Макс Мах - Квест империя

– Ваш раб, – сказал император. – Что вы можете о нем сказать?

– Он знатного рода, – ответила Лика. – Князь той'йтши. Он умен, образован, и как той'йтши, и с нашей, аханской, точки зрения. Он смел, решителен, и он человек чести.

– Он не человек, – возразил император.

– Различия чисто косметические, – ответила Лика.

– Вот как? – И снова ей показалось, что она слышит иронию в голосе императора. – В империи живет триста миллионов формально свободных той'йтши, вы полагаете, что они могли бы получить гражданство?

– Я полагаю, что граждане империи – и аханки, и гегх, и иссинцы, и другие – не примут такого решения. – Лика старалась быть рассудительной. – Это вызовет взрыв.

– Я тоже так думаю, но вольные той'йтши представляют не меньшую угрозу. – Император нагнулся к бассейну и опустил в него обе руки. – Ошибка была совершена тогда, когда им начали давать вольные, но дело сделано, и теперь надо думать о будущем.

Он вынул руки из воды и встряхнул их.

– Можно было бы вернуть их на Той'йт, но мне жаль планету… А что, если предоставить им для освоения один-два пограничных мира?

– С каким статусом?

– Вы задаете хорошие вопросы, графиня. И ваши ответы… – Император не закончил фразу, явно задумавшись о чем-то, что было ему сейчас важнее, чем комплимент графине Ай Гель Нор.

– Что вы скажете об идее протектората? – наконец нарушил он молчание.

Рваный ритм этого странного разговора и монотонный голос императора выводил Лику из себя, но она ничего не могла с этим поделать. Только терпеть. С другой стороны, император предстал перед ней как неглупый – возможно, даже более чем просто неглупый – собеседник.

– Протекторат? – переспросила она. – Возможно, но кто-то должен будет контролировать ситуацию в протекторате. Той'йтши быстро размножаются, у них своя культура, свои представления о чести, свои интересы…

– Да, – согласился император. – Это непростой вопрос. Я вас уже спрашивал об этом, графиня, – сказал он, в очередной раз меняя тему разговора, – спрошу еще раз. Что вы знаете об императорской Воле, высказанной в седьмой день месяца гроз?

«Хотелось бы мне знать, о чем мы говорим», – вздохнула про себя Лика. Она проверяла, такой Воли официально не существовало. То есть одно из двух. Или это была тайная Воля императора – такое иногда случалось, – или это была Воля, составленная в седьмой день месяца гроз, но ожидающая публикации в другой день. Как бы то ни было, содержание этой Воли ей было не известно.

– Ничего, – сказала она вслух. – Я клянусь вам, ваше величество; я призываю в свидетели духов моих предков, я ничего не знаю об этой Воле.

Император повернулся к ней и с интересом посмотрел ей в глаза:

– Герцог Рекеша сказал, что вы искренни, а ему я привык доверять. Он никогда не ошибается.

«Рекеша меня проверял? Это не была случайная встреча? Интересно». – Лике такой поворот событий не казался приятным, так как означал, что ее «вели», и еще это означало; что герцог обладает даром, подобным дару Меша и Вики.

«Но есть и хорошие новости, – сказала она себе. – Меня он не читает».

Между тем император сунул руку в складки своей рясы и извлек из спрятанного там кармана скрученный в трубку пергамент.

– Ознакомьтесь, графиня, – сказал он, протягивая ей документ. – Это и есть моя Воля, о которой я вас спрашивал. Сегодня она будет оглашена перед гражданами империи.

Лика взяла пергамент в руки, поднесла его к губам, поцеловала и только после этого осторожно развернула свиток. Она быстро пробежала его глазами, и то, что она прочла, повергло ее в изумление.

«Не может быть! – потрясенно призналась она себе. – Вот это да!»

Она уже знала, какой задаст сейчас вопрос и какой получит на него ответ.

– Здесь пропущено имя, – сказала она, подразумевая этими словами вопрос.

– Да, – согласился император. – В моей Воле пропущено имя.

Он по-прежнему вглядывался в ее глаза.

