Наталья Игнатова - Волчья верность

Может, Тир и бросал жребий.

А может, рассудил из каких-то своих соображений. Он же знал их всех – и старогвардейцев и молодежь, – знал так, как они и сами-то себя не знали.

Рыцари Неба, назначенные осуществлять прикрытие от воздушных атак, описывали круги в поисках целей, но орки еще не успели понять, что на них напали. Что нашлись сумасшедшие, сумевшие добраться до стойбища сквозь все преграды, мимо всех защитников, прорвавшиеся сквозь усиленное после вылазки Тира охранение. А пятеро Сорвиголов уже заливали землю внизу горючей смесью, сбрасывали шрапнель, расстреливали мечущихся орков из ШМГ.

Работали.

С Блудницей был только Гуго. Шел ведомым. Сопровождал до цели.

С первого захода они снесли церемониальный шатер – гигантское сооружение, разрисованное наводящими страх узорами. Как Тир и предупреждал, с падением шатра на волю вырвались разъяренные демоны. Падре не увидел их – никто, кажется, не увидел, но почувствовали все. Тир несколько раз повторил им держаться подальше от шатра. Подальше от Блудницы. Духи, Великий Мертвый и вообще все сверхъестественное должны были достаться одному только Гуго.

Каково это – быть сыном демона?

Кабину одного из Сорвиголов залило изнутри грязно-красным. Болид, потеряв управление, бесцельно понесся по прямой, пока не ударился о дерево.

Каково знать, что отец жертвует тобой ради того, чтоб выслужиться перед новым господином?..

Демоны завладевают мыслями! И в небе от них спасения нет!

Падре сначала шепотом выругался и только потом заговорил вслух, атакуя не успевший взлететь шлиссдарк, с которого пытались стрелять по Гуго:

– Бог! Непорочен путь Его, чисто слово Господа; щит Он для всех, уповающих на Него… [12]

Хотелось верить, что это поможет не только христианам. Сорвиголовы – язычники, все, кроме Гуго и Энеро. И Мал с Шагратом – они тоже…

– Ты дал мне щит спасения Твоего, и десница Твоя поддерживает меня, и милость Твоя возвеличивает меня… [13]

Падре не видел, корчатся ли в муках демоны, настигнутые добрым словом, но видел, что оркам не удается организовать эффективное сопротивление.

– Я преследую врагов моих, – орал он, расстреливая оставшиеся на земле машины, – и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их; поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои, ибо Ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восставших на меня. [14]

Великий Мертвый казался чудовищем даже по сравнению со своими измененными подданными. Блудница и Гуго атаковали его снова и снова, но огромный, стремительный, он уклонялся от выстрелов ШМГ. Кажется, это он отдавал приказы демонам.

Двое Рыцарей, в нарушение запланированной тактики, сунулись помочь командиру, но вспахали таранами землю, едва успев развернуться для атаки. Тир ведь предупреждал насчет духов! Дети, олухи, прости господи! Оставьте нелюдя – нелюдям.

Один из непрошеных героев был ранен, второй… Второго Падре перестал чувствовать. И остальные – тоже.

Сорвиголовы выделили пару для прикрытия выжившего Рыцаря.

Гуго сумел прорваться в клинч, увернулся от месящих воздух клинков.

Увернулся?

Фюзеляж его машины лопнул изнутри. И в этот момент таран Блудницы вонзился в спину Великого Мертвого.

Блудница пролетела сквозь орка. Ввинтилась в подброшенное ударом тело и прошла насквозь. Тир умел это. Больше – никто. Раздирать человеческое тело на две части – это игра для демона. Для демона и его живой машины.

Падре казалось, что он слышит хруст костей и рвущейся плоти. Но, конечно, это была иллюзия.

Орки больше не сопротивлялись.

Гуго выбрался из останков болида, сел на землю, но Блудница, стряхивая кровь, как собака стряхивает воду, скользнула к нему. Замерла, ожидая, пока сын хозяина сядет в пилотское кресло.

Старогвардейцы и Сорвиголовы прикрывали Рыцарей, пока те извлекали из болидов тела убитых и помогали раненому. Есть идиоты, утверждающие, что героизм – это глупость. Кто так говорит, – хуже орков. Глупость – это то, что сделали двое, бросившихся на помощь Гуго. Глупость – это то, что не имеет отношения к героизму.

Падре уже присмотрел шлиссдарк, который доставит их всех обратно, но насколько безопасней было бы вернуться домой на своих болидах. Насколько проще в предстоящем разборе полетов было бы обойтись без объяснения таких нелепых младенческих ошибок.

– Хонален, – тихо обронил Риттер. – Они же из Эстремады, ты помнишь? Добыча для демонов.

Пристыдил, солдафон.

Дети, у которых не осталось ничего: ни семей, ни короля, ни родины – эти дети уже не верят в Бога.

Еще не верят.

Что у них есть, кроме неба и друг друга?

Риттер прав, они добыча для демонов, и хорошо, что Риттер видел, хорошо, что Падре видел, как они совершили ошибку. В предстоящем разборе полетов не нужно слишком заострять на этом внимание, а вот Тир должен знать, как уязвимы его ученики. Пусть сделает что-нибудь. Он должен знать, что можно сделать.

И, Господи помоги, что сказать ему теперь? Когда двое его учеников убиты?

Великий Мертвый стал просто мертвым и растерял все величие. Снег подтаял там, где пролилась на него черная кровь, но уже через час снегопад засыпал пятна, а растерзанное тело склевали птицы.

Эта смерть стала переломным моментом войны. Волна орков, уже докатившаяся до границ княжества Сувор, замедлила продвижение, остановилась и начала отступать. Князь был прав – орков насильно удерживали вместе, их тела исковеркали, души изгнали, дух извратили, и сейчас, лишившись божественного покровительства, они потеряли волю к победе. У них осталась лишь безадресная злоба, пожирающая себя самое.

Старогвардейцы, Сорвиголовы и Рыцари Неба сломали войне хребет.

Остановив орков на восточных границах Сувора, объединенные армии перешли в наступление.

В один из метельных дней рефраса, когда ветром сдувало с неба болиды и переворачивало шлиссдарки, стоило лишь пилоту зазеваться, Князь остановил Зверя на входе в ангар.

– Сегодня у тебя другое задание, Волк. Ты сделал свою работу, теперь возвращайся в замок.

– Перестраховываешься?

– Лучше сейчас, чем когда люди решат, что ты больше не нужен. Я знаю, как это выглядит. Но давай обсудим это после войны.

– Ты не знаешь, как это выглядит. – Зверь надел шлем и демонстративно включил портативный шонээ. – Эльрик, меня столько раз использовали, что я в состоянии отличить заботу обо мне от желания поскорей от меня отделаться. Заканчивайте тут сами. Удачи.

– Я приду, как только появится просвет в делах.

– Давай уж, не задерживайся. Меня нельзя надолго оставлять без присмотра.

Они распрощались на этой оптимистической ноте. И уже ночью Зверя теплом и безмятежностью встретил замок на Ничьей земле. Место вне сна и яви, вне мира и Межмирья, место, где не было ни войны, ни опасности, ни новостей.