Владимир Лосев - Поединок

– Может мне замочить его, Крот? В моей школе был тоже такой кретин, и мне всегда хотелось это сделать.

Дети напряженно глядели на меня, в их глазах был страх.

Директор тоже испугался, но потом вдруг подумал, что это не самая худшая смерть, и ещё он подумал о том, что дети должны верить в то, что он сможет их защитить. Он вздохнул.

– Не знаю, кто у вас был директором в вашей школе, но в моем детском доме вы никого убивать не будете. И впредь, попрошу вас не употреблять сленговых выражений при детях!

– Что ты сказал? - угрожающе спросил громила. - Ты хоть понял своей пустой башкой, кто перед тобой? Если не понял, я тебе сейчас популярно объясню!

Громила шагнул вперед и взмахнул пистолетом.

Директору было тяжело двигаться - следовало учесть, что он до этого долго болел - и он просто сделал шаг в сторону, одновременно пытаясь ударить громилу ногой в пах.

К сожалению, он давно не дрался, хотя навык с детских лет и остался; в результате удар получился не сильным, хоть и достаточно болезненным, а потом он, позорно поскользнувшись на гладком паркете, упал на пол.

Громила сложился пополам. Но пока директор барахтался на полу, пытаясь встать, он выпрямился и направил на него ствол пистолета. И тут директор понял, что это последнее мгновение в его жизни.

У него не пролетела вся жизнь перед глазами, как пишут в романах; все его силы были направлены на то, чтобы умереть хоть как-то достойно, тем более что он краешком глаза увидел, как открылась дверь, и оттуда выглянули дети, которых привезли только вчера.

Он кое-как выпрямился, увидел вспышку выстрела пистолета и воспринял это даже с каким-то странным удовлетворением.

«Ну, вот и всё, - подумал он. - Конец, точка в глупой и бессмысленной жизни…»

Это был странный мир. Клочья облаков в небе, прорванные ровным черным квадратом, в котором была видна ночная луна. Лужайка, покрытая сочной зеленой травой, меняющая на глазах цвет.

Сначала трава стала желтой, а потом тут же на глазах покрылась сверкающим снегом. Маленькие следы в снегу вели в небольшую рощу, ещё покрытую красно-желтой осенней листвой.

Кир пошел по следу маленького человечка и нашел его в чаще, спрятавшегося под упавшим деревом. Листва на дереве была ещё зеленой и достаточно густой, чтобы образовалась небольшая пещерка.

Мальчик сидел прямо на земле и гладил голову грязной лохматой дворняги, лежащей у его ног.

– Привет, - сказал Кир, садясь напротив мальчика. Мальчик скорчил недовольную рожицу.

– Зачем ты сюда пришел? Это моё место, здесь я живу.

– Я пришел просто поговорить, я ненадолго. Мне показалось, что тебе грустно и одиноко.

– Да, мне немного грустно, - согласился мальчик. - А у тебя есть такое место, где ты прячешься, когда тебе плохо?

Кир задумался.

– У меня тоже есть такое место, оно далеко и туда трудно попасть, но когда мне это удается, мне там хорошо.

Мальчик улыбнулся.

– Здесь мне тоже хорошо. А это моя собака, она моя и ничья больше, я её нашел. Я приношу ей еду, а она меня ждет, иногда лижет языком, наверно от радости.

– Конечно от радости, ей же тоже бывает грустно и одиноко.

– А почему так бывает? - спросил мальчик. - Почему даже собакам бывает одиноко и грустно?

Кир сел рядом.

– Так создан мир. Мы все рождаемся, живем и умираем в одиночестве. Но пока мы живем, у нас есть друзья, у твоей собаки есть ты, и у меня тоже есть те, кто меня любит.

– А меня никого нет, - возразил мальчик. - Моя мама меня не любит, и поэтому она отдала меня в детский дом. Я же не виноват, что я родился больным? А она расстраивалась из-за этого, переживала о том, что скажут её знакомые, когда узнают, что я плохо разговариваю и плохо хожу, и самое главное, что я совсем не умный…

– Но теперь ты неплохо ходишь, хорошо говоришь, и стал гораздо умнее, чем раньше.

Мальчик уныло кивнул.

– Но мне всё равно грустно…

– А твоя собака тебя любит?

Мальчик потрепал дворняжку за уши, та признательно закрыла глаза и громко засопела.

– Да, наверно, любит. И я люблю её, только она умерла. Его задавила машина - я долго не приходил, а она, наверно, побежала меня искать, - мальчик вздохнул, у него на глазах показались слезы. - И теперь я совсем один…

– Ты не один, тебя любят Маргарет и Кэт.

– Они все дерутся, - насупился мальчик.

– Конечно, ты же тоже дерешься.

– Они меня обижают.

Кир пожал плечами.

– Всегда?

Мальчик задумался.

– Нет, не всегда. Кэт, когда не дерется, хорошая…

– Вот видишь, мы все тебя любим, малыш, только у нас это плохо получается, поэтому мы деремся, но мы же не со зла. Твоя собака, когда играет с тобой, тоже ведь иногда тебя кусает, хоть и не больно?

Мальчик слабо улыбнулся.

– Да, иногда кусает…

– Вот и мы, когда деремся, играем, как твоя собака.

Мальчик задумался.

– Я не знаю. Я спрошу у Кэт, почему она дерется?

– Спроси обязательно, - пробормотал Кир, одновременно тревожно прислушиваясь к себе. Что-то странное происходило рядом, что-то, что требовало его незамедлительного присутствия.

– Пока, малыш. Мне пора идти, и ты тоже возвращайся к нам, хорошо?

– Конечно, я же пришел сюда ненадолго, я только поговорю со своей собакой и вернусь. Она же скучает без меня…

Кир мягко улыбнулся.

– Мы тоже без тебя скучаем, нам просто не с кем подраться…

Тося вышла из комнаты и увидела, как двое здоровых крепких мужчин держат детей, Клару и Бомса. Она наполнилась гневом, и с этого момента начала воспринимать всё очень остро и полно. Время, словно желая помочь ей, растянулось, чтобы она могла уловить все детали.

Кот извивался от боли, при этом, что-то пытаясь мысленно кричать. Его крик был предостерегающим и предназначался для неё.

Клара стояла спокойно, но в её мыслях Тося видела ужас и веру в то, что только она сможет всё изменить и исправить.

Директор лежал на полу, а громила стоял перед ним, согнувшись от боли.

Открылась дверь изолятора, из нее выглянули на шум вновь прибывшие дети, Нора и Лина.

Из-за поворота выскочили Грук и Брок. Они очень спешили, но Тося поняла, что они не успеют, и что сейчас произойдет что-то очень страшное.

За своей спиной Тося услышала быстрый топот - это приближалась Кроха. Она спешила и была очень озабочена.

Все это Тося увидела и почувствовала в короткие доли мгновения, но даже за это время многое изменилось.

Громила выпрямился и отточенным привычным движением направил пистолет его на директора.

- Нет! - мысленно приказала Тося, неожиданно с ужасом поняв, что она опоздала. Палец громилы уже нажал на спусковой крючок…

Пулю ей было не остановить даже при всем её желании…

Тося ахнула и закрыла по своей детской привычке глаза, словно это могло что-то исправить. Поэтому она не видела - да, наверно, и не смогла бы увидеть - как раскаленный кусочек металла, вылетевший из ствола, неожиданно изменил траекторию и врезался в стену рядом с головой директора.