Владимир Скачков - Драконы не умирают!

– Между прочим, за дверью Тиим стоит, а мы беседуем как равные, да еще и во весь голос, – Венька наливает вино себе и мне.

Тиим – парень хоть куда, только любопытный не в меру, но у него работа такая – подслушивать и подглядывать, только я это давно знаю.

– Не переживай по поводу слухача: я ему заткнул уши, он теперь только звон колокольчика услышит.

– Ты меня успокоил. – Венька отпивает из бокала. – Хорошее вино, где ты его берешь?

– Тиим приносит. – Я заканчиваю с отчетом гнома и бросаю бумаги на стол.

– Ну и как? – спрашивает Венька, показывая подбородком на отчет.

– Надо ехать на шахты. – Я тоже прикладываюсь к бокалу. – Намылить шею Корсу.

– Обязательно надо, – поддерживает Венька. – Как Арс и Джокер ушли, он совсем распоясался, никакой управы на него нет.

– Значит, завтра утром. Прикажи к шести часам оседлать каурую.

– Меня возьмешь?

– Если хочешь, поехали.

– Конечно, хочу, сто лет на шахтах не был!

– Это ты, брат, завернул, – усмехаюсь я, – сто лет шахтам, еще не исполнилось.

– Я же так, для красного словца, – отмахивается Венька.

– Ладно, иди, Иона тебя разыскивает.

– Нехорошо подглядывать, – грозит мне пальцем Венька и поднимается с кресла.

– Иона сама на меня вышла.

– Ну тогда извини, – разводит руками Венька, – я же не знал.

– Ерунда, мама никогда не разрешала подглядывать за людьми, и у меня условный рефлекс выработался. Да, – вспоминаю я, что еще не ел, – прикажи Тииму обед мне сюда подать.

– Опять ты в столовую не придешь, – морщится Венька, – весь порядок в доме ломаешь.

– Хорошо, – мне ничего не стоит спуститься в столовую и составить компанию Веньке и Ионе, – я приду на обед через двадцать минут.

– Ловлю на слове, – молвит Венька и уходит.

Я пожимаю плечами и пытаюсь вспомнить – когда это я не сдерживал своего слова? Так и не вспомнив, перечитывай отчет Корса, завтра он у меня попляшет, такой разнос устрою, надолго запомнит! Укладываю бумаги в полевую сумку и смотрю на письменный стол. Там, в нижнем ящике, под ворохом ненужных документов, лежат записи о других мирах. Мама обещала вскоре связаться со мной, но что-то она задерживается.

Допиваю вино, докуриваю сигару и с видом важного барина иду в столовую. Слуги останавливаются, кланяются, а я как сноб вышагиваю. Ну что за жизнь? Все пресмыкаются, словно змеи, а сами только и успевают в разные канцелярии доносы строчить. Может, разогнать всю эту братию, оставить несколько человек, да и зажить спокойно? Хотя трудно найти спокойствие в праздности, заскучаю ведь!

Мопс опять стоит в углу и с серьезнейшим видом следит за расстановкой блюд. Почему он в спортзале или на конной прогулке человек человеком, а в замке слуга слугой? Сколько раз приглашал я Мопса зайти ко мне, поговорить по-людски или посидеть с нами за столом, ведь столько места свободного! Я с трудом различаю Веньку с Ионой на другом конце стола. А Мопс мне: «Не положено!» – и хоть разбейся, не сядет.

Тиим шустро отодвигает для меня стул и улыбается.

– Приятного аппетита, сударь, – кланяется он подобострастно, словно у императора на приеме.

– Спасибо, Тиим. – Я сажусь и жду, когда подадут чашу для омовения рук.

Иона и Венька устраиваются напротив, шепчутся о чем-то. Я могу их подслушать, но давлю любопытство в зародыше, ополаскиваю руки, вытираю их и начинается скучный обед.

Трапеза почти закончилась, входит дворецкий и важным голосом сообщает:

– Прибыл гонец от Соловья. Что прикажете передать послу вашего наместника?

Я приподнимаю одну бровь и смотрю на Веньку. Он вместо меня отвечает дворецкому:

– Проводите гонца в комнату ожиданий. Хозяин его примет в главном зале.

