Игорь Чубаха - Цепные псы пантеонов

— Мне есть что доложить в этом или каком другом начальственном кабинете. У меня возникли серьезные сомнения в лояльности моего начальника антииеромонаха восточной инферн-группы войск «Старшая Эдда» Эрнста фон Зигфельда, — глубоко вздохнув, произнесла невольнонаемная Екатерина Кондаурова. — И сомнения основываются не на мелочах. — Решившись на поступок, она преобразилась, ну просто валькирия чистой воды.

Черт побери, она закладывала своего начальника с видом героини. Жертвенность, горящие фанатизмом глаза и все такое. «Я хочу занять место моего начальника», — мысленно перевел многомудрый Джи-Джи, но с языка в ответ на реплику у него слетело только скупое:

— И?..

— По собственной инициативе я настроила череп на столе своего непосредственного начальника на негласное наблюдение.

— Разве уровень подготовки невольнонаемного сотрудника позволяет работать с магией такого уровня?

— Основываясь на подозрениях, что деятельность моего командира наносит неумышленный, а может быть и умышленный вред задачам «Старшей Эдды», я пошла на превышение своих полномочий. Если я ошиблась, пусть меня накажут. Если я оказалась права, награды не надо.

«Мне хватит кресла моего начальника», — мысленно перевел Джи-Джи-Олифант, а в ответ лишь сказал:

— Вы меня очень заинтриговали, я слушаю, — ему не требовалось тратить жест на включение магнитофона, беседа записывалась с момента, как Екатерина переступила порог кабинета.

Невольнонаемная Кондаурова вынула череп из полиэтиленовой котомки и бережно водрузила на стол рядом с близнецом. Ткнула пальцем в уцелевший желтый зуб, и череп заговорил двумя голосами — Эрнста и мужским незнакомым.

«—...Итак, Антон Владленович Петров собственной персоной?.. Не дергайся, сие были одноразовые големы... Не морщи зря лоб, смертный, одноразовые исполнители создаются из праха для решения простой задачи и по ее выполнении возвращаются в прах. Эти служаки были созданы в твою честь и по твою душу. Я бы на твоем месте сейчас крепко задумался о другом, уважаемый Антон Владленович.

— Здесь какая-то ошибка. Да, меня зовут Антон, и фамилия моя — Петров. Только отчество — Викторович. Да, признаюсь, ваши... големы поймали меня, когда я скрывался... Но не от вас ведь скрывался. Я не знаю, куда попал, и не очень спешу узнать, ведь «многия знания — многия печали», я хоронился от вполне обычных бандитов, только с очень большими деньгами...»

«Черт возьми, — между прочим подумал умудренный гном, — а ведь так и меня писать на магнитофон начнут. Надо будет цыкнуть на адъютанта, чтоб убрал со стола эту модную дрянь...»

Пока вернемся в спальные апартаменты Эрнста фон Зигфельда.

— Ну, рассказывай, сам знаешь о чем, — жадно потер руки палач. Приемчик был затасканнейший, авось подозреваемый сдуру скопом выложит грехи, о которых никто и не догадывается.

— Черт побери, штурмбан, я готов искренне ответить на все вопросы, но пока вы откалываете штучки, будто сержант в детской комнате милиции. О чем это таком я должен знать?

— Ладно-ладно, не гоношись, это я по инерции, практики маловато. А ответь-ка мне, дружок, содействие в чем за последний месяц тебе оказывал начштаба?

— Подождите, штурмбан, я же хоть вам в подметки не гожусь, но профессионал. Объявите мой статус: подозреваемый, задержанный, арестованный, свидетель?

— Слушай, дружок, — лениво зевнул палач, — тоже не притворяйся, будто с пьяным гаишником беседуешь. Ты знаком с нашими методами: капель пять освященной воды на твою разговорчивость я легко могу пожертвовать. А вопрос я задам по-другому: это именно начштаба поручил тебе подыскать площадку и курировать строительство инженерных сооружений по операции «Генетически-модифицированный чеснок»?

— Подождите, штурмбан. Это ведь прошлогодняя операция, а никак не месячной давности, и официально она называлась «Легенда о кислом лотосе», название «Генетически-модифицированный чеснок» появилось позже, когда операция провалилась.

— Мне заговаривают зубы? Ну-ну.

— Да, я обеспечивал поиск площадки и строительство бытовых объектов, но совершенно был не посвящен, для какой огородной культуры и с какой целью провожу работы. Нормы секретности были соблюдены идеально.

— Зачем ты пытаешься выгородить начштаба?

— А зачем вы пытаетесь обвинить его, да и меня в том, в чем мы чисты?

Кому все было до лампочек, так это големам, а вот Эрнст чувствовал себя словно карась в сметане. Серьезней всего Зигфельда клинило от фонарика, одно неосторожное слово...

— Отгадай с трех раз, кто здесь задает вопросы?

— Если обвинения зашли столь далеко, дайте мне пневмопистолет с одним осиновым дротиком, и я хотя бы спасу свою честь. — Несмотря на прессинг, Эрнст выпендривался, будто у него всерьез за пазухой спрятан надежный козырь.

— Не прячься за красивые жесты. Может быть, я и дам тебе пневмопистолет, но сначала выпотрошу, как осетрину. Есть версия, что над полем для чеснока ты произвел девяносто процентов магических действий впрок, тебе оставалось только шепнуть в нужный момент последнее заклинание. Теперь будем сознаваться?

— А смысл? — Чтоб не ляпнуть лишнего, оставалось отвечать вопросами. Хотя бесконечно это продолжаться не могло, палач Эдвард скоро врубится, что допрашиваемый четко работает на слив «Детектора правды».

— Для Эрнста фон Зигфельда смысла нет, а вот для внедренного агента волхв-дивизиона такие вольты очень даже интересно совершить. Мы проверили другие участки, где ты выполнял какую-либо толику работ, и всюду обнаружили фон недосказанных проклятий.

— Я могу только лишний раз повторить, что я чист перед своими командирами. — Какими конкретно командирами, Зигфельд умолчал из уважения к «Детектору правды».

— И повторишь это под пыткой?

— Под пыткой, особенно в ваших опытных руках, я сознаюсь в чем угодно. В том, что я похитил карту обратной стороны Луны и продал дервиш-янычарам; в том, что кропил настоем серебра колодцы в округе «Старшей Эдды»; в том, что «Красный дракон» чуть не обернулся синей птицей... В чем еще надо признаться? — Увы, ни сном ни духом не подозревал фон Зигфельд, какие интересные магнитофонные ролики сейчас слушают этажом выше Джи-Джи и невольнонаемная Екатерина.

«—...Смена темы?

— Шевроны обозначают срок службы на «Старшую Эдду», двойной шеврон фиксирует второй век службы. Золотой скарабей, подчеркну, что не серебряный и не бронзовый, говорит о моей принадлежности к касте старших офицеров. Причем у нас, у старших офицеров, есть две моды обхождения с фуражкой. Или она распята обручем так, что передок выгибается по дуге, или обруч вообще выбрасывается, тогда фуражка получается стандартно мятая, будто кепка из кармана. А вот, служи вы в наших рядах, я бы не рекомендовал держать изображение пирамидного кирпича [4]на пуговицах, хотя это и требуется по уставу для нижних чинов...» — Выговорившись, череп вхолостую защелкал челюстью.