Константин Мзареулов - Звездные корсары

В холле прибывающих встречала супруга Висада – молоденькая долокесса по имени Лебронор. Насколько Шестоперов научился разбираться во внешности ящеров, она была прелестна, и ее красоту не портил даже огромный живот – Лебронор вынашивала яйцо.

– Ах, Наршадочка, ты сегодня совершенно неотразима! – защебетала юная хозяйка дома. – Здравствуйте, Петрович, я так рада вас видеть!

– А где виновник торжества? – поинтересовалась Наршада.

Жеманно вздохнув, Лебронор скорчила насмешливо-унылую гримаску и махнула рукой. Вместо него ответил немолодой долок в мундире адмирала флотилии:

– Папочка даже в такой день не может не заниматься делами. Засел в кабинете с членами Верховного Комитета.

Наршада, которая по долгу службы знала в лицо и по личным делам всех старших офицеров планеты, немедленно сообщила:

– Это Мафтинд Гаффай, старший сын Висада. А это…

– Мы знакомы, – усмехнулся тезка первого маванорского императора. – Полагаю, инженер-командор, вы и с моим младшим братом уже встречались?

– Имел честь, – кивнул Шестоперов.

На этот раз Зензилап нарядился в парадный темно-синий мундир с серебряными погонами фрегат-капитана. Вытянувшись, спецназовец щелкнул каблуками, приветствуя землянина. Мафтинд поведал, что их сестра Седанар, названная в честь покойной бабушки, руководит оформлением большого стола и что скоро, как только завершится неофициальное совещание в отцовском кабинете, церемония наконец-то начнется.

У землянина мелькнула мысль, что в действительности Лебронор не так уж молода – все-таки у четы Гаффаев трое более чем взрослых детей. Можно было предположить, что адмиральша совсем недавно прошла курс тотального омоложения вакциной «Миран-40». Хотя, подумал Кузьма Петрович, не исключено, что Мафтинд, Зензилап и Седанар – дети Висада от других жен. Последняя догадка была, видимо, ближе к истине, поскольку Наршада как раз спросила у долокессы:

– Когда ожидаешь первенца?

Прижав руки к животу, Лебронор прошептала скороговоркой:

– Ой, не скоро еще! Дней через тридцать-сорок снесу яичко, потом еще сто дней в инкубаторе – считай, целый год из жизни вычеркнут. Представляю, какой ужас был в старину, когда не придумали инкубаторы и бабы сами высиживали яйца!

Из глубины дома послышался звонкий грохот бьющейся посуды. Мафтинд прислушался к приглушенным толстыми стенами голосам и сказал недовольным тоном:

– Кажется, бравый гвардии командор упился вдрызг. Мужики, пойдем-ка. Может, подмога нужна.

Пристроившись в кильватер старшему брату, Зензилап заметил, оскалясь:

– Был командор, но со вчерашнего дня – адмирал флотилии. Тебя догнал на старости лет, так что имеет полное право погулять на радостях.

В углу банкетного зала восседал на диванчике изрядно смущенный Шовит Визброй, державший в руке высокий стакан. По всем признакам, пилот «Лабиринта», перебрав горячительного зелья, опрокинул столик с напитками. Во всяком случае, столик лежал неподалеку кверху ножками, а два робота суетились, подметая с паркета осколки и затирая лужу.

– Шовит, старина, нельзя же так, – укоризненно произнес Мафтинд. – Я, конечно, твои чувства понимаю и разделяю, но ведь нужно все-таки меру знать.

Визброй медленно повернул мутный взгляд в сторону вошедших, и на его покрытом чешуйками лице заиграло подобие радостной улыбки. Прежде Шестоперов никогда не видел пилота упившимся до такой степени, но сейчас землянина больше всего удивило не состояние Шовита, но – его одежда. Визброй был одет в лимонно-желтый с алой окантовкой мундир и красные кожаные сапоги, на груди сверкали ряды орденов, а сбоку на поясе висел кортик в ножнах, украшенных изящной чеканкой.

– Друзья мои! – с нетрезвым радушием вскричал Визброй. – Вы уж простите старика, но у меня такая радость, такая радость!… «Император Зигейр Второй» нашелся, его уже буксируют… Завтра на Ратуле будет!

– Так это твой корабль, что ли? – Заметно подобревший Мафтинд заулыбался. – Поздравляю, дружище.

– Благодарю, сынок, – Визброй прослезился и стал протирать глаза платочком. – Твой отец был на «Зигейре» первым пилотом, а я – вторым – это перед самой войной… После первых сражений его назначили командовать «Смертоносным», и он взял меня с собой – сначала первым пилотом, а потом старшим офицером. А когда Его Величество доверил Висаду флотилию крейсеров…

Обрывая поток воспоминаний, хлопнула дверь – обычная, не диафрагма – и вошел Гаффай, тоже в желтом мундире и красных сапогах. За «новорожденным» тянулась свита: президент планеты, высшие офицеры, промышленники, министры. Гости окружили юбиляра – все-таки сто сорок пять лет, пусть даже по ратульскому календарю. На родном Маване ему в этот день исполнилось всего лишь девяносто семь. Кто-то подсчитал, что через три маванских года, то есть пять ратульских, совпадут сразу два юбилея – маванское столетие и сто пятьдесят лет Ратула.

– А потом будем поочередно праздновать по календарям всех прочих планет Федерации и Империи! – восторженно гаркнул президент Дасим, но вовремя спохватился и уточнил: – Кроме бустафонского, конечно…

Друзья и родственники вручали подарки, поздравляли, желали долгих лет и всевозможных успехов – в особенности на ратном поприще. Зензилап зачитал поздравительные послания президентов Чигара, Хацры и Висклафа, короля Аксарского, премьер-министра Оссеше. Даналик Секар торжественно вручил модель новейшей машины, к производству которой приступили его заводы: штурмовик ближнего радиуса «Вихрь» имел скорость до 75 узлов, мог нести на внешних подвесках две торпеды и вдобавок был вооружен пушкой 3-го калибра.

Само собой, Шод Халай не мог позволить, чтобы компаньон-конкурент произвел лучшее впечатление. Поэтому, когда все расселись за огромным столом, он изрек, подняв бокал:

– Висад, в день твоего рождения флот Ратула получил свое самое могучее оружие. Сегодня вечером будет завершен капитальный ремонт монитора «Сокрушитель»!

Президент Дасим постучал вилкой по ободу тарелки и предложил выпить за здоровье юбиляра. Гости охотно поддержали главу планеты, потом кто-то провозгласил тост за очаровательную хозяйку дома. Чигарское белое тридцатилетней выдержки не столько пьянило, сколько бодрило, у публики разыгрался аппетит, и все энергично заработали ножами и вилками.

Торжество удалось на славу: изысканные деликатесы, тонкие вина, остроумные спичи. Несколько портил атмосферу праздника только Визброй, который вел себя совершенно безобразно. Свежеиспеченный адмирал то и дело вскакивал, порываясь рассказать бородатые непристойные анекдоты, громко переговаривался с гостями, сидевшими на другом конце стола. Худенькая тихая супруга Шовита, страшно шокированная его поведением, кажется, готова была расплакаться.