Вадим Проскурин - Прививка от космоса

Первый челнок покинул поверхность Загроса в полпервого ночи, через час он достиг «Титаника» и на борту межзвездного лайнера появились первые пассажиры, если не считать детей Тома. В четыре утра стартовал второй челнок, в полседьмого - третий, а в девять утра - четвертый. Разгрузившись, все четыре челнока вернулись на планету и ровно в полдень стартовали опять, забитые до предела. Как и предсказывал «Адмирал Юмашев», в последний момент народ повалил толпами, тридцати-сорока человекам даже не хватило мест в челноках. Поднялся крик, кто-то начал хвататься за бластеры, однако торпеды, появившиеся в поле зрения, быстро остудили горячие головы. Генрих обратился к опоздавшим через громкоговорители челноков и оповестил народ, что после первого же выстрела торпеда, дежурящая в зоне посадки данного челнока, будет немедленно взорвана, и если идиоты, которым не хватило целых суток, чтобы собраться и прибыть в указанный район, полагают, что Генриху будет жалко терять орбитальный челнок или пассажиров, сидящих внутри, то они ошибаются. Генриху на это наплевать и, вообще, «Титаник» пригнали к Загросу исключительно из милосердия и никто никому ничего не должен. Несостоявшиеся переселенцы восприняли эти слова адекватно и ни выстрелов не последовало.

- А если бы они начали стрелять? - спросил я. - Ты бы приказал подорвать торпеды?

- Конечно, нет, - ответил Генрих. - Когда капитан на борту, такой приказ может отдать только он. Так что задавай этот вопрос себе.

Я задал этот вопрос себе и не смог на него ответить. С одной стороны, если угроза высказана, то ее надо исполнять, но, с другой стороны, убить пятьдесят людей, которые виновны только в том, что оказались в неудачном месте в неудачное время… Иоганн на моем месте не колебался бы, но я не Иоганн.

- Наверное, не приказал бы, - сказал я. - Попытался бы поднять челнок вверх с максимальной перегрузкой, может, приказал бы торпедам лазерами пострелять…

- Чтобы стрелять лазером, торпеда должна опуститься совсем низко, - заметил Генрих. - Ее тут же собьют бластером и на этом все закончится. Ну ладно, на крайние меры идти не пришлось и то хорошо.

- Когда стартуем?

- В час челноки будут на борту «Титаника», - сказал Генрих. - Часам к трем закончится разгрузка, пассажиры распределятся по каютам, получат вакцину… Часа в четыре можно будет стартовать, самое позднее - в пять.

- Хорошо, - сказал я. - Значит, назначаем старт на пять вечера. Корабль! «Титаник» и «Оз» уже получили программы прыжка?

- Конечно, - ответил корабль. - Уже давно.

- Вот и замечательно, - резюмировал я. - Ждем пяти часов, а пока… может, выпить по чуть-чуть за успех мероприятия?

- Не стоит, - сказал Генрих. - В прыжок выпившим лучше не уходить. Отметим успех на месте. Если, конечно, будет, что отмечать.

В прыжок мы ушли в четыре ноль девять - я был слишком пессимистичен, когда оценивал, сколько времени займет предстартовая подготовка. Уже в четыре ноль пять все было готово, а в четыре ноль девять накатила смертельная волна небытия, электрошок, адская дрожь сотрясает тело и душу, а потом изнутри накатывает новая волна - волна наркотической бодрости, сотворенной стимуляторами, и снова все хорошо, все здорово, капитан корабля и по совместительству командир эскадры из трех кораблей бодр и весел и все замечательно.

Первое, что я сделал, переместившись из реанимационной капсулы в рубку - вышел на связь с «Титаником» и «Озом». Точнее, попытался выйти на связь - ни Тома, ни Наташи в рубках еще не было.

- Не волнуйся, - сказал корабль. - Я получаю телеметрию, у них все в порядке. Просто они еще не привыкли к прыжкам, им нужно больше времени, чтобы прийти в себя.

- Новая вакцина сработала нормально? - спросил я. - Маша точно восстановила формулу?

- Вообще-то, большую часть работы проделал я, - заметил корабль. - Формула восстановлена точно, вакцина сработала замечательно. В прыжок ушло четыреста семь человек, аномалии отмечены только у шестерых, все они - дети, родившиеся на Загросе. Надо было провести предстартовый медицинский контроль.

- Черт! - воскликнул я. - Как же я забыл об этом!

Около одного процента людей не в состоянии перенести даже первый гиперпрыжок. Слабое здоровье, генетические аномалии, незаметные в обычной жизни, но моментально проявляющиеся, когда на организм воздействует нелинейность. Пороки сердца, гормональные сдвиги…

- Дети Тома и Наташи не пострадали? - спросил я.

- Не пострадали, - ответил корабль. - Все пострадавшие - дети переселенцев, поднявшихся на корабль сегодня.

- Они погибли?

- Да. У всех шестерых серьезно пострадал мозг, диагноз - приобретенная олигофрения тяжелой степени - сомнений не вызывал. Реанимация была прервана.

Мне показалось, что я ослышался.

- Как прервана? - переспросил я. - Ты решил, что этих детей не стоит оживлять и приказал капсулам их не оживлять?

- Я не имею полномочий отдавать такие приказы, - заявил корабль. - Я предвидел подобную ситуацию и перед прыжком обратился к Маше за разъяснениями. Она одобрила мой план.

- Какой план?

- Не оживлять тех, у кого фатально поврежден мозг.

- Олигофрения - это не фатально! - воскликнул я. - С таким диагнозом можно жить десятилетиями.

- Можно, - согласился корабль. - Но нужно ли? Это сложный этический вопрос, я не смог решить его самостоятельно. Я попросил Машу помочь и она развеяла мои сомнения.

- А почему ты не обратился ко мне? - спросил я. - Я ведь твой капитан, а не Маша.

- Я обдумывал такой вариант, - сказал корабль. - Однако в инструкциях, которыми я руководствуюсь, нет четкого указания обращаться с подобными вопросами только к капитану. Я взял на себя смелость выбрать того члена экипажа, который обладает в данном вопросе наивысшей квалификацией. Маша имеет медицинское образование и большой опыт практики, я решил, что Маша сможет дать мне более адекватные рекомендации, чем ты или Генрих.

Я вздохнул.

- В следующий раз, когда перед тобой встанет сложный этический вопрос, обращайся за советом только ко мне, - заявил я. - Это приказ капитана.

- Хорошо, - сказал корабль. - Приказ принят. А ты считаешь, что решение, предложенное Машей, ошибочно?

- Людей нельзя убивать ни при каких обстоятельствах. Из этого правила есть совсем немного исключений - война, необходимая оборона, эвтаназия…

- Я как раз и провел эвтаназию.

- Основания были недостаточными, - заявил я. - Эвтаназия проводится только тогда, когда человек скоро умрет и его смерть будет мучительной. А если человек всего лишь становится инвалидом…

- Все понял, - сказал корабль. - Разъяснение приказа принято. Не могу сказать, что согласен с твоим мнением, но это не помешает мне выполнить приказ, когда возникнет подходящая ситуация.