Илья СТАЛЬНОВ - УДАР ИГЛЫ

Через полчаса езды на автобусе, державшем курс на мой родной город, я разговорился с сидящей справа от меня соседкой, которая до этого сосредоточенно читала «Ритмы Евразии» Льва Гумилева. На ее симпатичном носике громоздились большие, в пол лица очки. Она терла щеку длинными пальцами с синим маникюром. На вид ей можно было дать лет двадцать – двадцать пять, лицо ее не отличалось правильными чертами или восковой киношной красотой, однако было довольно привлекательным. Облегающее ярко-желтое платье с глубоким вырезом подчеркивало совершенство ее фигуры. Утомившись от созерцания окрестностей и чтения глупого яркого журнала с пустыми статьями, я начал ненароком кидать взгляды на мою спутницу, мысленно дорисовывая ее скрытые одеждой прелести. Любой нормальный мужчина в расцвете сил при взгляде на симпатичную женщину просто обязан мысленно раздеть ее, иначе он и не мужчина вовсе, а нечто среднее, именуемое названием, которое в приличном обществе даже произносить неприлично. И уж тем более это касается мужчин, которые, как я, разведены всего полгода назад и возвращаются, опять-таки как и я, из дома отдыха, где имели легкую, не слишком удачную интрижку, после которой остался осадок недоговоренности, незавершенности. Хотя это мои вечные проблемы, всегда воспринимаю все чересчур серьезно…

Я никогда не относился к числу ловеласов и болтунов, способных походя заговорить любую женщину до потери воли, и даже более. Я начал выстраивать в уме комбинацию, как бы подкатить к соседке. В этот момент «икарус» налетел на долгожданный ухаб, притом так удачно, что у меня лязгнули зубы (нет, удача вовсе не в этом) и из сумочки, которую девушка держала на коленях, выскользнули маникюрные ножницы (искомый повод). Я, разумеется, эти ножницы поднял.

– Извините, это ваши?

Она посмотрела на меня зелеными, глубокими и наивными глазами. Причем наигранно-наивными – это, как видно, входило в ее имидж.

– Ох, спасибо, – произнесла она, улыбнувшись легкой, ни к чему не обязывающей улыбкой.

– Я вас где-то видел, – начал я, кляня себя, что не придумал ничего лучшего. Сто лет в обед такому заходу: «Мы с вами где-то встречались». Половина водевилей так начинается.

Она вновь внимательно посмотрела на меня, наморщив лобик и, судя по всему, всерьез обдумывая мои слова.

– Где-то видели?.. – протянула она. – Может быть. Кажется, я вас тоже где-то видела.

Я приободрился. Похоже, она решила поддержать мою игру.

– Случайно не в Лондоне? – продолжил я раскрутку темы.

– В Лондоне? Нет, что вы.

– Правильно, – кивнул я. – Мы не могли встречаться в Лондоне. Я вообще никогда не был в Лондоне. Тьфу, замшелая острота. Что я делаю?

– Я тоже дальше Санкт-Петербурга не была. Но все-таки мы где-то виделись. – Она опять сосредоточенно наморщилась.

Мы разговорились. Она была приятна в общении, имела привычку, когда к ней обращаются с вопросом, повторять этот вопрос и только после этого давать ответ, моргая при этом наивными глазами, что придавало ей вид существа, только появившегося на свет. Оказывается, она тоже прилетела из Москвы, где отдыхала у тетки. Мы летели в одном самолете, но я ее там не заметил.

Она, как бабочка, порхала с одной темы на другую, небрежно рассуждая о новой выставке модернистов на Крымском валу в Москве, о теории этногенеза, о кризисе концепции наследственности и преимуществах Альберта Камю над Марселем Прустом. Не знаю, как с глубиной знаний, но с их широтой у нее все было в порядке. Она нашла достойного собеседника, готового трепаться на любую тему, поглотившего за свою жизнь тонны газет и книг, отличавшегося предельным дилетантизмом во всем, кроме работы.

Аля, так звали мою спутницу, относилась к жизнерадостным девчонкам, экзальтированным, верящим во всякую чепуху, как то: призраки в английских замках, НЛО и путешествия во времени. Таких девчонок и мальчишек в пору моего двадцатилетия было неизмеримо больше, чем сейчас. Теперь они уступают место подозрительным, угрюмым, склонным к насилию субъектам, весь полет мысли которых направлен, подобно управляемому ракетному снаряду, на одну цель – где достать «зеленые» и «деревянные».

– Где-то я вас все-таки видела, – через полчаса нашей беседы вставила Аля.

– Не в Люксембурге?

– В Люксембурге? Нет.

– Правильно, я не был в Люксембурге.

– А я не была дальше Питера. – Она это уже говорила. – Виктор, а вы живете в нашем городе?

– Живу. Но недавно. Где-то с год.

– С год?.. Дыра жуткая, правда? Хоть и почти полмиллиона населения.

– Черная дыра.

– А где вы работаете, Виктор? Наверное, деньги делаете?

– Человек делает деньги, а деньги – человека.

– Ну, правда, скажите, вы, наверное, крутой бизнесмен? У вас солидный вид.

– Да не сказал бы… – Я замялся, мне не особенно хотелось распространяться на эту тему. – По образованию я юрист.

– Юрист? Адвокат, да? Ну скажите, адвокат?

– О нет, милое дитя. Хотя что-то похожее…

– Все, вспомнила… Где-то я вас видела…

– А я когда-то это уже слышал.

– Видела я вас два месяца назад по телевизору. Вы Виктор… Виктор Аргунов.

– Точно, – кисло улыбнувшись, согласился я, внутренне напрягаясь. Я не любил, когда меня узнают люди, которых я вижу в первый раз. От этого попахивает подвохом… Брось, успокоил я себя, не безумствуй. Это совершенно не тот случай.

– Как интересно, – хлопнула в ладоши Аля. – Мой сосед – сам Виктор Аргунов!

– Тише, Аля, умоляю вас. Кроме того, моя фамилия не из самых известных в России, и вряд ли есть причины особо гордиться подобным знакомством.

– А мне интересно. Не каждый день… Виктор, что с вами, на вас лица нет?

– Уф, подождите… – с трудом выдавил я, вжимаясь в спинку кресла.

На миг мне стало очень плохо, будто вся Вселенная схлопнулась вокруг меня и дала по ушам… Господи, этого уже не было восемь лет, я думал, что навсегда избавился от этих приступов. Уже забыл о них. Мне не хотелось снова испытывать подобные мучения. Особенно сильно мучили меня приступы в детстве, в возрасте от семи до десяти лет. Ощущение было такое, будто мою душу пропускали между шестернями гигантского механизма, стремящегося раздавить меня, стереть в порошок. В такие страшные мгновения на меня наваливалась тяжесть, какие-то смутные картины пытались пробиться сквозь барьер, и это меня пугало больше всего. Они означали возвращение куда-то, куда я давно забыл дорогу и где не было ничего, кроме ужаса и боли. Я не хотел туда вновь. В те времена родители несколько раз обращались к врачам, таскали меня к известным профессорам, на обследования. Заключение было одним и тем же – практически здоров. И физически, и психически… Черт, все возвращалось!

– Виктор, ну что с вами? – Аля озабоченно похлопала меня по плечу.