел видеть звезды.

Ледяной ветер колыхал черный плащ. Руки в перчатках он сцепил за спиной. Маска смерти, которую он носил с тех пор, как уничтожил дже'хар, сейчас висела у него на шее.

Звезды над ним мерцали. Трудно поверить, но все это были миры, над которыми он будет властвовать…

Скоро, очень скоро…

Он мог сейчас ждать в обсерватории, построенной специально для его нужд, но сейчас ему не нужны были стены. Он не хотел наблюдать, он хотел чувствовать.

Взгляд не мог сравниться с могуществом Силы.

Он запрокинул голову и закрыл глаза. На этот раз — никаких взрывов. Никаких вспышек света. Старик сказал Скайуокеру: Я почувствовал огромное возмущение в Силе. По крайней мере, так рассказывал Скайуокер.

Возмущение на этот раз будет поменьше, но Скайуокер почувствует. Все юные джедаи почувствуют и поймут, что нарушено равновесие.

Только не поймут, что власть переходит к нему, Куэллеру, господину Алмании и в скором времени повелителю всех их жалких мирков.

Каменные стены были влажные и холодные на ощупь, когда Бракисс касался их незащищенными ладонями. Его начищенные до блеска сапоги оскальзывались на крошащихся ступенях, и не один уже раз приходилось балансировать на предательском выступе, Серебристый легкий плащ, пригодный для коротких прогулок по городу, не защищал от зимнего ветра. Если эксперимент пройдет удачно, он сможет вернуться на Телти. Там, по крайней мере, тепло.

Металлическая коробочка дистанционного управления холодом жгла руки. Он не хотел отдавать его Куэллеру до тех пор, пока эксперимент не будет окончен. До недавнего времени Бракисс и не подозревал, что Куэллер будет ждать результата здесь, на месте триумфа своих врагов и их последующей гибели.

Бракисс ненавидел башни. Внутри них что-то шуршало и поскрипывало, а однажды, когда он спустился в катакомбы, он увидел там привидение.

Сегодня ему пришлось подняться на двадцать этажей, а первые несколько пролетов он бежал бегом, пока не понял, что некоторые ступени не выдержат его веса. Куэллер не вызывал его, но Бракиссу было наплевать. Чем раньше он улетит с проклятой Алмании, тем счастливее будет.

Очередной поворот лестницы, и вот он на крыше — на том, что он считал крышей. Каменная комната, выстроенная, чтобы защитить ступени, но комната без окон и без дверей. Только колонны, поддерживающие кровлю, мозаика и заполненное звездами небо. Бракисс споткнулся об обломок, выпавший из кровли. Их здесь было много. На когда-то ровном полу остались выбоины — напоминание об обстреле. Куэллер не стал ремонтировать здания, выстроенные дже'хар. И не будет.

Он никогда не прощал тех, кто вставал у него на дороге.

Бракисс поежился и поплотнее завернулся в тонкий плащ. Он с трудом мог ухватить материю замерзшими пальцами.

— Я приказал ждать внизу, — ветер донес до него жесткий голос Куэллера.

Бракисс почувствовал комок в горле. Он ведь даже не видел господина Алмании.

Звезды светили ярко, превращая ночное небо в зловещее, по мнению Бракисса, зарево. Он прошел несколько оставшихся ступеней и шагнул на кровлю. Порыв ветра бросил его на камни. Плащ вырвало из рук, застежка у горла впилась в кожу.

— Я должен знать, получилось ли, — сказал он.

— Ты узнаешь, когда получится.

Голос Куэллера был как будто живым существом, он окружал Бракисса, звучал внутри него и держал в постоянном страхе. Бракисс сосредоточился не на голосе, а на самом Куэллере.

И в конце концов увидел его, стоящего на самом краю, смотрящего на город внизу. Стония, столица Алмании, с высоты казалась игрушечной. Сам же Куэллер был словно хищная птица; плащ развевался по ветру, широкие плечи свидетельствовали о большой физической силе.

Бракисс сделал шаг вперед, когда ветер вдруг стих. Воздух замер, и он тоже. Он услышал… почувствовал… увидел… как миллионы голосов вскрикнули от ужаса.

Он сам испугался и вновь ясно вспомнил, как учитель Скайуокер показал ему, что таилось в глубине его сердца, вспомнил, как разглядел сам себя — отчетливо, во всех подробностях, — и чуть было не потерял рассудок…

Из его горла рвался вопль…

Но он не закричал, так как другие голоса взорвали пространство вокруг него, переполнили его, согрели, растопили лед. Он стал сильнее, больше, могущественнее, чем когда-либо был до сих пор. Вместо страха в его сердце поселилась странная, извращенная радость.

Он поднял голову. Куэллер воздел руки к небу, запрокинув голову, и впервые его лицо было без маски. Он изменился, он что-то узнал, но Бракисс не был уверен, хочется ли ему спрашивать, что это за знание.

И все же…

Куэллер как будто светился, как будто боль миллионов живых существ подкармливала пламя, горящее в его душе, делала его великим.

Вновь дунул ветер, вновь прижал Бракисса к камням. Куэллер, кажется, просто не замечал ничего. Он смеялся, и глубокий, раскатистый звук сотрясал башню.

Бракисс оперся о стену и стал ждать, когда Куэллер опустит руки.

— Получилось, — пробормотал Бракисс.

— Достаточно хорошо, — заметил Куэллер, надвигая маску на лицо.

Такое вот сдержанное замечание для величайшего мгновения. Куэллеру следовало помнить, что Бракисс тоже обладает немалой Силой.

Куэллер повернулся, взвихрился плащ. Куэллер как будто летел. Маска-череп, закрывающая его лицо, светилась изнутри.

— Полагаю, ты хочешь вернуться к своей ничтожной работе?

— На Телти тепло.

— Здесь тоже бывает тепло, — сказал Куэллер.

Бракисс почти машинально покачал головой. Он ненавидел Алманию.

— Твоя проблема в том, что ты не понимаешь всю силу ненависти, — мягко сказал Куэллер.

— А я думал, ты говорил, что моя проблема в том, что у меня два хозяина.

— Только два? — улыбнулась маска, повторяя движение тонких губ.

Слова повисли в воздухе. Бракиссу вдруг показалось, что он вырублен изо льда.

— Получилось, — повторил он.

— Полагаю, ты ждешь награды.

— Ты обещал.

— Я никогда не обещаю, — сказал Куэллер, — я имею в виду.

Бракисс скрестил руки на груди. Он не будет злиться. Куэллер хотел, чтобы он разозлился.

— Ты имел в виду большое состояние.

— Да, — сказал Куэллер. — Но заслуживаешь ли ты его?