– Я предполагал вписать сюда имя графа By Дайр Ге… Вы знали, что он был моим другом?

– Другом? – Она постаралась изобразить голосом удивление, ужас, раскаяние, но вышло это у нее или нет, сказать было трудно.

– Да, – кивнул головой император. – Мы были старыми друзьями. Впрочем, теперь он мертв.

– Я сожалею, ваше величество, – сказала Лика.

– Возможно. Возможно, что теперь вы и сожалеете, но в любом случае ваше появление не могло не сказаться на моем решении.

«Так вот в чем дело! – Ее охватил мгновенный гнев, и Маске было не просто скрыть ее волнение. – Вот же…»

Додумать она не успела. Ее мысли спутал император.

– По праву рождения сюда должно быть вписано ваше имя, – сказал он. – Тем более теперь, когда адмирал умер. Как вы на это смотрите?

– Я подчинюсь воле императора, какой бы она ни была, – твердо ответила Лика.

– Ну что ж, – сказал тогда император, впервые за все время улыбнувшись. – Я полагаю, что то, что должно быть сделано, должно быть сделано.

С этими словами он достал из того же кармана стило и, забрав из рук потрясенной Лики пергамент, вписал своей рукой имя графини Ай Гель Нор в свою Волю, которая всего через несколько часов обретет силу закона.

– Мундир, – приказал Виктор.

– Есть, мундир, – откликнулся ординарец и подал знак камердинеру.

Виктор стоял перед зеркалом во всю стену, поэтому все действия ординарца, камердинера и слуги, помогавшего камердинеру, были ему хорошо видны. А еще он видел лейтенанта Йффай, затянутую по случаю праздника в парадный мундир и стоявшую в стороне, около столика с напитками. Лицо ее ничего не выражало, и Виктор не знал, о чем она сейчас думает, и думает ли вообще, как не знал он и того, какие чувства по поводу ее присутствия должен испытывать он сам. С одной стороны, аназдару Абелю Варабе было глубоко безразлично, смотрит на него кто-нибудь или нет, когда он облачается в парадный мундир. Тем более если этот кто-то всего лишь младший офицер и женщина, да к тому же женщина, с которой он успел переспать. Однако, с другой стороны, Виктору было, скажем так, не очень удобно одеваться в присутствии Йф, абсолютно по тем же причинам. Но что он мог поделать? С восьми часов утра, приказом командующего флотом метрополии первого адмирала Чойя, лейтенант Йффай являлась врио адъютанта черного полковника Варабы, чей собственный статус – тем же приказом – был определен весьма обтекаемым образом: «Старший офицер для особых поручений». Точка. Иди и служи. «Вот и служим».

Процесс облачения в парадный мундир, который Виктор и сам смог бы надеть без лишних затруднений максимум за пять минут, затянулся на четверть часа – одна трубка и две чашечки медовой водки. Медленно и в строгом соответствии регламенту на него были натянуты узкие кожаные штаны черного цвета, украшенные серебряным шитьем; белоснежная сорочка со стоячим воротником, застегивавшимся под подбородком наградным платиновым вепрем с алмазами и рубинами; жилет из черного сукна, прошитый серебряной нитью и отороченный красной шелковой тесьмой; кожаный пояс с наградной пряжкой в виде двенадцатилучевой бриллиантовой звезды, вписанной в золотой круг; черный же кожаный камзол со знаками различия, шитыми опять же серебром по рукавам и обшлагам; золотая цепь с изумрудным кречетом за рейд на Перо; шитая, на этот раз золотом, перевязь (типа, завидуйте, господин Портос) с фамильным мечом аназдаров Вараба, рукоять и гарда которого были богато украшены бриллиантами, сапфирами и изумрудами; ордена – двенадцать штук – на левую часть груди, и императорские знаки – три штуки – на правую; серьга для левого уха – каплевидная черная жемчужина – награда за десант на Сцлогхжу; кожаная налобная лента с гранатовым кинжалом – знак верка; и, наконец, высокие кожаные сапоги вроде мушкетерских ботфортов, с золотыми шпорами, выполненными в виде атакующих единорогов.