Дмитрий Политов - Круг доступа ограничен

– Так и быть, мир! – сказал добродушно Андрюха и протянул руку.

Феклистов с горячностью ухватился за нее и возбужденно затараторил:

– Не обижайтесь, ребятки, я же не со зла! Просто уже достали эти. – Он понизил голос и с опаской продолжил: – Палачи! Издеваются постоянно, бьют, требуют, чтобы я им путь к спасению указал. А я не знаю его! Понимаете. – Он опять сорвался на крик: – Не знаю!!!

Мы усадили беснующегося профессора и постарались его успокоить. Через какое-то время, когда это удалось наконец сделать, нормальный разговор все-таки состоялся.

А поведал нам Феклистов вещи весьма и весьма интересные. Нет, то, что у местных жителей проблемы со здоровьем, мы уже, в общем-то, знали, равно как и то, что выбраться из Города не всем удается. Но вот то, что у города, оказывается, есть коренное население?! И что оно периодически начинает проявлять активность? А последняя вспышка активности настолько мощна, что грозит полным уничтожением всем «чужаков»?!

Бедолага-профессор рассказал, что когда он в результате облавы попал в милицию и честно написал о своем образовании, степени и прочих ученых заслугах, его быстренько передали в МГБ, где им заинтересовались, и сам, не желая того, он попал под мощный пресс давления со стороны этой грозной организации. Видимо, как раз из-за того, что в свое время оборвалась ниточка, что связывала город с Москвой, местные власти испытывали жесточайший дефицит в людях науки: свои элементарно за это время поумирали – кто от старости, кто от болезни, а новых взять было неоткуда. Да и те, что были в городе раньше, являлись специалистами в весьма специфичных областях, необходимых, в основном, для работ с минералом. Феклистов, изучая кое-какие документы, что вручили ему офицеры ГБ, при ознакомлении с фронтом предстоящих работ понял, что сейчас спецслужбы города весьма интересовала проблема восстановления связи с «Большой землей». В силу неясных ему причин, раньше этим занимались не ученые, а кто-то совсем другой. Кто? Да он не смог этого узнать – гэбэшники отказались отвечать на этот вопрос.

– Погоди-ка, – сообразил я, – если ты на них работаешь, то почему в тюрьме сидишь?

Феклистов устало улыбнулся:

– Человек всегда стремится к свободе, даже в ущерб собственному благосостоянию. Вот и я, зная, что из города мне все равно не выбраться, постоянно предпринимаю попытки сбежать! Меня, естественно, ловят и для острастки сажают сюда!

– Пытаетесь пробить канал на выход своим лбом? – усмехнулся Андрюха. – С тобой понятно, а вот скажи-ка, что эти дети заладили про Леху – крапленый, меченый?

Профессор развел руками.

– Поймите, я не знаю, что здесь происходит. Что там говорить – я в город-то этот попал… – Он замялся.

– Выпившим? – деловито спросил Подрывник. – Так мы сами также сюда пробирались – по-другому не получалось.

– Да-да, – закивал Павел Алексеевич, – именно так. И потом, я же давно не занимаюсь наукой. Когда в Чечне началась… война… у меня погибла вся семья: жена, сын… Институт был разрушен во время боев, сотрудники оказались никому не нужными… в общем, я с трудом пробрался в Россию и там… – Он опустил голову. – Там я тоже был никому не нужен. Ни жилья, ни работы… ничего! И тогда профессор Феклистов стал бомжом! – произнес он тусклым, бесцветным голосом.

Я неловко положил ему руку на плечо и тихонько встряхнул, стараясь приободрить несчастного ученого.

– Да-да, простите! – встрепенулся он. – Так вот, когда я объяснил это местным начальникам, мне элементарно не поверили. Начались угрозы, потом побои, а потом мне сказали, что меня скоро просто шлепнут… «Как саботажника!» – с горечью процитировал он чьи-то слова. – Пришлось соглашаться! Дали мне лабораторию, двух помощников из местных – тупых, но старательных ребят. Вот я и изучаю сей феномен в меру моих сил. Почти три месяца уже, по местному времени. Этот Город – он нечто необъяснимое, здесь не работают многие привычные законы физики. Вы видели здешнее небо? Ах да, конечно видели. А ночь? Вы были на улицах ночью?

– Не, Бог миловал, – решительно сказал Подрывник, – мне кое-что рассказывали, и после этого я здесь на ночь никогда не оставался.

– И правильно делали! – горячо воскликнул Павел Алексеевич. – Ночью здесь царит настоящий ад!

– И в чем это проявляется? – спросил я.

– Это нельзя рассказать – это надо увидеть. – Феклистов взволнованно поднялся со скамьи и принялся расхаживать по камере взад-вперед. – В первый же день моего пребывания здесь я уснул в каком-то полуразрушенном сарае на окраине. Проснулся от диких криков, выглянул… нет, извините, не могу… – Он уселся на топчан и обхватил руками голову.

– Вот так – на самом интересном месте! – возмутился я. – Ну так хоть дорасскажите о местном коренном населении!

– О призраках? – встрепенулся профессор.

– А они «призраки»? – спросили мы с Андрюхой в один голос.

– Да, – равнодушно сказал Феклистов. – Их можно увидеть только с помощью специальных приборов и бороться, соответственно, только с помощью такого же специального оружия. По крайней мере, когда Ночной Отдел…

– Какой-какой Отдел? – бесцеремонно перебил его Подрывник. – Батя, ты что – фанат Лукьяненко? «Ночной Дозор» и все в том же духе?

– Лукьяненко? – наморщил лоб Павел Алексеевич. – Да, припоминаю, видел в Москве афиши возле кинотеатров – какой-то фантастический фильм? Простите меня, но, сами понимаете, я в кино давно не хожу, да и книг не читаю.

– Ну, вы даете! – развеселился я. – А терминами сыплете прямо оттуда.

Феклистов смущенно улыбнулся, неуверенно пожимая плечами.

– Погоди-ка, Леш, – перебил меня Андрюха, – вспомни, что мы на складе у Мойши прихватили: очки, наподобие сварочных, автоматы с раструбом?

– А ведь точно, – задумался я, – очечки вельми смахивают на прибор, с помощью которого этих… «призраков»… можно увидеть. Как они там назывались? Устройство ОСЭ?

– Да, – кивнул Феклистов, – устройство обнаружения сублимированной эманации! А автоматы с раструбом – это ППСС – пистолет-пулемет Судаева световой! Стреляет, если так можно выразиться, концентрированным пучком излучения, получаемого за счет поджига некоего вещества, которое заложено в патрон вместо пули! Визуально это выглядит как вспышка света! Что там за вещество, я так и не узнал! И сдается мне, что гэбэшники сами не знали!

– Слушайте, профессор! – встрепенулся Подрывник, – а много вы этих устройств обнаружения и автоматов видели? Это я к тому, что склад, на котором мы побывали, не посещался лет двадцать!

– Ну, видел немного… – замялся Феклистов. – Так, отдельные образцы! Но слышал от своих кураторов, что они состоят на вооружении Ночного Отдела!