Бен Бова - Месть Ориона

Они слушали и кивали. Все, за исключением скептически настроенной женщины и Зевса.

«Для них это игра, – понял я. – Они манипулируют человеческими судьбами, словно шахматист, двигающий фигурки по доске. Пусть гибнет цивилизация, для них она словно пешка или ладья, сброшенная с доски».

– Неужели разница настолько велика? – спросил один из темноволосых мужчин.

– Конечно же! – отвечал Золотой бог. – Я хочу объединить человечество, соединить многочисленные положительные качества своих созданий в гармонии и единстве…

– Чтобы они помогли нам встретить кризис пространственно-временного континуума, – едва ли не шепотом пробормотал Зевс.

Золотой бог кивнул:

– Такова моя цель. Нам потребуется любая помощь, которой мы сумеем заручиться.

– Не уверен, что ты предлагаешь наилучший вариант, – продолжил Зевс.

– А я уверена – вариант, безусловно, не лучший, – добавила женщина.

– Я буду действовать, что бы вы ни говорили, – возразил Золотой бог. – Люди – мои творения, и я должен изменить их так, чтобы они действительно смогли помочь нам.

Тут заговорили все разом, кто-то одобрял его решение, кто-то не соглашался с ним. Среди них не было единства. И на моих глазах силуэты начали тускнеть, расплываться, растворяться… Наконец остался лишь Золотой бог и с ним – я, со всех сторон окруженный золотым светом, там, где не было ни пространства, ни времени… в мире ином, отличавшемся от тех, которые я знал.

– Вот, Орион, ты увидел других творцов. Во всяком случае, некоторых.

– Ты сказал, что мы твои творения, – сказал я. – А у остальных тоже есть собственные, как у тебя?

– У некоторых – есть. А другим, похоже, интереснее возиться с моими, чем создавать свои.

– Выходит… это ты сотворил… мужчин и женщин Земли?

– Ты был одним из первых, Орион, – отвечал он. – А потом в известном смысле сотворил нас.

– Что? Я не понимаю.

– Ты и не сможешь.

– Ты создал человечество для того, чтобы мы могли помочь тебе, – повторил я услышанное, – когда настанет конец. Пусть остальные творцы думают, что люди помогут им. На самом деле ты собираешься повести их против богов. – Я вдруг отчетливо осознал это.

Он молча смотрел на меня.

– И тогда ты станешь самым могущественным среди богов, не так ли?

Он немного помедлил, прежде чем ответить:

– Я и так самый могущественный из всех творцов, Орион. Остальные, возможно, не согласятся с этим, но тем не менее…

Я чувствовал, как мои губы изогнулись в сардонической ухмылке. Он все понял.

– Ты решил, что я страдаю манией величия. И мечтаю, чтобы мне поклонялись существа, которые я сам же и создал? – Он печально покачал головой. – Плохо же ты нас понимаешь. Разве тебе хочется, чтобы твои сандалии поклонялись тебе, Орион? Разве для счастья твоего нужно, чтобы твой меч или нож, спрятанный под короткой юбкой, провозгласил тебя самым великим из всех, кого они знали когда бы то ни было?

– Не понимаю…

– И не поймешь… Разве ты сможешь представить себе, даже во сне, все, с чем нам приходится иметь дело? Орион, я создал человечество, да, но по необходимости, а не для того, чтобы мне поклонялись! Вселенная огромна и таит в себе множество опасностей. Я хочу защитить этот континуум, сохранить его, защитить от сил, сущности которых ты даже не можешь себе представить. Остальные трясутся и ссорятся, а я действую. Я создаю. Я повелеваю!

– И для того, чтобы ты достиг своей цели, необходимо, чтобы Троя победила в этой войне?

– Да.

– Именно для этого тебе потребовалось уничтожить звездолет, на котором мы летели? Понадобилось убить женщину, любимую и любящую?

На миг он показался мне почти смущенным.

– Ты помнишь это?

– Помню звездолет, взрыв. Как она умерла у меня на руках, как мы умерли оба.

– Я оживил тебя, вдохнул в тебя жизнь.

– А ее?!

– Орион, она была богиней. Я могу оживлять лишь тех, кого создал сам.

– Если она была богиней, почему же она умерла?

– Боги и богини смертны, Орион. Россказни о нашем бессмертии несколько преувеличены. Так же как и благочестивые хвалы нашей доброте и милосердию.

Я услышал, как сердце заколотилось в моей груди, как зазвенело в ушах, и почувствовал, как закипела кровь в жилах. Голова кружилась, я задыхался от ненависти к нему – Золотому богу, самоуверенному богу-убийце. Ненавидел его каждой клеточкой своего существа.

«Он утверждает, что сотворил меня, – сказал я себе, – пусть так. Но погублю его я».

– Я не хотел убивать ее, Орион, – сказал он, и голос его звучал, пожалуй, искренне. – Но не мог ничего изменить. Она знала, чем рискует, и ради тебя пошла на все.

– И погибла. – Убийственная ярость пылала в моей душе. Но когда я попытался шагнуть в его сторону, то понял, что не могу даже шевельнуться. Я застыл на месте, неподвижный, неспособный даже стиснуть в кулаки бессильно повисшие руки.

– Орион, – сказал ненавистный бог, – ты не можешь винить меня в том, что она сделала сама.

«Как он лжет!»

– Ты обязан служить мне, хочешь ты этого или нет, – настаивал он. – Тебе не избежать своей участи. – И добавил негромким голосом, почти обращаясь к самому себе: – Нам обоим не уйти от собственной судьбы.

– Я могу перестать служить тебе, – сказал я упрямо.

Он приподнял одну золотистую бровь и посмотрел на меня. Высокомерие и насмешка вновь зазвучали в его голосе:

– Пока ты жив, мое гневное создание, ты будешь играть ту роль, которую я отвел тебе в своих планах. Ты не сможешь отказаться, потому что не знаешь, какими поступками послужишь мне, а какими нет. Ты слепо бредешь вперед в своем линейном времени, проживая один день за другим, я же воспринимаю пространство и время в объеме всего континуума.

– Слова. – Я плюнул. – Ты велеречив, как старый Нестор.

Глаза его сузились.

– Но я говорю правду, Орион. Ты воспринимаешь время в виде прошлого, настоящего и будущего. А я создаю время и манипулирую им, чтобы сохранить континуум. И пока ты жив, ты будешь мне помогать в этом великом деле.

«Пока я жив», – отметил я.

– Это угроза?

Он улыбнулся снова:

– Я не угрожаю, Орион, мне это просто ни к чему. Я создал тебя и могу уничтожить. Ты даже не помнишь, сколько раз погибал, не так ли? И все же раз за разом я оживлял тебя, чтобы снова и снова ты мог служить мне. Такова твоя судьба, Орион: быть Охотником.

– Я хочу быть свободным! – закричал я. – Не хочу оставаться марионеткой!

– Я понапрасну трачу время, пытаясь объясниться с тобой. Свободных людей нет, Орион. Ни одно создание не может быть свободным. По крайней мере, пока мы живы.

Он скрестил руки на груди и внезапно исчез, словно пламя свечи, задутой порывом ветра. Неожиданно я очутился один, на окутанной тьмой и туманом равнине, перед стенами Трои.