Джек Чалкер - Демоны на Радужном Мосту

– Ты знаешь, что с тобой случилось? – спросил его Дарквист.

Трис посерьезнел и кивнул.

– Да, знаю. То есть, я не помню этого – у меня провалы там и сям по всей памяти, а после того, как мы убрались из лесного мира, я не помню вообще ничего – но я знаю. Думаю, нам не стоит много говорить об этом. Но над телепатическими делами я никогда раньше не задумывался. Телепатов я еще понимаю, но я почему-то не переносил это на эмпатов. Думаешь, она сможет справиться?

– Не знаю. У нас есть работа, которая дожидалась только твоей выписки. Посмотрим.

– Она ходит к психоаналитику?

– Да, но подозреваю, они хотят, чтобы она продолжала все это, только для того, чтобы она поняла, что для нее все кончено. Думаю, они хотят, чтобы она ушла; это станет для нее холодным душем, и все же, боюсь, она уйдет. Ведь ты – живая заноза в ее центре вины.

Трис Ланкур слегка улыбнулся и сказал негромко:

– Что ж, возможно, в этом есть и какая-то справедливость.

Глаза-стебельки Дарквиста задрожали, что было равнозначно поднятым бровям, и он на миг задумался, не было ли в этом новом Трисе больше от прежнего Триса и меньше иллюзии, чем им говорили. В конце концов, кто, кроме цимоля и его творцов-Хранителей, знал, каково быть одним из них? Возможно, что цимоли отличались даже друг от друга.

– Ты нашел телепата, который согласился работать со мной? – спросил Трис Дарквиста.

– Да, но здесь есть серьезные оговорки относительно багажа, который мне пришлось взять вместе с ним. Долго рассказывать. Я введу тебя в курс дела по дороге. Завтра вы встретитесь на совещании, и ты поймешь, что я имею в виду, а мы посмотрим, насколько сильно ему захочется сбежать от тебя.

В ту ночь Трис Ланкур не пошел в свою маленькую квартирку, а остался в космопорте. Поскольку тело и какая-то часть мозга у него остались человеческими, ему требовался отдых, но очень непродолжительный по сравнению с обычным человеком, а настоящий сон вообще не был нужен. При необходимости он мог давать отдых всем частям тела по очереди, очень долгое время обходясь без полноценного отдыха.

Из госпиталя он вышел с небольшим чемоданчиком. Теперь, когда все остальные ушли, он открыл его и осторожно вытащил оттуда две продолговатых серых коробочки. У одной была ручка – это был его портативный аппарат. Со второй он провозился несколько часов, устанавливая ее в своей каюте на «Вдоводеле», и когда закончил, она, надежно замаскированная, оказалась связана со всеми системами корабля, включая системы связи и главный компьютер.

Потом Трис отправился обратно в офис, побродил по нему, нашел в небольшом холодильничке пиво и завалявшуюся коробку кукурузных хлопьев и немного подкрепился. Его тело было обычным телом, ему требовалось то же, что и всем другим телам, и об этом не следовало забывать. Подобная пища не лучшим образом подходила для обеспечения эффективной работы тела; нужно будет позаботиться о том, чтобы корабельное питание содержало должный строгий баланс необходимых веществ и чтобы бортовой пищевой синтезатор был запрограммирован соответствующим образом, но пока сойдет и это.

Закончив «ужин», он подошел к коробочке с ручкой и приложил большие пальцы к точкам, которые мог почувствовать лишь он один и которые были настроены лишь на него. Примерно в пятнадцати сантиметрах от верха коробочки образовалась небольшая трещинка, и он большими пальцами раздвинул ее края. Отсоединив кабель от терминала на столе, он вставил его в гнездо в коробочке, затем вытащил длинный и тонкий кабель, на конце которого была небольшая мембрана, придвинул к себе большое кресло и сел. Держа кабель в левой руке, он снял правой большой участок волос, почти неотличимых от настоящих, и положил его на стол. Под ним обнаружилась вставленная в череп плата с мириадами серебристых контактов, впаянных в плоское медное основание. Он вставил кабель в плату, расправил мембрану, откинулся на спинку кресла и, как казалось со стороны, заснул.

Джимми Маккрей, сидя в общественном конференц-зале, находился во власти самой странной в своей жизни смеси эмоций и знал, что рыжеволосой эмпатке, Модре, наверняка приходится вдвое труднее, поскольку она не только ощущает то же, что и он, но к тому же улавливает еще и его смятение. Ему бы очень хотелось как-нибудь приглушить свои чувства, но в этом ему не могла хоть сколько-нибудь помочь даже Гриста.

Цимоль… Здесь мертвец!

Трэннон Коуз, – довольно замкнутое существо, исполнявшее функции координатора команды, – начал собрание.

– Такой работы мы еще никогда не делали, – начал он. – Три других команды Биржи пробовали выполнить ее и вернулись ни с чем, и мы почти уверены, что миколианцы тоже не раз пытались справиться с этим делом. До сих пор у нас всегда были планеты, по крайней мере, хорошо картографированные и проверенные автоматическим оборудованием под управлением опытного разведчика – правда, другой вопрос, много ли было от этого пользы.

Это замечание вызвало кривые улыбки у тех, кто умел улыбаться.

– Но на эту планету высадиться мы не можем. Это никому не удается, или не удавалось до сих пор, – по крайней мере, насколько мне известно. Мы не можем даже точно сказать, что там такое, хотя вы получите полные спектрографические данные, судя по которым все куда более обыденно, чем на самом деле. Это аномалия, объект, который не согласуется с современной наукой, он сводит с ума ученых и компьютеры, а также команды, пытающиеся раскусить его. У него даже нет названия. По причинам, которые сейчас станут очевидными, владельцы лицензии приняли данное разведчиком описательное имя и назвали его Горячим Цехом.

Свет в зале погас, и внезапно появилось изображение планеты – сначала далекое, потом начавшее приближаться, пока полностью не заняло всю стену.

– Это же не планета, – ахнул Джимми Маккрей. – Это же звезда!

И действительно, именно так она и выглядела – обыкновенное желтое солнце.

– Да, так кажется, – согласился Трэннон Коуз, – но если это и звезда, то она не принадлежит ни к одному известному нам типу. Во-первых, хотя цвет у нее приблизительно совпадает с цветом обычного солнца класса G, ее масса неизмеримо больше, а размер меньше, чем у обычного желтого карлика. На самом деле, судя по ее плотности, эта чертова штуковина вскорости должна или превратиться в черную дыру, или взлететь на воздух, и она уж точно не должна иметь ни такую относительно низкую температуру, ни такой цвет. До сих пор все попытки добраться до ее поверхности или определить ее состав заканчивались неудачей. Пробы или погибали, или начинали передавать полную чушь. Мы не знаем, какова причина этого – то ли ядро состоит из совершенно неизвестных нам веществ, то ли что-то мешает пробам получить достоверные данные. Видите ли, у этой штуковины есть неприятная привычка время от времени бессистемно изрыгать всякую дрянь. В прошлую команду она запустила чем-то, от чего все приборы у них зашкалило, а корабль понесло куда-то к черту на рога на скорости, близкой к световой. Они еле унесли ноги и возвращаться обратно не стали.