Майкл Стэкпол - X-Wing-2: Игра Веджа

— У тебя на физиономии сейчас написано выражение всех Дарклайтеров в твоем возрасте, — отец вздохнул. — Не думал, что этот день наступит так скоро.

— Какой день? — удивился Гэвин.

— У нас, Дарклайтеров, в жизни всегда наступает день, когда мы пытаемся заглянуть себе в душу. Некоторые из нас никогда не доводят дело до конца, а потом горько сожалеют, что не совершили всего того, что хотели. Твой дядя Хуфф заглянул внутрь себя и решил не обращать внимания на то, что увидел. Поэтому он и стал таким богатым. Он строит свою маленькую империю посреди наших песков, и у него нет ни времени, ни сил, ни желания поднять голову и посмотреть на звезды.

Крепкая мозолистая рука легла на затылок Гэвина и грубовато развернула Дарклайтера-младшего лицом к небесам. Гэвин зажмурился. Оба солнца стояли в зените.

— Твой кузен Биггс… он постановил, что станет героем, а его имя будет записано крупными буквами где-нибудь среди звезд. Его желание исполнилось, хотя я бы хотел, чтобы его успех и слава были чуть поменьше, а жизнь — чуть длиннее. А теперь у моего сына и наследника на лице то же самое выражение.

— Папа, — Гэвин вытер выступившие слезы и решительно посмотрел вверх, — там что-то есть. Может быть, я брежу, но меня там ждут.

— Есть лишь один способ выяснить. Гэвин изумился.

— Ты хочешь, чтобы я улетел?

Отец опять грустно вздохнул, отпустил сына.

— Хуфф не сумел остановить Биггса, с чего ты решил, что я буду становиться у тебя на пути?

— Но…

— Да, он попытался. Когда понял, что Биггса не переупрямить, он отправил его в военную академию. Так он хоть как-то мог контролировать судьбу сына. Конечно же, Биггс согласился, ничего другого ему не оставалось, но отношения между ними испортились. И теперь Хуфф сожалеет об этом каждый день своей жизни.

Отец помолчал, отвесил сыну несильный подзатыльник.

— Когда захочешь вернуться, тебя будут ждать с распростертыми объятиями, неважно, что ты там натворишь, будешь ли спасаться бегством или приедешь в блеске славы. Тебе здесь всегда будут рады. Ты — Дарклайтер. Если ты должен уйти из дома, ступай с моим благословением и пожеланием, чтобы Сила не оставляла тебя.

Гэвин уже не видел опрокинутого над их домом пустого неба, там, за выцветшей голубизной, было очень темно и светили звезды. Он хотел побывать на каждой из них.

— Такое впечатление, — пробормотал он, — что все, что мне нужно, это сделать шаг. Ты чувствуешь то же самое, папа?

Йула Дарклайтер ответил не сразу.

— Я слишком боялся, что увижу лишь боль и злость, — медленно произнес он. — Я не смотрел. И мне жаль, что я не могу пойти вместе с тобой. Всегда помни, кто ты и что ты. Ладно, — он весело улыбнулся. — Что-то давненько в Альянсе не было ни одного Дарклайтера. Пора исправить положение.

Ну вот, я в Альянсе, я пилот, моей эскадрильей командует лучший друг Биггса, я на самом сумасшедшем и опасном задании… Кто же из нас видел правильно, папа? Я со своей судьбой или ты со своей болью и сожалением? Гэвин запрокинул голову. Неба не было видно. Наверное, папа, ты сказал бы, что раз здесь Дарклайтер, то все будет хорошо. Надеюсь… как я надеюсь, что ты прав.

— Эй, малек, опять мечтаешь? — тяжелая лапа Шиеля с размаху опустилась Гэвину на плечо. — Время топать.

— Не знаю никаких Гэвинов, — Дарклайтер запихал пожитки в сумку, сунул бластер за пояс, а документы и деньги рассовал по карманам. — Меня зовут Лейгер, Вин Лейгер, и я хочу узнать, что заставляет этот шарик вращаться, а потом придумать, как это прекратить. Еще раз назовешь меня Гэвином, Шаанир, и если я дотянусь, то ты получишь в ухо.

Из всего комплекта ему досталось самое сложное задание. Почему-то Ведж не слишком этому удивился. Его не посвятили в миссии остальных Проныр, а он не стал расспрашивать своих пилотов, чтобы не заставлять ребят врать. Хотя догадаться о роде их занятий было не сложно. Скорее всего, ребятам придется найти и определить координаты энергостанций и/или, как любит выражаться МЗ, генераторов дефлекторного щита. Полезная информация, но если они с Пашем Кракеном не выполнят свою часть задания, толку от этих данных будет чуть.

Вся беда была в том, что Ведж понятия не имел, как за него взяться. Каким образом он сможет узнать настроение жителей планеты? Будет ходить по улицам с опросным листом? Пункт первый: как вы относитесь к Империи? Пункт второй: станет ли вам легче дышать, если ей дать коленом под зад? Пункт третий: как убежать от группы заинтересовавшихся вопросами анкеты штурмовиков?

Антиллес спросил у Йеллы ее мнение. Она ответила, что может поделиться информацией, но пребывает в затяжной депрессии, поэтому на нее рассчитывать не стоит.

— Паранойя, знаешь ли, настраивает мысли на особый лад…

Ведж огляделся по сторонам. Они забрели в музей Галактики и стояли посреди зала с коллекцией, посвященной ситхам. Даже более жизнерадостный человек, чем он, сошел бы с ума после десяти минут осмотра.

— Может, сходим в более веселое место? — предложил он. — Мне что-то здесь не по себе.

— Власть соблазнительна, — согласилась Йелла, сосредоточенно разглядывая неведомый предмет экспозиции. — Но я предпочла бы кубометр кредиток. Хотя жадностью здесь не пахнет.

Она указала вокруг себя.

— Крадешь мои мысли, — ухмыльнулся Антиллес.

Поскольку никто не сказал ему, с чего начинать, он самолично решил, что надо погулять по местным достопримечательностям. И целую неделю трудолюбиво гонял своих спутников по музеям. Предположение было элементарное: Империя должна демонстрировать, как она хороша и как плох Альянс. Надо посмотреть и сравнить, и станет ясно, работает или нет пропагандистская машинка. Империя Веджа не разочаровала.

Особенно полезен в этом смысле оказался музей Галактики. Два подземных этажа были посвящены флоре и фауне миров, входящих в Империю. В некоторых случаях было указано, что данное растение или данное животное на своей родной планете благополучно вымерло в результате «противоправных действий преступников». Сюда попали и эвоки. Таксидермисты постарались, чучела выглядели несчастными и гораздо более милыми, чем были при жизни. Руководствуясь принципом «пойди и узнай», Антиллес начал удовлетворять ненасытную природную любознательность. Его с трудом вернули к действительности.

Первые два надземных этажа были рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление, и действительно ошеломляли великолепием так, что четыре следующих лишь завершали коллекцию. Они были посвящены культурным и социальным достижением Империи. Один этаж целиком был отдан Императору. Гидами служили голографические фигуры людей, лично знавших Палпатина.

Последний зал особенно восхитил Веджа. Он был темен и пуст, если не считать внушительных размеров гроба, в котором лежал Император. Палпатин выглядел гораздо моложе и приятнее, чем тот человек, которого описывал Люк. Казалось, он спал, готовый восстать, как только снова понадобится своей Империи. Разумом Ведж понимал, что в гробу лежит не сам. Император, но приближался с опаской.