Алан Фостер - Преддверие бури

Сидящий в торце стола по причине огромного размера ног, которые просто не умещались под креслом, армалат Толут медленно поднял пухлые пальцы и указал ими на Оби-Вана.

— Это обычные россказни джедаев, — произнес он наконец.

Обведя маленькими красными глазками сидящих вокруг делегатов, Толут продолжил:

— Дело в том, что подобные разговоры никуда не ведут. Джедай просто хотят в очередной раз нас всех одурачить — вот и все! Держу пари, они полагают, что ансионцы — это самые отсталые представители их «процветающего» общества, — наклонившись, армалат положил чудовищных размеров руки на блестящую поверхность стола. Несмотря на прекрасное качество последнего, дерево хрустнуло под невероятным весом.

— Вы же выставляете себя повелителями Великой силы, не так ли? А я бы сказал не так: вы — повелители подлых интриг да изворотливых фраз. Джедай — это сплошной источник неприятностей!

— Пожалуйста, Толут… — попытался Ранжийн успокоить своего разбушевавшегося коллегу. — Если тебе не нравятся наши гости, то прояви хотя бы уважение к Силе. Несмотря на противоречия, мы должны…

— Фу! Сила! Да вам просто запудрили мозги этим понятием, — зеленые пальцы указали в сторону гостей. — Это обычные гуманоиды — такие же, как и мы с вами. Они столь же чувствительны, как, скажем, я сам. Джедаи состоят их плоти и крови — так почему же мы обязаны следовать их глупым правилам, которые, кстати сказать, доставляют нам массу неприятностей и хлопот? Мне представляется, что начальство наших гостей либо полностью коррумпировано, либо просто не обращает внимания на мнение представителей других планет. Когда руководство становится похожим на старое морское чудище, я вижу только один выход, — его глаза ярко блеснули. — Полное уничтожение! — С этими словами он схватил диски, лежащие на столе, и швырнул их о стенку.

Раздался дикий грохот.

— Постановления! Ограничения! И никому абсолютно не важно, смогут их выполнить люди или нет. Ансион не собирается потакать этому сброду! Не сомневайтесь, меня поддерживает большая часть местного населения! Мы приложим все свои усилия, чтобы выйти из состава этой проклятой Республики, гори вся она синим пламенем!

На протяжении тирады гости сидели в полной тишине. Внезапно рука Анакина дернулась по направлению к поясу, где висел световой меч. Но мимолетная улыбка учителя мгновенно пресекла это движение. И дело было вовсе не в том, что молодого человека настолько беспокоила судьба Ансиона в составе Республики — политические махинации правящей элиты до сих пор оставались для него покрыты завесой тайны. Просто выпад в отношении учителя считался глубочайшим оскорблением для самого падавана, и если бы Оби-Ван не сдержал его страстный порыв, кто знает, чем бы закончилось данное собрание.

К счастью, Оби-Ван мог прекрасно постоять за себя самостоятельно, и об этом, видимо, догадывались даже те, кто сидели с противоположного края стола.

Рыцарь начал было вставать, но, к величайшему удивлению Анакина, право голоса взяла на себя женщина.

— Сила не приемлет оскорбительного отношения, мой большой друг, — произнесла медленно Луминара, посматривая на противоположный край стола, где сидел, насупившись, Толут. — Особенно со стороны тех, кто абсолютно не смыслит в данных вопросах.

Обнажив в очередной раз лопатообразные клыки, Толут усмехнулся, поднялся с места и двинулся вокруг стола. Баррисс и Анакин мгновенно напряглись, но Оби-Ван не проявлял никаких признаков беспокойства. На его лице блуждало отрешенное выражение — подобное тому, которое бывает у людей в состоянии транса. Луминара встала и сделала шаг назад от своего кресла.

— Вы полагаете, только джедаям известно понятие о Силе? — фыркнул Толут в сторону своих коллег. — Неправда! На это способен каждый! Стоит лишь приложить немного усилий, — с этими словами он протянул огромную руку в сторону стола.

Центральный графин, заполненный водой, медленно задрожал, а затем оторвался от лакированной поверхности и завис на расстоянии полуметра до пола. Через несколько секунд он наклонился и из носика показалась капля воды. Толут триумфально посмотрел на друзей.

— Вот видите! При наличии определенной сноровки и воли каждый способен воспроизвести те фокусы, которыми так кичатся джедаи.

— Напротив, — возразила Луминара. — Первой причиной благоговейного страха всегда являлось наше знание.

На лице женщины не дрогнул ни единый мускул. Графин сначала застыл, а затем начал медленно подниматься до тех пор, пока не достал потолка. Пораженные делегаты не могли отвести от него взгляд. Живя на границе миров, они до сих пор не имели ни единой возможности лицезреть манипуляции джедаев с Силой.

Подобно странной птице, графин медленно проследовал по потолку до тех пор, пока не остановился точно над головой армалата. Нахмурившись, Толут начал совершать смешные ужимки, пытаясь хоть как-то справиться с непослушным сосудом. Он махал руками, топал ногами, гримасничал, но все было без толку. С тем же успехом армалат мог жестикулировать перед собственным отражением в зеркале.

Будто бы управляемый искусным официантом, графин скользнул вниз, затем перевернулся вокруг собственной оси и вылил все свое содержимое, представляющее из себя ледяную воду, прямо на голову незадачливому фокуснику. Испуганно осмотревшись по сторонам, тот вытер с лица воду, а затем сделал шаг по направлению к безмятежной Луминаре, которая, засунув руки в рукава, взирала на него из-под полуопушенных ресниц. Баррисс дернулась было к лазерному мечу, но была мгновенно остановлена взглядом наставницы — ситуация с Анакином повторилась с абсолютной точностью.

Один за одним, все остальные графины повторили судьбу своего предшественника; теперь Толут стоял в большой луже ледяной воды. В этот момент со стороны сухих делегатов послышалось приглушенное кудахтанье; и тогда как люди пытались сдержать приступы смеха, которые душили их изнутри, ансионцы сочли себя гораздо менее стесненными приличиями, а потому дали волю эмоциям. Зал для переговоров сотряс мощный взрыв хохота. Напряжение, которое висело в воздухе, мгновенно растаяло. Всем стало весело и приятно.

— Надеюсь, — пробормотала Луминара, разворачиваясь на каблуках и занимая прежнее место, — что никто из присутствующих не испытывал жажды.

Фыркая и отплевываясь, большой гуманоид проревел что-то бессвязное — и внезапно с ним произошла чудесная перемена. Армалат встряхнулся, подпрыгнул, а затем спокойно пошел на свое законное место. Окружающие не спускали с него глаз. Словно жирная жаба, он уселся в кресло, еще раз громко фыркнул, сложив огромные руки на не менее большом животе, поднял глаза и уважительно кивнул в сторону той женщины, которая была ответственна за его сегодняшнее купание.