Дворецкий кланяется и уходит, а я приказываю:

– Тиим, принеси в мою комнату парадную кирасу, поможешь облачиться.

Парадная кираса – это такой кусок начищенного золота, который зачем-то надо надевать. Если не считать тяжести, то это совершенно бессмысленная вещь, проку от кирасы никакой, разве что тренировка мышц спины.

Гремя шпорами, прохожу в зал, сажусь в кресло и киваю дворецкому, ждущему у двери. Слева от меня располагаются Венька и Иона.

– Гонец вашего наместника Соловья, – громко оповещает дворецкий и впускает служивого.

Сразу видно, молодой человек никогда еще не докладывал графу – краснеет, бледнеет и заикается, а кланяется так, словно лом проглотил.

– Ну успокойся, – улыбаюсь я дружелюбно, – не съем я тебя, да и казнить не стану. Говори четко, внятно и по существу.

– В подвластном вам герцогстве беспорядки. – Парень взял себя в руки. – Крестьяне отказываются платить подати, а город взбунтовался – требует независимости и возвращения герцогства законным владельцам.

– Ясно, – киваю я, – дальше.

– Ограблен обоз с зерном.

– Зерно для императора? – уточняю я.

– Да, – подтверждает гонец. – При защите обоза ранен капитан Джеремис.

– Рана серьезная? – с беспокойством спрашивает Венька.

– Рана-то пустяковая, только стрела оказалась отравленной. Капитан лежит в горячке, чернеет, того и гляди преставится.

– Скверно, – бормочу я, разгадывая задачку с ядом.

Венька о чем-то беседует с гонцом, я их уже не слушаю, я думаю.

Есть несколько ядов, от которых чернеют, но ни при одном из них горячки нет, и наоборот, яды, вызывающие жар, заставляют тело краснеть, а не чернеть. Что же за дрянь намазали на стрелу? А может, это смесь? Эх, была бы дома Селена – враз сообразила бы. Надо в лабораторию идти, литературу пошерстить.

Мои размышления прерывает гробовая тишина. Я смотрю на Веньку, он глядит на меня. Значит, мое слово.

– Итак, гонец, иди отдыхать, скоро тебе предстоит обратный путь.

Парень неуклюже кланяется и, пятясь, уходит.

– Что надумал? – спрашивает Венька шепотом.

– Над противоядием я поработаю в лаборатории, а ты подготовь указ о снижении налогов до десяти процентов и какие-нибудь вольности придумай, с женой посоветуйся, я после подпишу. Созови дружину…

– Как всегда малую? – перебивает Венька.

– Хватит и малой, пускай пройдут по деревням, погремят железом для устрашения, город утихомирят.

– С разбойниками что делать?

– Их еще поймать надо. Чует мое сердце, неспроста все это, – бормочу я и сразу вспоминаю, какой яд так действуем что человек чернеет и трясется в лихорадке.

Не теряя больше ни секунды, я вскакиваю, сбрасываю надоевшую кирасу на попечение Тиима и несусь в лабораторию. Времени мало, дня три Джеремису осталось. Песчаный висельник – маленькая желтая змея водится в пустыне, ее яд действует медленно, но уверенно, через неделю после укуса человек умирает. У нас на севере таких тварей нет, вот я сразу и не вспомнил.

В лаборатории много разного собрано, но противоядия нужного нет, надо варить, чем я срочно и занимаюсь. Песчаный висельник получил свое название за то, что сворачивается петлей, словно веревка для казни. Эта змеюка встречается редко, чтобы достать ее яд, надо быть либо эльфом-змееловом, либо очень богатым человеком. Пораскинув умом, я прихожу к выводу, что яд все-таки купили, значит, человек, устроивший беспорядки, очень богат и имеет виды на герцогство, а следовательно, дальний родственник почившего Пилипа. Кто бы это мог быть? Герцог Пилип планомерно изничтожил всю свою родню, хоть сколько-нибудь претендующую на трон герцогства, а отсюда вывод – это очень и очень дальний родственник, возможно по женской линии.