Наталья Точильникова - Кратос

Он не захватил меня в заложники и не попытался бежать (хотя в темноте и всеобщей суматохе, возможно, был шанс). Интересно, будет теперь просить?

Нет, ни слова. Даже смотрит в другую сторону.

Его ведут к лестнице. Нет, не оборачивается.

Перед ним открывают дверь.

– Стойте! – говорю я. – Снимите с него наручники.

Мне с некоторым удивлением подчиняются.

– Анри, идите сюда! – зову я.

Он подходит. На лице такое выражение, словно он боится поверить в свое счастье.

– Месье Вальдо, запрет вы нарушили, так что без обид. Заслужили. Собирайте ваше ополчение.

Вот теперь он улыбается совершенно счастливо.

– Благодарю вас, государь.

Я поворачиваюсь к полицейскому.

– Господин Фоминцев, я прощаю месье Вальдо это небольшое нарушение. Отныне он имеет право находиться не только в Лагранже, но и на базе «Закат». Я поставлю полицию в известность. Можете быть свободны.

Пока они уходят, я связываюсь с министром полиции и говорю об изменении границ передвижения месье Вальдо.

Он чертовски похож на меня характером, этот тессианский террорист. Я сразу вспомнил свою игру ва-банк и аудиенцию у Страдина сразу по прилету на Кратос. Право, Юлины вкусы отличаются постоянством. Это его, Анри, игра ва-банк. И у него получилось.

– Люблю смельчаков! – говорю я ему.

Это было месяц назад. Я снова на базе «Закат».

Месье Вальдо эффективно собирает добровольцев, и нареканий на него нет.

Он здоров. У него была возможность заразиться сразу после освобождения. Но болезнь пока не проявилась, может быть, повезло. Таких, как Анри, процентов тридцать по всей империи, и это число неуклонно уменьшается.

Кроме Анри здоров Хазаровский, видимо, по той же причине. В ближайшее время я собираюсь передать ему малое кольцо.

Я приказал пересмотреть его дело альтернативным составом суда. Неприлично как-то будущему императору иметь за плечами такой багаж.

Пересмотрели, естественно. Отклонили все обвинения одно за другим. Полностью реабилитировали и вернули орден «За заслуги перед Отечеством».

Они правильно поняли. Да, моему приемнику это необходимо. Однако я кривлю душой. Были, были 20% реальных обвинений. Мне осталось только горько усмехнуться человеческому низкопоклонству и угодничеству.

Все равно будут угождать, не мне, так другому. И что если это будет человек, озабоченный не судьбой Кратоса, а личной выгодой? Что если ему приглянется чужой бизнес, чужой дом, чужая жена? Как часто мы принимаем тактически верное решение, чтобы потом расплачиваться за это долгие годы.

Сейчас не отправляют на войну, как Давид отправил Урию. Сейчас судят по закону, но Давида хватило хотя бы на то, чтобы покаяться.

Когда же мы станем гражданами, а не рабами? Не все, конечно, я реалист. Страна, в которой 10% населения граждане, – уже Империя Солнца!

Ройтман утешает и баюкает мою совесть, утверждая, что после Психологического центра можно смело снимать все обвинения. Это как христианская исповедь – смывает грехи. Хочется ему верить. В конце концов, свою работу он сделал.

Мои часы тикают все быстрее. Оставаться без преемника больше нельзя. Я завещаю ему позаботиться о Юлии и Артуре, пока они живы, и не трогать Анри.

Мимо острова плывет стая цертисов – серебристые шары на фоне темно-синего неба. Теперь это тоже деталь пейзажа. Они заселяют опустевшие земли. Впрочем, земли им не нужны. Они заселяют оставшихся людей. Здоровые их, слава богу, не интересуют. Они сливаются с Преображенными. Я не препятствую, рассматривая это как форму симбиоза.

Судя по всему, к возникновению Т-синдрома они действительно не имеют отношения, хотя никто еще не доказал, что цертис не может написать сложный код. Наверняка может, и посложнее, чем человек.

Очевидно лишь то, что симбиоз с цертисом активизирует верхние чакры, и это во благо. Такие Преображенные живут несколько дольше, и управлять ими приятнее, они куда мудрее и менее агрессивны. Но и это не спасает от смерти. Я уже нескольких проводил в храм.

Это часть религии метаморфов. Проводить в храм может только теос с активизированными верхними чакрами. Меня просят часто: слава, почет, честь для семьи. Я соглашаюсь редко, только для старых друзей и тех, кто много сделал для империи. Не самое приятное занятие провожать в последний путь.

Сумерки. Зима: солнце садится раньше обычного, хотя эта разница ощущается здесь не так явно, как в Кириополе.

Я стою у причала. Охрана мнется поодаль. Здесь у меня назначена встреча.

Метаморфы не признают гравипланов, думаю, боятся удара с воздуха. На Ихтусе нет посадочной площадки. Туда можно только приплыть на катере.

– Государь, – услышал я и обернулся.

В трех шагах от меня склонил голову Саша Прилепко. Его черты плывут, как у всех нас на последней стадии болезни. Но что-то позволяет мне его узнать. Человек не внешность, теос – тем более.

– Добрый вечер, Саша, – говорю я.

– Вы согласились выполнить мою просьбу.

Я киваю.

– Я помню. Меня Даней зовут.

Почему-то после инаугурации мое имя застревает в горле даже у старых друзей.

– Пойдем, – говорю я.

Дорогой я пытаюсь заставить себя думать о том, что теряю еще одного друга, но мысли все время возвращаются к верфям Кратоса, где строятся новые боевые корабли. Строятся с расчетом на малый военный контингент, так, чтобы один человек через устройство связи мог управлять сразу несколькими кораблями. В общем-то, в современной ситуации железо играет куда большую роль, чем пушечное мясо. Последнего нужно не так уж много.

Я терплю на Кратосе храмы метаморфов, черт с ними, пусть стоят: один здесь, другой – в Кириополе. Но махдийскому флоту хватит болтаться на орбите Рэма, я не собираюсь оставлять это потомкам.

Перед нами вырастает темная громада острова. Море лижет серые скалы и шумит в гротах. Мы поднимаемся на причал и идем к храму.

Охрана осталась у ворот, мы поднимаемся с уровня на уровень. Чтобы меня убить, лучшего места не найти, добавить чего-нибудь в трубку или настроить на большую мощность Иглу Тракля на верхнем уровне. Я понимаю, что это риск, но есть люди, которым я не в состоянии отказать.

Вот и последний этаж с окнами, дымчатой Иглой, словно вырезанной из гематита и отполированной до блеска.

Я не теряю сознания. Тогда, в храме Огненного Братства, меня покинула цертис. Теперь я один. Цертис с тех пор не возвращалась ко мне, не посещала она и Юлю. Приступов тоже нет, зато ощущение уплывания мира, словно я лишь одной ногой на земле.

Кто проводит меня сюда?

– Прощайте, государь! – говорит Саша и подставляет под Иглу ладонь.

– Прощай!

Я почти не ужасаюсь зрелищем исчезновения еще живого тела. Я привык.

За окнами темнеет небо, спускаюсь с белого уровня на фиолетовый, синий, голубой. На моем пальце оживает императорское кольцо. Кто там по мою душу?