Николай Басов - Тотальное преследование

Но в действительности, если что и тырили по-настоящему безжалостно, так это батарейки к радиоприемникам. Еще воровали фонарики, но скоро эта практика прекратилась, потому что батареек для них уже не хватало. Предметом особой гордости и, соответственно, зависти оказались фонарики, которые можно было заряжать от сети. Еще у пары ребят были фонари, которые нужно было все время подкачивать, как кистевой эспандер, и которые за специфический звук называли «жучками». Тогда же Том и проявил себя, смастерив из кусочков консервной банки и проводков переходник, и теперь половина ребят могли послушать радио, подсоединив к «жучкам» вместо лампочки эту хитрую приспособу. Только звук в приемничках получался при этом слабым, поэтому «подкачивать» электропитание допускали не всех, а только самых сильных.

Радио слушали постоянно, хотя ничего особенно интересного не передавали. Почему-то много гнали классической музыки и, разумеется, старой попсы, а вот новости были короткими и такими путаными, что даже самые спокойные и нетребовательные ничего в них не понимали. Где-то, как говорилось, произошла высадка инопланетчиков, но их героически отбили, и оказались эти чужие бойцами не ахти, не самыми толковыми. Кто-то наш, русский, даже сбил одну из летающих тарелок, получил орден от правительства, которое, как водится, непрерывно заботилось о человечестве… Вот, как ни странно, и все.

А однажды в казарме появился строгий, хмурый майор в окружении почти десятка бойцов с автоматами и штыками на поясах, и все эти приемники отобрал. Зачем, кому они мешали – так и осталось непонятным. Тогда активно стали размножаться разные слухи. Некоторым можно было верить, другим, конечно, нет.

Говорили, что тем, кто сдался пришельцам, кормежка и вообще пребывание в плену обеспечиваются не в пример лучше, чем в армии. Еще болтали, что некоторые страны перешли на сторону пришельцев, получив какие-то гарантии стабильности и сохранения прежних властей. Но Том отмахивался от этих пересудов – все они казались недостойными доверия. Хотя стирать белье приходилось в ледяной воде, от чего по ночам иной раз так ломило пальцы, что он едва не стонал.

Потом снова поднялась кутерьма. В армии всегда так: или «быстро-быстро», или приходится бездельничать и ждать, ждать… На этот раз все действительно произошло как-то слишком уж мгновенно. За сутки Тому выдали новый ремень с кобурой, исцарапанный пистолет Макарова и два магазина к нему. Патронов, пахнущих незнакомой смазкой, дали две коробочки, правда, они развалились, и скоро в карманах его бушлата образовалась непонятная масса из раздавленного картона, неаппетитной желтой смазки и светлых патронов. Том уже знал, как чистят пистолеты, но вот оружейного масла не достал, поэтому приходилось пользоваться собственным одеколоном и какой-то фигней, которую он выиграл в шашки в казарме. Парень, у которого он выиграл этот пузырек, говорил, что это чистейшее фреоновое масло, подходящее даже для швейных машинок.

А ночью Тома разбудили, велели командовать взводом и отправили на машинах куда-то в поле, километрах в ста от Ярославля, ближе к Угличу. Там ему надлежало «развернуть вверенную часть и ждать дальнейших приказов».

Народу на этом поле собралось довольно много, пожалуй, больше батальона, но его взвод поставили сбоку – как это называлось на жаргоне военных: на батальонном фланге, – у рощицы, грустной и неживой по зимнему времени. Это поле Том облазил и выучил досконально и временами ему начинало казаться, что он будет помнить его всю жизнь.

Две палатки, костры, пресловутая рощица, торчащие из-под снега стебли подсолнухов и той гадости с трубчатыми стеблями и широкими, коричневыми от мороза, зонтичными венчиками, которую выращивали на корм скоту и об которую можно было обжечь кожу серьезнее, чем о крапиву. Горячую пищу подвозили неаккуратно, не каждый день, но концентратов пока хватало. Их-то солдатики и разогревали на кострах, да так, что очень скоро – опять же от безделья, – выяснилось, что по-настоящему готовить умеют только двое из тридцати с гаком человек, которые были у Тома в подчинении. Разумеется, этих двоих сделали бессменными кашеварами, что им очень понравилось, потому что обеспечило и сытость, и немеркнущий авторитет.

Иногда приезжал кто-нибудь на армейском уазике и строжайшим тоном называл радиочастоту, по которой следовало получать приказы, а пока они не поступили, необходимо было давать регулярные отзвоны: мол, часть на месте, ЧП не произошло, противник не появился. И все в таком духе. Правда, по прошествии пары-тройки суток после подобных наездов такие «переклички» становились бесполезны, потому что там, куда следовало докладываться, все куда-то исчезало, и ответных сигналов Том не получал. Зато можно было ставить эти станции на прием, и хотя радиус собственного действия у них был невелик, кое-что подслушать получалось. Но по-прежнему на волнах, которые удавалось поймать, звучала музыка либо передавали совсем уж невразумительные сводки.

А потом грянула настоящая война.

Однажды под утро к ним в палатку ввалился заснеженный капитан, приказал строиться и занимать оборону на опушке рощицы. И уходя, сообщил, чтобы стреляли во всех, кто окажется в другой, не русской форме. Том хотел спросить, как быть со штатскими, но не успел, капитан уже умчался куда-то на лыжах.

Тем не менее взвод изготовил «калаши», выстроился по опушке и стал ждать. Довольно скоро с запада появилось пять танков. Шли они без пехоты, но от них веяло такой мощью, что стало страшно.

И опять же непонятно – сражаться с этими танками или это были свои? Даже бойкий ефрейтор Сагдеев, который, как подозревал Том, пару раз вообще бегал в соседнюю деревню то ли за самогоном, то ли к подвернувшейся там подруге и который рассказывал вечерами, что пришельцы города не разрушают, потому что им нужна инфраструктура человечества, не мог ничего сказать о наличии у инопланетян танков.

Танки выглядели незнакомо, но кто в них действительно сидел, Том не догадывался. И еще поднялась метель. Ладно бы просто поземка загуляла по полю, а то ведь действительно завьюжило. Видно стало метров на пятьдесят, не больше, и сделалось почему-то очень голодно. А приказать кашеварам приготовить чего-нибудь Том опасался – дым от костров, даже в такую метель, мог выдать расположение взвода. Все-таки натопить снега на керосинках и заварить чаю пришлось, иначе до вечера на одних сухарях, которыми были набиты карманы солдат, они бы не протянули.

Том и сам решился пообедать, жалея, что не догадался в свое время спрятать коробки с патронами в полиэтиленовый мешок, и вот теперь приходилось жевать хлеб вперемешку с порошком крахмального киселя и патронной смазкой. И зачем он только сунул эти патроны и брикет с киселем в один карман?.. Вероятно, просто сработала привычка запасать еду на будущее, и теперь это будущее наступило, черт побери!.. А потом начался бой.