Алан Фостер - Преддверие бури

Соергг все же добился своего: он выиграл время, выбив джедаев из графика. К счастью, друзьям все же удалось выбраться на волю, и сейчас они пытались наверстать упущенное. Покачиваясь в седле несущегося через ночь во весь опор суубатара, Луминара молилась, чтобы представители Сообщества сдержали обещание и дождались возвращения джедаев. Если голосование пройдет раньше… то его исход можно считать предрешенным. История гласила, что результаты таких выборов практически невозможно изменить.

Стоящий неподалеку Баиунту, обнаружив джедаев на свободе, попытался исправить положение. Через несколько мгновений его надежды рассыпались в прах: торговцы разбегались, словно крысы с тонущего корабля. Не обращая внимания на приказы вождя, они пытались спасти если не достоинство, то хотя бы собственные жизни.

— Эй вы, тупоголовые идиоты! Соберитесь! Сейчас не время так шутить!

Некогда выносливый садаин, которого оседлал вождь, сейчас еле справлялся со своими обязанностями. Он волочил ноги, пытаясь во что бы то ни стало выполнить команды наездника. Через пару минут силы окончательно покинули бедное животное, и оно со всего размаху рухнуло в мокрую траву.

— Проклятье! — орал Баиунту. — Этого еще не хватало! — Вождь был вне себя от ярости. Что за ночка! А ведь все начиналось так многообещающе…

С трудом поднявшись на ноги, он кое-как отряхнул пышное одеяние. Осмотревшись по сторонам, Баиунту понял, что остался в полном одиночестве: пленники вырвались на свободу и были таковы, хотя он решительно не понимал, как подобное могло произойти. Интересно, оценит ли хатт его заслуги? Ведь чужестранцы были задержаны в своей миссии аж на несколько дней! Вождь рассудил, что подобный исход событий вполне возможен. Те усилия, что он потратил на джедаев, должны стоить очень дорого!

Что же касается треклятого стада лоужуалов, то оно уже умчалось далеко-далеко на юг. Теперь оставалось идти спать и ждать дальнейших распоряжений сверху.

Что ж, его клан постигло несчастье… Но он-то в этом не виноват! Конечно, теперь все будут считать Баиунту грязным торгашом, который готов за деньги пожертвовать жизнями своих подчиненных… Ну ничего, он еще себя покажет! О нем заговорят совсем по-иному! Мудрый торговец всегда знает, когда уйти в тень и как вовремя вернуться. Все зависело от того, успеют ли чужеземцы выполнить свою миссию или нет. Размышляя таким образом, вождь медленно отправился в сторону мерцающих огней лагеря.

И в это мгновение за спиной раздалось приглушенное ворчание.

Баиунту сделал новый шаг — ворчание повторилось. Сердце в груди застучало, словно паровой молот. Вождь резко развернулся и принялся судорожно шарить на поясе в поисках самого современного бластера, приобретенного несколько недель назад на ярмарке в Пиянзи. Но оружия в кобуре не было.

Скорее всего, оно выпало в момент предательской гибели садаина.

Торговец не нашел лучшего выхода из ситуации, как упасть на колени и начать рыскать по траве. Ну наконец-то, вот и он! Конечно, бластер не мог далеко улететь. Вскоре все будет хорошо, как и раньше. Облегченно вздохнув, он протянул руку к оружию, и в то же самое мгновение три горящих глаза материализовалось прямо над его лицом. В зрачках светилась смерть, и Баиунту осознал это в ту же самую секунду. За кустами показалась еще одна тройка глаз, и за ними — еще и еще. Стиснув зубы, вождь рванулся в сторону бластера. Принимая во внимания размеры Баиунту, его реакция была совсем неплоха.

Но для ближайшего шанха это уже не имело никакого значения.

Утро принесло с собой не только свет, но и полную перемену погоды. Свежая листва блестела так, словно степь покрыли яркой глазурью. Местные членистоногие трещали, словно лучшего дня в их жизни нет и не будет, и даже невозмутимые суубатары весело гоготали, рассекая поверхность травы с невиданной доселе скоростью. Что же говорить о наездниках, для которых это утро было первым на протяжении нескольких ужасных дней заточения.

Приподнявшись в седле на несущемся во весь опор суубатаре, Оби-Ван приступил к выполнению упражнений на растягивание. Двое падаванов во все глаза смотрели на Кеноби; Анакин знал, что если он хотя бы попробует выполнить один из элементов подобной программы, то падение под копыта произойдет почти неминуемо. Упражнения Оби-Вана требовали отличной координации движений, полной уверенности в собственных способностях и стальных нервов. Падаван припомнил, что в школе джедаев Оби-Ван прославился гимнастическими навыками по всему Корусканту.

Продолжая движение неподалеку, Луминара искоса взглянула на товарища. Конечно, она могла повторить фокусы Кеноби, но они требовали от женщины слишком большой траты сил, а потому она предпочла просто отдохнуть. Через несколько минут она оглянулась назад — существовало несколько вопросов, которые требовали обсуждения с проводниками. Слегка пришпорив суубатара, Луминара оторвалась от Кеноби и приблизилась к алвари.

Лишившись главного зрителя, Оби-Ван принялся обозревать окрестности: новая планета всегда несла для него массу непознанного и загадочного — геологию, климат, флору и фауну.

Тем временем Анакин продолжал издалека наблюдать за учителем. Юноша знал, что на протяжении большей части времени было невозможно даже предположить, о чем размышляет этот человек. Неужели такая судьба лежала перед каждым джедаем — одиночество, отшельничество и холодность? Глядя на молодую, полную жизни девушку, восседающую в седле неподалеку, было трудно представить, что через несколько лет меланхоличная трансформация постигнет и ее. Сейчас падаван была полна энтузиазма. Говоря по правде, даже Луминара Ундули сильно отличалась в плане общительности от Оби-Вана. Быть может, глубинный самоанализ захватывал в конечном итоге естество одних лишь джедаев-мужчин?

Юноша мысленно поклялся, что подобной метаморфозы с ним никогда не произойдет. Какие бы перемены в жизни ни произошли, погружаться в суровую аскезу — это совсем не для него. Анакин припомнил душещипательную историю, которую учитель рассказал на концерте перед племенем Иивов… Быть может, он судит о рыцаре слишком строго? Неужели это вина самих джедаев, что у них отсутствует душевная потребность и тяга к дому, теплому очагу, семье? Преподаватели в школе учили относиться к чужим проблемам с сочувствием. Любой падаван обязан проявлять понимание к своему учителю, решил Анакин, и это не требует обсуждений. Не стоит забывать об этом постулате, когда многие решения Оби-Вана начинают казаться странными… и непостижимыми. И если я когда-нибудь забуду сегодняшнюю клятву, закончил свои рассуждения юноша, то это будет означать только одно: моя конечная цель жизни никогда не воплотится.