Сергей Куприянов - Маги нашего города

Он цапнул себя за карман и не обнаружил там мобильника. Вот ведь незадача! Придется их серьезно обездвиживать. А потом, естественно, наоборот.

Тут охранник, стоявший ближе к нему, повернул лицо.

– Павел… э-э-э…

– Чего?! – стараясь быть грозным, спросил он. Не хватало еще вступать сейчас в переговоры. – А ну клювом в стену!

Ночной гость поспешно отвернулся, но не замолчал:

– Вы меня извините…

– Молчать!

Нашли дурака. Нет, ему так не нравится – сначала ставить блок, а потом его разрушать. Конечно, иногда, даже, если по правде, довольно часто, это делать приходится. Только нет ничего хуже, ничего неприятней, чем рушить свою же работу, тем более только что выполненную. К тому же это бывает тяжело. Порой – очень.

– Люб! – крикнул он.

Черт! Надо было бы по имени-отчеству, так солиднее, но сразу не сообразил. Да ладно, что уж теперь. Пусть она сама позвонит, так будет даже лучше. В конце концов, официально хозяйка она, ей и карты в руки. Ей куда сподручнее объясняться с представителями власти. Вдруг вспомнился инцидент с Петровичем. А ежели круги от ситуации с терминалом разошлись настолько, что он у властей уже числится в преступниках? Вот будет лихо! Тогда и это происшествие поставят ему «в заслугу»! Про милицейские штучки такого рода он был наслышан. Коль шея попалась, то хомутов на нее навешаем.

Дверь даже не скрипнула, а шевельнулась, и слева от него вышла Любка. Сначала он увидел ее краем глаза, не поверил и повернул голову.

Тот самый белый плед овечьей шерсти был надет на ней на манер тоги, а из-под него видны были ноги, обутые в остроносые туфли цвета черненого серебра. Была, помнится, такая фабрика «Северная чернь», выпускавшая украшения такого же колористического решения. Макияж на Любкином лице несколько расплылся, но в полумраке отдельные погрешности можно и не рассмотреть, так что в целом явление было вполне эффектным, если не считать некоторого смятения, с долей страха, которое читалось на ее лице и в крепко сжатом кулачке, которым она у горла удерживала довольно-таки тяжелый плед. И еще Павел подумал, что под этой канадской тряпкой она совсем голая. Вот дурак! Надо было хоть дать женщине одеться.

– Иди звони, – быстро проговорил он. – Вызывай милицию. И это… – Он жестом показал на ее наряд. Мол, смени.

– Любовь Андреевна! – вдруг громко воззвал охранник, отворачиваясь от стены и впериваясь в Любку. То есть в хозяйку. Ее наряд, похоже, не произвел на мужика особого впечатления, по крайней мере потому, что его глаза и так были в пол-лица. – Это же я!

– Ты?.. Вова, что ты здесь делаешь?

– Так вы же сами велели!

– Чего? – спросила она растерянно.

Похоже, Любка со сна и шока мало что понимала. Павел и того менее.

Охранник тоже, видимо, обалдевший, хлопнул глазами. Или еще не отошел?

– Ну это, – он сделал попытку отлипнуть от стены, но Павел это мигом пресек.

– Стоять!

А что делать! Мало ли что у того на уме.

Тот живо отвернулся. А неча пялиться на чужую женщину!

У Павла начало появляться подозрение, что тут что-то не так. Проще говоря, фигня какая-то. А сам он тут вместо балаганного шута.

– Проводку велели сделать. Антенну провести, – забубнил Вова. – Я вот мастера нашел, договорился.

Павел контролировал пленных, поэтому не понял природу хрюканья, раздавшегося слева. Повернул голову и увидел, как Любка, зажав рот ладонью, ржет, стараясь напряженными пальцами, вдавливающими ее пухлые щеки, удержать рвущиеся из нее звуки.

Клоун. Паяц. Коверный на арене. Никулин и Карандаш в одном флаконе.

Он зло толкнул Любку локтем. Та качнулась, не в силах справиться с приступом смеха. Импровизированная тога начала разворачиваться и сползать. Делая одновременно сразу несколько движений – подхватывая плед, зажимая рот и кивая на охранника с его мастером, – она чуть ли не в падении убралась в комнату. Почти упала внутрь, с хлопком закрыв за собой дверь, из-за которой незамедлительно раздался громкий хохот, от которого пленные вздрогнули и сильнее вжались лбами в стену. По пустому офису прошло эхо.

И что теперь делать? Если бы в этот момент у Павла в руке был пистолет, то впору было бы застрелиться.

– Свободны, – буркнул он и ушел в комнату, как раз попав на сеанс стриптиза, который в этот момент его не очень-то занимал. Достал бутылку коньяка, налил в бокал, отхлебнул и только после этого хмуро спросил: «Будешь?»

Любка, продолжавшая веселиться, от чего все ее тело вздрагивало, и поэтому у нее никак не получалось справиться с застежкой бюстгальтера пятого номера, отрицательно мотнула головой. За дверью раздавались какие-то звуки, но Павел в них больше не вслушивался. Хватит, наигрался в ковбоя. А также в сторожевого пса, пограничника и клоуна.

Любка фыркала, когда ее взгляд падал на его лицо, фыркала и отворачивалась, продолжая при этом одеваться. Причем последнее получалось у нее куда медленнее, чем бывало обычно, но Павел всем своим видом демонстрировал незаинтересованность процессом. Он вдруг подумал, что неплохо бы домой съездить, принять душ и вообще. Кстати, как раз время, пока машин на улицах мало, а то вскоре будет не протолкнуться. А заодно в банк заехать, снять деньги, а то у него совсем мало наличных осталось. Конечно, если ехать, то пить не следовало бы, хотя гаишников он не боялся, он научился тихонько отводить им глаза. Разумеется, это не совсем по правилам, но, насколько он знал, многие маги устраивали себе такого рода поблажки, и не только на дорогах.

Под эти правильные мысли он почти допил коньяк, а Любка почти оделась, когда в дверь негромко постучали.

Посмотрев на компаньоншу, возившуюся с «молнией» на юбке, он пошел к двери, по пути поставив бокал на столик. Открыл и увидел перед собой охранника Вову с очень виноватым и где-то даже испуганным выражением лица. При виде Павла голова у него дернулась, но тем не менее он сумел произнести:

– Там это, с мастером чего-то не то. Может, «Скорую» надо вызвать? Только я подумал, что лучше сначала вам сказать.

Черт! Он совсем забыл, что поставил на мужике обезволивающий блок. Павел выглянул в коридор. Там электрик, или кто он там, сидел на корточках, подпирая спиной стену, и тупо смотрел перед собой. Взгляд Павла опасливо метнулся на ковровое покрытие у его ног. После такой терапии, бывало, и мочевой пузырь расслаблялся. Но, к счастью, тут было сухо.

Делать разблокировку при охраннике не хотелось, поэтому Павел сказал:

– Ладно, ты иди пока. Он скоро отойдет.

Охранник потоптался, но все же спросил:

– Простите. Но чем вы его так?

Вечно это любопытство. Ну и что ему ответить? В таких вещах правда редко идет на пользу, чаще во вред, ибо один более или менее правдивый ответ порождает новые вопросы и так до бесконечности, если сразу это не пресечь. Плавали, знаем. На этот случай имелось несколько заготовок, и Павел воспользовался одной из них: