Евгений Связов - Отчет 2 И кобыле легче и волки сыты

– И когда ты успел маньяка половить? – спросил Хам.

– А ты все еще девственник? -спросила Зараза.

– А… – начал Хват и замолчал, обнаружив, что меня уже засыпали вопросами дальше некуда. Я на пару секунд задумался, сжимая постигнувшие меня приключения в краткую форму.

– Злоблины выловили мое тело, оживили и напугали настолько, что я вспомнил язык и начал ругаться, после чего мне предоставили установку, чтобы я вспомнил, кто я и откуда, а потом я их напугал и они сочли за лучшее отдать меня обратно инструктору. Вспомнил я не очень много, но одно я вспомнил точно – я и тогда работал по неприсоединенным планетам и выполнял ту же задачу – сохранение пригодных для обитания планет таковыми. Так что ничего принципиально нового я не делаю – только расу сменил.

В процессе перевозки меня на Коректбазу-2 у рекрут-транспорта сломался двигатель и мы рухнули прямо в середину местной мировой войны, отягощенной присутствием в рядах воюющих маньяка с танками, успешно обнаружившего и зарезавшего местную стационарную агентуру ДНП.

В общем, не подвернись мне вовремя угодившая в рабство местная принцесса… это я о девственности… а потом забытый кем-то тяжелый танк – дело кончилось бы плохо.

– Мда. – гукнул Хват.

– И как не бились потом надо мной специалисты департамента специальных дел – пришлось бедным обнулить мой экономический индекс и признать, что контракта при поступлению в армию я не подписывал и придется, раз уж со мной связались, подписывать обычный рабочий.

– Ни хрена себе! – воскликнули Зара и Шнырк хором.

– Вот и я о том же! – подхватил я, выколачивая трубку. – А теперь объясните мне, что такое экономический индекс и в чем разница между контрактами.

– Индекс экономической эффективности – это динамическое мерило полезности человека конфедерации. – продолжила лекцию Шнырк. – Считается он просто. Департамент Эффективности Граждан ведет на каждого гражданина или наемного специалиста файлы, куда поступают очень короткие отчеты о произведенных действиях, и действия оцениваются денежно, изменяя индекс экономической полезности. Например, грохнуть пригодную для обитания планету, способную при уровне 4 прокормить до 5 миллионов человек – это минус триллион, не считая интегральную оценку убийства тех, кто там живет.

Оценивается, в общем-то, не сколько сама цифра, а ее изменение. Только если цифра выше нуля – санкции, применяемые к гражданину, одни, а если ниже нуля – другие.

– Ни хрена себе! – восхитился я мудрой простотой замысла и принялся искать, где же вокруг этого сыра капкан: – А ДЭГ часто считает неправильно?

– Очень редко. Он всегда считает плюс-минус пять-десять процентов, но никогда не ошибается в цифре, вокруг которой считать процент, наверное, потому что там на полставки работает особый агент Контролер-1 которого начинает колбасить каждый раз, когда кто-то неправильно подсчитает эту цифру.

– Бля! – сказал я. Повинуясь этому могучему заклинанию, возникло осознание, что надо мне срочно выходить из категории граждан, к которым могут применить «другие» санкции. – И что мне такого сделать, чтобы побыстрее подняться сильно выше нуля?

Хам тихо хрюкнул, а остальные посмотрели на меня ошарашенно. В темноте, наступившей за разговором, глаз было не видать, но ошарашенность была очень ощутимой.

– А! Ты же не знаешь про контракты! – опомнился Хам. Ошарашенность исчезла, а Шнырк вернулась к чтению лекции: – Так вот, при обычном найме на работу, который могут предложить кому угодно, хоть Председателю Верховного Совета злоблинов главным консультантом по вопросам галактики два, нанимаемый получает нулевой индекс, если это первый контракт и он не гражданин Конфедерации, или приходит со своим старым. При рекрутном соглашении, то есть найме в армию, индекс, вне зависимости от того, сколько он был, сбрасывается до минус триллиона. Это такая шутка – вступил в армию – планету на шею. Очень удобно для тех, кто может хорошо работать, но ленится.

– Почему? – спросил я, чувствуя, как голова начинает гудеть из-за того, что заложенное в нее новое данное начало знакомиться со старожилами, отправляя на пенсию одних и устраивая другим курс омоложения.

– Потому что гражданства лишают, с установкой блокировки памяти и выбросом на тюремную планету, в случае не возрастания статистики после трех предупреждений и когда она в минусе. Или по достижении ИЭЭ минус триллиона ста.

– Интересно, кого же тогда набирают в армию? – спросил я сам себя.

– Вот нас и набирают. – хмуро буркнула Зараза.

– И это хорошо, иначе бы тут было скучно. – успокоил я ее, неслышно зевнул и понял, что мне надо поспать, чтобы не мешать генеральной уборке на чердаке.

– На сегодня бесед хватит. – протянул я вторым зевком. – Вернемся к делу. Пока ночь, приказываю посменно подремать на ходу. Первая смена – Шнырк и Хват, вторая – сторожит. Через три часа смена. Меня будить в случае чего-нибудь.

Я поудобней скрючился в седле и отключился.

– Эй, старшой! -окликнул Хам, тихонечко, по его меркам, тряся меня за плече.

Я осторожно, чтобы глаза не вывалились от тряски, поднял веки и уставился на его рожу, под моим взглядом ставшую обеспокоенной.

– А? – хрипло спросил я его. Легкий испуг на его лице говорил, что снился мне какой-то кошмар, и что я еще не проснулся и не вышел из роли Шилозубого Расчленителя Паховых Нервных Волокон. Зевнув, я потянулся за трубочкой, дабы дымом замаскировать страхолюдинское выражение лица.

– Вот. – он ткнул рукой себе за плече. В направлении тычка наблюдался невысокий, в два роста, толстенький каменный забор с башенками, огораживающий площадку шагов эдак тысяч три на пять.

Наши скакуны, устало отпыхиваясь после ночной гонки, стояли на вершине кольцеобразного холма, окружавшего долину, в центре которой стоял забор. Внутри забора громоздились настроенные как попало одно и двухэтажные каменные дома с островерхими дощаными крышами. Торчащие шпильки крыш делали область внутри забора похожей на лист кактуса. Колючее пятно города было насквозь прорезано дорогой, входящей в темную дыру башенных ворот в тысяче шагов от нас.

– Желудочно-кишечный тракт. Милости просим проехать, дамы и господа! – пошутил я себе и чиркнул зажигалкой.

Отделение улыбнулось.

– Что будем делать, чтобы добраться до рта? – спросила Зараза, изучая распахнутые настежь ворота, у которых в восходящем красноватом солнце посверкивали искорки копий сотрудников службы безопасности. Прищурившись от этих искорок, я понял, что мне надо что-то придумать, чтобы нас пропустили внутрь.

– Счас я проснусь и придумаю. – буркнул я, протирая глаза. Сняв с седла фляжку, я сделал глоток винца, второй, затянулся и проснулся в достаточной степени, чтобы достать из-за пазухи солнцезащитные очки, нацепить их, и изучить состояние вверенного мне отделения. Оно восторженно изучало мои стеклышки. Дав им пару секунд повосхищаться, я надулся и рявкнул, чтобы услышали у ворот: