Джек Чалкер - Девяносто триллионов Фаустов

– Их заточили боги, для того, чтобы в нужный момент напустить на грешников, отвернувшихся от Истинной Веры, – вмешалась Манья. – Это согласуется с непогрешимым Святым Писанием и учением святых отцов.

Он не ответил. Не потому, что у него не было ответа, а потому, что такой ответ навечно заклеймил бы его как богохульника. Чем, в конце концов, были боги Мицлаплана или любые другие, как не существами иного мира, своей силой неограниченно превосходящими своих подчиненных, которые владычествовали над Вселенной ради своего удовольствия или насыщения, так же, как ученые используют животных для экспериментов? Они определяли, что добро, а что зло, они устанавливали правила. Теологически, «добром» было исполнять волю богов, а «злом» – противоборствовать ей. А особенно хорошим давали самый большой кусок сыра.

Не только Манья, но скорее всего и Морок, и Криша, никогда не смогли бы понять, как человек с такими воззрениями может в то же время быть верным гражданином теократической Империи Мицлаплана.

Зигзаг, тут срезали, там дали крюк, теперь сюда, потом обратно… Удивительно, как их отряды до сих пор не наткнулись друг на друга? Их окружали совершенно одинаковые стены живой изгороди, так что нельзя было определить расположение одного отряда относительно другого. Наконец Ган Ро Чин не выдержал:

– Возможно, нам предстоит скитаться здесь еще очень долго; мы понятия не имеем, близок ли конец лабиринта. Нам совершенно необходимо отдохнуть. И остальным тоже.

– И что ты предлагаешь, капитан? – спросил Морок.

– Перемирие. Мы все контактируем друг с другом. Пусть каждый отряд найдет себе место подальше от этих монстров и устраивается на привал. Если мы откроемся друг другу, то никому не удастся внезапно напасть на соседа так, чтобы все тут же не узнали об этом. Мы все не без греха, с этим ничего не поделать, но мы валимся с ног от усталости. В чем смысл блокировки, если от нее никто не выигрывает, а только замедляется темп движения? Кроме того, это может быть наш последний шанс отдохнуть, потому что участки пути, где нет призраков, попадаются все реже и реже. Может быть, это вообще последнее такое место.

– Мы примем предложение, если его примут остальные, – устало отозвался Джимми Маккрей.

Джозеф кивнул сам себе.

– Это больше не соревнование на выносливость. Мы все поняли, что можем погибнуть, несмотря на отличную физическую и ментальную подготовку. Было бы глупо сейчас не остановиться. Иначе мы просто раньше времени свалимся от усталости, и выиграют от этого лишь эти твари.

Морок оглядел своих:

– Итак?

– Они правы, – сказала Криша. – Если мы двинемся дальше, я наверняка попаду в лапы одного из этих существ, не успев даже заметить этого.

– Если они все сосредоточены в конце пути, как было в том сне, то нам скоро понадобятся все наши силы, – решительно сказала Манья. – Мы не послужим богам, если дойдем до конца, но не сможем ничего сделать. Я за привал.

– В таком случае, мы останавливаемся до тех пор, пока не двинется с места один из других отрядов, – послал всем Морок.

– Согласны, – откликнулся Джимми.

– Договорились, – добавил Джозеф.

Каждый отряд нашел себе место рядом с источником воды и подальше от призраков. Ган Ро Чину показалось интересным, что никто не возражал – ни миколианцы, ни Манья. Дело было не только в том, что все выдохлись – хотя и это, конечно, сыграло немаловажную роль. Он подозревал, что эта новая, неблокированная открытость разумов создала между отрядами определенное уважение друг к другу. Трудно было сохранять представление о миколианцах как о группе фанатичных дьяволопоклонников, когда, заглянув в их мысли, легко было обнаружить, что они не сильно отличаются от твоих. Манья с недавних пор даже прекратила попытки обратить всех в свою веру.

Криша, подойдя, опустилась на землю рядом с ним. Он предпочел бы, чтобы она этого не делала, потому что ему очень, очень трудно было видеть ее так близко, видеть, что все его представления о том, как она выглядит под одеянием, были верны, и при этом контролировать себя. Без штанов ему было практически невозможно скрыть свои чувства.

– Спасибо, капитан, еще раз, – тепло сказала она. – Никто, кроме тебя, не смог бы предложить подобное перемирие. Слишком много гордости поставлено на карту, и слишком велика потеря лица. Мы не продвинулись бы так далеко, если бы не ты.

– Скоро вам придется обходиться без меня, – ровным голосом проговорил он, стараясь смотреть не на нее, а на противоположную стену. Единственным способом справиться с вожделением было говорить – говорить о чем угодно, пока кто-нибудь из них не заснет.

– О чем ты?

– Возможно, отсюда и есть выход для большинства из нас, хотя я и не уверен в этом. Но я уверен, что здесь не найдется выхода для меня.

– Что… Не говори так!

Он вздохнул.

– Криша, сейчас впервые моя нечувствительность к силам, которыми вы все владеете, стала огромным недостатком. В этом мире все – все, что нас окружает, – основано на этом. Это ключ. Мы умеем сражаться с врагами из плоти и крови, но здесь битва не идет и не будет идти в материальном мире. Это – ловушка для нас, чтобы мы поубивали друг друга, или по крайней мере попытались это сделать. В том зале – той камере, или что там это было, – находилось больше Кинтара, чем хватило бы для физического захвата не одной солнечной системы. А скольких мы еще не видели? Миллионы? Миллиарды? Больше?

– Я… я не понимаю, причем здесь ты.

– Я в этом лабиринте как слепой. Если мы доберемся до Города – а я уверен, кому-то из нас это все же удастся, – и если Город спланирован так же, как это было в твоем видении в пещере кристаллов, то как из него выбраться? Этим же путем не получится. Даже если пойти обратно по своим следам, у нас нет ни припасов, ни воды, ни скафандров. Один только огненный мир испепелит нас в мгновение ока. В любом случае, тогда нам было легко находить дорогу при помощи всех этих наших инструментов: сканеров, усилителей и всего прочего; без них мы ее ни за что не найдем. Впрочем, я не думаю, что и Кинтара могут передвигаться по этим уровням.

– Что? Но мы же видели их следы!

– И ни одного существа, которое могло бы послужить добычей для хищника. Ни одного. А после первого уровня и настоящих следов уже не осталось. Кроме того, зачем расе, построившей такое, располагать свои станции так, чтобы между ними было два-три дня хода?

– Тогда зачем, по-твоему, они так расположены?

– Для того, чтобы любой, углубившийся в один из этих миров по какому-нибудь делу, смог найти станцию. Возможно, для того, чтобы рабочие бригады – не сами Кинтара, а их рабы или кто-нибудь в этом роде, не имеющие тех способностей, которыми обладают Кинтара, могли передвигаться с уровня на уровень. Я даже не уверен, что эти уровни – самостоятельные миры: там не было смены времен года, ночи и дня, и они были слишком ограничены в размерах. Скорее всего, это просто промышленные районы – для выращивания кристаллов, или литья конструкций, или чего угодно. Некоторые из них вообще могут быть заготовками, построенными только для проверки, испытаний и тому подобного. Еще больше я сомневаюсь, что те рисунки на стенах пещеры, которые мы видели, были подлинными, а не плодом больной фантазии Кинтара или отвратительной шуткой. Я думаю, мы находимся вообще уже не в нашей Вселенной, а где-то на границе, в междумирье.