Андрей Фролов - Мытарь

– А ты видел здесь неопасные леса, Андрюша? – Она улыбнулась, разглядывая его через пустые стволы обреза. – Последний раз, когда я шла этими местами, шайка вооруженных косами и ножами уродов пыталась меня оприходовать. Прямо в этих вот поселках. На мою удачу, засады они ставить не умели совсем... Одного я подстрелила, остальные разбежались, только что не обсираясь на ходу! А ты спрашиваешь.

Андрей пожал плечами, расстегнул кобуру и достал пистолет. Что бы там ни говорил он Янке, а с карабином было спокойнее. Даже при четырех патронах... Достал обойму, проверил затвор, заряд баллона, что еще? Колеса попинать, как в анекдоте?

– Хорошо, – сказала Яна, прочищая ствол ежом, – что батя охоту любил. У него примочек этих охотничьих немерено, я даже все брать-то не решилась. Самое нужное прихватила. Да и ружье отменное, старое только, раньше такие только под заказ делали.

– А стволы, – Андрей спрятал «Тигр» и пренебрежительно покосился на оружие Яны, – твоему коллекционному экземпляру кто отхватил?

– Я, – просто ответила девушка, – а как еще с ним по лесам быстро таскаться?

– Приклад бы отпилила, а стволы оставила.

– А я со стволов начала, – натянуто улыбнулась она.

Женщина... Андрей усмехнулся, оборачиваясь к поселку:

– А ориентиры не потеряешь?

– Не боись! – Она поднялась на ноги, осторожно выдергивая из забитого патронами патронташа два картонных цилиндра и тщательно заряжая их в стволы. – На главной улице от отстреленного мужского прибора повернуть налево!

Они медленно двинулись к поселку по заросшей, едва различимой на земле проселочной дороге. Прошли за ржавые, сбитые с петель ворота и оказались внутри.

Домик поселочного сторожа был сожжен просто дотла. О том, что он когда-то вообще существовал, говорил лишь чудом уцелевший щит для объявлений и телефонная будка под наклонившимся столбом электропередач. Провода грустно раскачивались на ветру, задевая ржавую оградку и крышу невысокого сарая.

– Знали бы родители, как такие пейзажи когда-нибудь смогут порадовать мое сердце, – пробормотал Андрей, расстегивая молнию куртки до половины.

Дорога, проходившая между двумя рядами разрушенных и обвалившихся дачных домиков, круто виляла, изобилуя ухабами и ямами. Янка уверенно набрала ход, практически не задерживаясь на перекрестках и неожиданно сворачивая на другие, как две капли воды похожие на предыдущие, улицы.

– Мир смерти, – тихо, но торжественно произнесла она внезапно, останавливаясь возле очередного участка и толкая сбитую с одной петли калитку стволом обреза. Калитка качнулась внутрь, жалобно заскрипела. – Чувствуешь величественность момента?

Андрей не чувствовал. Он сейчас ничего, кроме так и не прошедшей головной боли, не чувствовал. С упорством больного ишака он терпеливо плелся за девушкой по вымершему поселку, хмуро оглядываясь по сторонам на не менее хмуро разглядывающие его халупы.

– Дыхание разложения... – сказала Яна, озираясь вокруг. – Это ведь почти город, а? Тут ведь жили, трудились. И вдруг все умерло. Прикинь, нечто подобное произошло бы с Новосибирском? Заброшенные титаны из бетона...

– Нечего даже равнять! – Андрей дернул плечом, подбрасывая сползшую лямку. – Это не город, а совершенно искусственное построение человеческого маразма. Оно не держит в себе ни энергетики, ни эманации. Тут не трудились и жили, а подменяли жизнь иллюзией труда, Яна.

– Красиво рассуждаешь! – усмехнулась она. – Классовая вражда к сельскому хозяйству?

– Не путай, пожалуйста, эти жалкие трущобы еще и с колхозами...

– Давай зайдем.

– Куда?

– Сюда. – Она осмотрела желтый, облезший на солнце дом и снова толкнула калитку, проскальзывая на участок. – Никто не обидится, не бойся. Отдохнем, осмотримся. Это интересно, поверь. Там хоть стулья найти можно.

И, не дожидаясь ответа, зашагала через обвалившиеся грядки прямо к крыльцу двухэтажного домика с покосившейся вперед крышей. Андрей хотел сказать, передумал, оглядел улицу и нерешительно зашел следом под противное пение калитки. Девушка тем временем уже поднялась на скрипучее деревянное крыльцо и внимательно вглядывалась в глубь дома через грязное, потрескавшееся стекло окна.

– Что ты рассчитываешь тут интересного найти? – Андрей помимо воли понизил голос. – Пыль времен? Или скелет бабушки?

– Не будь занудой, Андрюха! – Она улыбнулась и, опять не дожидаясь, пока он поднимется, вошла в дом через зияющий провал дверной коробки. – Это же история, до которой можно дотронуться. – Ее слова стихли внутри, и Андрей шагнул следом, с неприязнью слушая гулкое эхо собственных шагов по поваленной внутрь входной двери.

Осмотрелся. Царство облезшей краски и выцветших занавесок. Королевство поломанной мебели и разбитых стекол. Империя пыли, грязи, хлама и запустения. Держава старого, противно въедающегося в кожу запаха, хрустящих под подошвами ботинок крошек стекла и фарфора, сырости и полумрака. Славное прибежище рухляди, не растащенной мародерами и хозяевами, старых поломанных игрушек и битой посуды.

Андрей, взглядом проводив исчезнувшую в кухне Яну, медленно прошел в одну из комнат. Сколько лет прошло? Десять? Двадцать? Пыль и мусор, неприятного вида ошметки на безногом, завалившемся набок столике, плесень и паутина в углах.

– Ощути, впитай, – раздался жизнерадостный голос девушки, и Андрей вздрогнул, – дух живших тут людей! Им тут нравилось, они сами строили этот дом, подумай только! – Скрипнули открываемые Яной дверки шкафа. – Все эти вещи. На этих диванах люди занимались любовью, на этих креслах попивали пивко, наслаждаясь видом заката с крыльца!

Развалившиеся, никому не нужные сараи, в которых из всех удобств есть умывальник на стене в кухне, в который сначала сам подливаешь воду, а затем еще и выносишь слитую грязную в ведре. Именно так думал Андрей обо всех этих вещах и сооружениях. Он испытывал отвращение, необъяснимую стойкую неприязнь к бессмысленно потраченным на постройку карикатур частной собственности времени и силам.

Но вслух сказал:

– Ага. Иди-ка посмотри на это. – И остановился у причудливо занавешенного странным тюлем прохода в большую комнату дома, где в глубине виднелась лестница на второй этаж.

Яна появилась в дверном проеме, ведущем в кухню, вертя в руках блеклую фарфоровую балерину с отколотой ножкой. Она ввалилась в комнату, щурясь в полумраке, и подошла к Андрею, вертя находку в руках.

– Смотри, – кивнул тот, – какие причудливые узоры может создавать время и сквозняк. Тебе понравится...

Девушка язвительно улыбнулась, повела плечиком и повернулась, следя за его жестом, замерла. Быстро запихала фигурку в карман штанов.