Евгений Гаркушев - Бунт при Бетельгейзе

— Ты меня замуж, что ли, зовешь? — кокетливо поинтересовалась девушка. — Или на работу хочешь взять? — Цитрус замялся.

— Замуж — это слишком серьезный шаг. Я к нему пока не готов. Молодой слишком. А вот на работу… Почему бы и нет? Секретаршей хочешь быть? Мне теперь понадобится личная секретарша.

— Хм, секретарша… А что надо делать?

— Ты что, не знаешь?! Работы у секретарши полно, но не очень обременительной. Отвечать на звонки. Письма разбирать. Личную корреспонденцию. Кофе приносить, бутерброды готовить. Следить, чтобы настроение у босса было всегда приподнятое…

— Только никаких домогательств на рабочем месте, — насупилась Амалия. — Ишь, приподнятое… Всё, что не входит в служебные обязанности, — за отдельную плату.

— Но, разумеется, со скидкой, — не растерялся Эдик, который уже начал ощущать себя бубличным магнатом и даже вошел во вкус, размышляя о том, как будет экономить эфемерные финансы и разумно вести дела.

— Для тебя — за полцены, — деловито объявила девица.

— Вот и славно. Я тебя найду, как только всё определится. Это была, так сказать, предварительная беседа. Телефон у тебя тот же?

Амалия насупилась.

— Сдается мне, ты хочешь меня кинуть, Эдик!

— Это еще почему? — насторожился Цитрус.

— Потому что богатые наследники не зажимают плату девушкам. А иногда даже дарят им что-нибудь приятное сверх обещанного. Разве тебе было со мной плохо?

— Нет, ты что, — протянул авантюрист, соображая, как выпутаться из сложной ситуации с наименьшими потерями. — Слушай, Амалия, я тут поразмыслил… Мне для тебя, и правда, ничего не жалко. Поэтому я принес тебе в качестве залога наших добрых отношений кое-что ценное… Я ведь здесь, в этом районе, не просто так, я искал тебя. И, надо же, какая удача — нашел-таки!

Глаза девушки блеснули заинтересованно.

— Ну-у-у и? — протянула она, надув густо напомаженные губки.

— Вот, — сказал Эдик, выдернул из кармана и протянул Амалии вычурную подвеску с прозрачным камнем. — Настоящий бриллиант, три с половиной карата. Мне передал его поверенный вместе с письмом дедушки. Фамильная драгоценность. Стоит столько же, сколько составляет твое полугодовое жалованье.

— Какое жалованье? — насторожилась девушка.

— Ну да, — спохватился Эдик. — Какое у тебя здесь жалованье. Живешь себе на гонорары. Словно писатель какой-нибудь. — В голове Эдварда мгновенно всплыл четкий образ — важный бородатый графоман с трубкой в руке — литератор Афанасьев, наивно ссудивший Цитрусу последние две тысячи рублей на строительство плотины в Нангуру, на планете-пустыне, где последние пару миллиардов лет даже следов воды не было. — Я имею в виду то жалованье, которое намереваюсь платить тебе. Тысячу рублей в месяц. А, может, и полторы.

— Ты душка, Эдик! — воскликнула Амалия, вешаясь молодому человеку на шею.

— Ты в этом когда-то сомневалась? — проговорил он, торопливо ощупывая соблазнительные девичьи формы.

Стеклянной подвески было немного жаль. Ее Цитрус выменял у мальчишек на полностью разряженный одноразовый газовый пистолет «глюк». Но, с другой стороны, из-за этой подвески его три раза едва не побили.

Собственно, неприятности начинались каждый раз, когда Эдик хотел поставить подвеску на кон или заложить за тысячу рублей — десятую часть от ее «реальной» стоимости. Вещица была сделана неплохо. Не всякий отличит стекло от алмаза. Да только Цитрусу попадались сплошные специалисты. Один ювелир с кроваво-красными злыми глазками бежал за ним несколько кварталов, пока не споткнулся и не протаранил головой телефонную будку. Так что пусть Амалия порадуется, а он избавится от соблазна — попробовать сбыть поддельную ценность так и подмывало. Но засыпаться на такой ерунде Эдику не хотелось.

Он уже собирался покинуть счастливую Амалию, поцеловал ее напоследок в шейку, когда, покачивая тяжелыми бедрами, в переулок выплыла Роза Кухарка, «мамаша» большинства местных девиц, и, увидев Цитруса, огласила окрестности громоподобным рыком:

— Эдуа-а-а-ард?! Ну, наконец-то!

— Принес же черт, — пробормотал Цитрус, отстраняясь от Амалии.

Роза стремительно приближалась, выкрикивая:

— Ты что же, не помнишь, что пользовался моими девочками, да еще взял у меня триста рубликов под верный прожект и обещал через неделю отдать четыреста! Прошло уже три недели, а денег я так и не вижу! Хорошо хоть увидела твою гнусную рожу!

Эдик огляделся. Бежать?! Но куда?! С Розой Кухаркой лучше не связываться. Кулаком она молодого бычка с ног свалит. Только с голыми руками «мадам» на людей никогда не бросалась — имелась у нее милая привычка носить с собой деревянную колотушку, какой хорошие хозяйки мнут пюре из твердоклонированного картофеля. А еще чеснокодавилку, ее Роза использовала вместо кастета. Имелись в арсенале мадам и прочие твердые и тяжелые предметы кухонного обихода. Готовить Роза очень любила и посвящала этому всё свободное время. Считала, что девочек с улицы надо подкармливать — на кости только собаки бросаются, а никак не богатые мужчины. Поэтому на разборки и на обход района она выходила прямо из кухни. Забредшим сюда по досадной случайности чужакам можно было только посочувствовать. Полиция регулярно вывозила из района трупы с отпечатком молотка для отбивания мяса на лбу и следами скалки на изрядно помятых лицах.

К сожалению, что прихватила с собой Роза сейчас, определить было нельзя — руки она держала за необъятной спиной. А ведь кухонную утварь можно очень даже неплохо метать — и в этом деле мадам Свенсон также достигла большого мастерства. Поэтому поворачиваться к ней спиной и давать деру Цитрус счел неразумным. Вдруг у нее там разделочные ножи. Хрясь, хрясь — и она украсит его спину парой аккуратных стрекозиных крылышек. Только полет его будет коротким — в ближайшую лужу.

— Пожалуй, пойду, — проворковала Амалия и упорхнула, сделав «бубличному магнату» ручкой. — Позвони мне, Эдик, когда купишь билеты.

— Я всё верну… Бубличная фабрика, — безнадежно проблеял Эдик и осекся — сообразил, что Кухарка Роза разоблачит его в момент — о готовке и кулинарных обычаях разных планет она знает больше всех в Баранбау!

— Что, бубличная фабрика? Тебя взяли туда пробивать дырки, сладенький? Больше-то ты ни на что не способен. Только вот чем ты будешь их пробивать, когда я оторву тебе некоторые части тела? — Кухарка надвигалась. Руку она по-прежнему держала за спиной.

— Нет. Бубличная фабрика досталась мне в наследство…

— Идиот! — выкрикнула Роза так, что Эдик подпрыгнул. — Бубличная фабрика — это обычная пекарня! Бублики пекут так же, как хлеб. Батоны, булки, сайки, плетенки… Ты хочешь сказать, что тебе досталась в наследство пекарня? Да еще и в какой-то дикой глуши, наверное?! Отвечай немедленно, не пытайся запудрить мне мозги!