Михаил Соколов - Бог-Император

Сергей тихо приземлился в секторе частных яхт. Говоря, что приземлился, он, конечно, не имел в виду себя, потому что к управлению руки его не касались. Были, однако, неясные ощущения, знакомые, впрочем, многим, особенно мечтателям и романтикам, ему думалось, сделай он усилие — небольшое, просто шаг, — и ему откроется нечто потрясающее!.. В какой-то момент, полулежа в кресле и обуреваемый подобными размышлениями, он даже захотел, отключив двигатели, посадить корабль силой собственной воли, которая охватила уже всю Вселенную.

В последний момент он побоялся убедиться в том, что его растущая уверенность в собственных сверхспособностях не соответствует действительности, и от экспериментов отказался.

Сергей сошел по трапу и проследил взглядом за яхтой, которую невидимое поле плавно уносило на виадук Внешнего Кольца.

Вступив на перрон, идущий вниз, он спустился к краю платформы, чтобы не мешать своим присутствием постоянно подлетавшим машинам. Потом Волков вздумал воспользоваться одной из этих машин, и по его знаку одна из них — изумрудная капля — скользнула к нему, приоткрыв боковое крыло дверцы.

Сергей сел внутрь, на мгновение ощутив себя птенцом, оберегаемым крылатой родительницей, — странное чувство, если вспомнить, как давно он вышел из возраста, требующего заботы.

Доставить себя он распорядился к дворцу Премьер-министра.

Машина соскользнула с перрона и сквозь огромные огненные буквы рекламы рухнула в пропасть. Потом они вонзились в бледно фосфоресцирующий туннель. В воздухе заполоскались пурпурные и голубоватые газосветные трубки, ребра из кристаллического блеска, черные фронтоны, огромные фигуры в конусах рефлекторов — Сергей живо вспомнил свое первое прибытие в космопорт сразу после Урана — растерянность, злость, бестолковые поиски себя и выхода из этого гигантского, невообразимого транспортного сооружения. Тем временем машина, пронзив очередную фантомную преграду, вырвалась за пределы порта.

Они быстро двигались по шоссе. Машина почему-то не взлетала. Потом, присмотревшись, Сергей понял, что они все же летели, но на высоте не более метра, повторяя все повороты дорожной ленты.

Их изумрудная капля шла на скорости километров сто: мелькали деревья, потом небольшие домики — лиловые, белые, синие. Дорога свернула раз, другой, скорость увеличилась, попадалось много встречных машин, потом их количество снова уменьшилось, небо стало темно-голубым, поблекли краски домов, показались звезды, а они все мчались в протяжном свисте ветра.

Все вокруг посерело, здания стали терять очертания, превращаясь в контуры, в ряды серых выпуклостей. В сумерках дорога проступала широкой серебристой полосой. Вдруг земля быстро ушла вниз, вокруг них замелькали ярко освещенные разноцветные снаряды машин, внизу россыпью зажигались окна в домах, и Сергей попросил водителя соединить его с Кравцовым.

Задрожав, виртуальная голова водителя исчезла, и ее немедленно сменило лицо Премьер-министра. Он был сдержанным, как всегда, но Сергею все же показалось, что он страшно удивленно в него всматривается.

— Это вы?! Как?.. Что случилось?

— Я ездил по приглашению Мираба Мамедова.

— Да, мне сообщили. На эту… В «Сад Наслаждений», планету удовольствий.

— Не скажу, что встреча доставила удовольствие, но многое прояснила.

— Что вы хотите этим сказать?

— Мираб Мамедов умер.

Сергей откинулся в кресле. Освещенное изнутри личико Премьера не могло скрыть ни малейших нюансов его выражения. Сергей хотел представить себе, как Кравцов отнесся к его сообщению. Правда, зная теперь многое из того, что было скрыто прежде, он мог читать каждую мысль на лице правителя.

Управляющий Империей смог совладать со своими чувствами:

— Вы давно прилетели?

— В Мечтоград? Только что.

— И сразу связались со мной? — спросил Кравцов, по-прежнему сохраняя спокойствие. — Почему?

— Мамедов был замешан в убийстве Орлова Ивана Силантьевича. Вашего предшественника.

— Это хорошо, — сказал Премьер, словно не поняв последних слов. Секунд пять он неподвижно смотрел на собеседника, будто желая убедиться в его присутствии, но Волков уже догадывался — тот напряженно думает, видимо, принимая какое-то решение. Сергей это видел по его лицу, но предугадать поведение Премьера он не мог. Пока Волков размышлял, с чего бы начать ему, Премьер разглядывал его все внимательнее, словно Сергей предстал перед ним в новом образе. Вдруг Кравцов решился: — Ладно, приезжайте сейчас ко мне. Я буду ждать. Вас встретят.

— Хорошо, — ответил Волков, и в то же мгновение вместо Премьер-министра на него вновь смотрело пятисантиметровое безволосое и гладкое личико робота-водителя.

— Вас встретят, — зачем-то подтвердило изображение, и тут они начали снижаться прямо к сгустку розоватого сияния. Словно хрустальный остров, осыпанный драгоценностями и выросший в океане, его зернистая поверхность отражала светящиеся ярусы, вплоть до последних, уже еле видимых. Будто из подземелий правительственной резиденции пробивался ее рубиновый раскаленный скелет. Трудно было поверить, что эта переливающаяся огнями красок башня — просто дом нескольких тысяч имперских управленцев.

Сергей вышел из машины, попал в окружение мелких и больших роботов, почтительно проводивших его до входа-колонны. Но, как только он попал внутрь, с ним остался единственный сопровождающий — родной брат мажордома из дома Лены, но без излишеств того — плывущая жемчужно-серая голова. Ниже головы существовала незримо связанная с ней ладонь такого же цвета, почтительно сопровождающая каждое слово мажордома вежливыми указующими жестами.

— Сюда, пожалуйста, — склонилась голова, а рука указала путь.

Они взлетели вверх, потом вниз и снова вверх. Голубой транспортер нес Сергея куда-то в горизонтальном направлении. Потом он превратился в эскалатор, который шел вновь вниз, а потом вдруг вынес в куполообразный холл, выложенный светло-розовым полированным камнем.

Владимир Алексеевич — худощавый и аристократичный — ожидал Сергея в центре. Он внимательно разглядывал его, пока тот приближался.

— Здравствуйте, Николай, — сказал он и тут же объяснился: — Мне просто привычнее называть вас именно так. Вы настолько похожи… Но, если вы против…

— Как вам будет угодно, — равнодушно ответил Сергей. — Теперь мне все равно, раз дело, ради которого я прибыл сюда, почти закончено.

— Даже так? Присядьте, пожалуйста.

Они сели. Сергея раздирало внутреннее противоречие— что-то среднее между нерешительностью и одновременно желанием сделать так, чтобы все окончилось как можно быстрее и само собой, без его личного участия.