Филип Фармер - Пир потаенный

– Мне, конечно, не помешало бы хорошо выспаться, хотя бы одну ночь, – ответила Триш. – Но мне совсем не светит оставаться здесь одной. Умереть с голода по дороге или подвергнуться нападению еще какой-нибудь дикой твари, – нет уж, благодарю покорно. Я иду с вами.

Я был рад услышать это, потому что уже решил для себя, что она пойдет со мной, добровольно или принудительно, неважно. Она послужила бы мне заложницей. А в том случае, если Калибану удастся схватить Клио, я мог бы обменять Триш на мою жену.

Мы хорошо поели и стали готовиться к длинному пути. Каждый соорудил себе нечто вроде рюкзака, куда сложили необходимые для путешествия вещи: пончо, одеяла, провизию, соль, спички. В хижине я нашел старый карабин 22-го калибра, правда, в неважном состоянии (но все же это было лучше, чем ничего) и заряды к нему. Собрав вещи, мы, не мешкая больше, отправились в путь.

Мы шли довольно быстро, пробирались под душным влажным пологом леса. Триш действительно оказалась довольно тренированной особой: несмотря на быструю ходьбу, у нее хватало дыхания на безостановочную болтовню. Так я узнал от нее про ее детство, школьные и университетские годы, о ее встрече с Доком и о загадочной смерти ее отца и дяди. Она много раз участвовала в приключениях Дока и его четырех компаньонов. Триш была довольно богата. Ей принадлежала фирма по продаже верхней одежды, имеющая большое количество магазинов во всех штатах США и даже свои филиалы в других странах. В молодости она получила диплом психолога. Но после нескольких лет перерыва она вновь вернулась в Университет и на этот раз закончила его с дипломом доктора естественных наук, выбрав в качестве основной профессии ботанику.

Я сразу же подумал, что она это сделала по просьбе Дока, который хотел, чтобы она помогла ему в исследованиях состава эликсира. Он, вероятно, рассчитывал найти недостающие ингредиенты напитка в редких и малоизученных растениях.

– Я, может быть, все еще находилась бы в доме, связанная как сосиска по рукам и ногам, если бы не уговорила этого подонка позволить мне размяться немного на поляне. Он прогуливал меня, как собаку, привязав поводок к моей ноге. Потом он вновь попытался овладеть мной, прямо там же, на поляне. И вот тут-то я и увидела этих двух питекантропов, которые смотрели из кустов, чем мы там занимались. Этот псих пытался уговорить их идти своей дорогой, даже назвал самца «мой брат» и т.д. Но все кончилось тем, что эта обезьяна разъярилась и прикончила его. А потом вернулась на поляну и решила повторить со мной то, чем мы занимались до, ее появления.

Я не знаю, но тот тип действительно принимал себя за вас. Такой, знаете, король джунглей, с чугунными мускулами и с башкой из пробкового дерева.

– Он не первый, – заметил я.

Я задумался, продолжая слушать ее болтовню в пол-уха. Даже если этот тип был одним из тех, кто настолько увлекался чтением романов моего биографа и у которых разыгравшееся воображение одерживало верх над реальностью (что представляло собой уже патологию и нуждалось в наблюдении и лечении у психиатра), это все равно не объясняло, каким образом ему удалось разыскать мой дом. К тому же, был еще скелет молодой белой женщины, который коллеги Триш приняли за ее собственный. Откуда она здесь взялась? А аборигены, утверждавшие, что видели, как голый белый насиловал Триш? И почему Девять освободили меня в такой близости от моего старого дома?

Впервые я вполне серьезно задумался о том, что мной манипулируют в каких-то целях. Или, если и не манипулируют, то, по крайней мере, Девять очень ловко направляют мои действия так, как им это выгодно.

Впрочем, вполне возможно, что Девять предвидели появление во мне этой внезапной и непреодолимой аберрации, связывающей появление чувства удовольствия с причинением кому-нибудь боли или даже с убийством. Если это было вторичным эффектом употребления эликсира, они тем более должны были знать об этом. Но что тревожило меня больше всего, так это то, что не только Калибан, но и наш с ним отец страдал когда-то от психического расстройства того же плана. Наследственность или эликсир?

– Вы действительно думаете, что мы сможем проходить в день по восемьдесят километров? – спросила меня Триш через несколько часов. – Несмотря на темноту и густой подлесок, который тормозит нас на каждом шагу? Может, нам действительно стоит начать прыгать с ветки на ветку?

– Да, когда вы будете весить не больше, чем пальмовая крыса, – ответил я. – Восемьдесят километров за шестнадцать часов, это не так уж быстро. Мне приходилось бегать и быстрей.

Триш устало вздохнула и сказала:

– Док тоже смог бы. Но не я. Боюсь, я переоценила свои силы.

Триш была сильной и упорной женщиной, но эта скорость была явно не для нее. В конце концов, она почти повисла на моем плече, и мне пришлось помогать ей. Она так устала, что временами даже засыпала, не прекращая идти. Я понял, что ей дольше не протянуть, пора было делать привал. Выбрав относительно чистое от растительности место, я уложил Триш у подножия дерева, закутав предварительно в пончо и накрыв сверху еще одним одеялом, а сам устроился рядом.

Проснулся я внезапно, мгновенно напрягшись от ощущения неведомой опасности, еще не знал толком что к чему. Но нож уже был в моей руке. Тревога оказалась напрасной. Это была всего лишь Триш, которая, замерзнув, скользнула под мое одеяло.

– Мне холодно и одиноко, – шепнула она мне на ухо. – Так хочется прижаться к чему-нибудь теплому. Только не воображайте себе невесть чего. К тому же, я просто ни на что не способна, так я устала.

Она закрыла глаза и через секунду уже тихонько посапывала, обняв меня и крепко прижавшись всем телом. Правда, я не очень представлял себе, как она могла надеяться, что я останусь спокойным, в то время, как она зажала мой член меж своих бедер. Потом она повозилась, устраиваясь удобнее, и прижалась к нему своим лобком. Но она ничем не рисковала. Округлости и выпуклости ее фигуры, нежность кожи, тепло тела и женский запах, исходящий от нее, были очень приятны, но не произвели на меня того эффекта, который можно было бы ожидать. Я медленно засыпал, думая о Триш и о Клио, но во сне я увидел не их, а Кл, мою мать-антропоида, которая усыновила и воспитала меня и которая, вероятно, была единственной, кого я. по-настоящему любил на всем белом свете.

Проспал я дольше, чем предполагал. Когда я проснулся, солнце уже светило вовсю, золотым дождем пробиваясь сквозь листву огромного дерева, послужившего нам укрытием на ночь. Мне хотелось помочиться, и, как это часто бывает по утрам, мой пенис находился в состоянии эрекции.

Триш сразу проснулась, стоило мне лишь отодвинуться от нее. Едва увидев мой вставший член, она удивленно округлила глаза и воскликнула: «Док!» и потом сразу же: «Ой, простите!».