Виталий Сертаков - Демон и Бродяга

Посоветоваться было не с кем. Ведь из всей семьи он один родился хоер тээшээ ябадалтай, способным служить на две стороны. Черные духи явились к тому, кто умел служить черным силам. Никто другой из ближайших шаманов не был харын удха и не поклонился бы злым онгонам, это точно.

Прибежал мальчик, доложил, что пихтовые жодоо славно разгорелись, место для жертвы расчищено, и гости почти все собрались. Ждут его, сильного шамана.

А кто мог подослать к нему, сильному шаману, свирепых онгонов как раз в утро перед такой важной службой, перед встречей с душами ушедших предков? Так рассуждал Саян, спускаясь по тропке навстречу треску разгоравшихся костров и веселым окликам толпы. Просто так попугать его? Напугать его так, чтобы он не сумел вырваться из оков тела и не сумел сегодня камлать?

Внезапно шаман застыл столбом, так резко, что торопившийся позади мальчик со всего маху налетел ему на спину.

Неужели?..

Неужели сбудется предсказание его ненормального деда, которому на голову в юности свалился с неба горячий камень? Ведь именно дед, по преданиям, за три дня до кончины стал совсем шальной и бормотал, несколько дней подряд бормотал о грядущей войне между светлыми шаманами и самим…

О нет, это имя лучше не произносить!

Саян Тулеев верил в то, чему его в детстве учили отец и дядя. Дядька, хоть был колдуном слабым, памятью обладал потрясающей и сохранял в голове сотни слов, которые другие уже начинали забывать. Отец и дядя учили, что есть духи, именуемые бурханами, ноенами, онгонами, и такие повелители есть у каждого камня, у каждого ручья и скалы. Каждая пылинка этого мира, повторял отец, жива и полна сил! Но над всем этим стотысячным воинством поставлены владетели – эзэны, которые являются настоящими небожителями и управляют всем, что происходит в мире земном.

Если кто-то из тэнгэринов – небожителей недоволен мной, горевал Саян, он мог бы заранее подать знак, как это принято у разумных богов. Тэнгэрины могли бы устроить пожар, или погубить рыбу в ручье, или сделать так, чтобы вся промысловая дичь ушла на север! Но тэнгэрин, подославший утром трех свирепых слуг, не предупреждал о своем недовольстве.

Не означает ли это, что?..

Что зловещих, блуждающих онгонов послал сам повелитель? Повелитель, в существование которого не очень-то хотелось верить. Или кто-то из великих шаманов, которых вроде бы давно не осталось на земле, по крайней мере от Байкала и до низовий Амура…

Тулеев улыбался встречным близким и дальним родственникам, кивал головой, а сам по памяти перебирал имена известных ему эзэнов, повелителей духов.

Богиня Этуген, эзэн богатства и плодородной земли, не могла на него обидеться, ей приносились щедрые жертвы. Грозный эзэн тайги Баян Хангай в прошлом новолунии получил дюжину куньих шкурок, каждую восьмую из выловленных рыб и лучшие части молодого барана! Да он и не мог сердиться, если только позавчера охотники вернулись с богатой добычей! Возле брошенных нерчинских рудников они загнали стало взрослых оленей…

Эзэн огня Сахяадай Ноён… тоже незлобив, помогает по дому, сберегает семейный мир и потомство, женщины его никогда не обходят во время ужина.

Лобсон хан, покровитель вод, был одарен Тулеевым Щедрее прочих, потому что никто не хотел, чтобы повторились времена Большой смерти, когда притоки Амура пересохли, а те, что не обмелели окончательно, несли мерзкую светящуюся жижу, и так продолжалось несколько лет, пока не истощилась военная химия на закрытых полигонах и заводах…

Оставались еще эзэны луны, звезд, облаков, осенних дождей и грозы, но сколько Тулеев ни напрягал память, он не мог припомнить, что хоть раз обошел их своим вниманием. Хранители верхнего и земного миров – все получали регулярную дань и оказывали покровительство улусу. Что же касается нижнего мира…

Тулеев зябко поежился.

Кто же его успел так сильно возненавидеть? Какой-нибудь другой человек, не знакомый с тайнами двух невидимых миров, мог не заметить зловещих фигур в водяном отражении, но у Тулеева не возникло ни малейших сомнений. Он видел их и говорил с ними. В мире ничего не происходит просто так, ничего не видится и не снится без особой причины.

Ему грозила смерть.

…В верхнем мире обитала масса небожителей, на одно перечисление их имен Саян мог бы затратить час. Эзэны снега, грома, смелости и солнца, всего девяносто девять владык, и каждый имел свои капризы и свои привычки. Что же касается мира нижнего, то отец с детства вбил в голову – к грозным эзэнам мира мертвых обращаться нельзя! Попросишь у них милости раз, другой, а потом – навечно станешь должником. Затянут в разговоры, запутают во время камлания, и разум незаметно начнет покидать тебя.

Как это случилось с дедом.

Саян несколько раз вздохнул, отгоняя печальные мысли, и шагнул в круг между кострами, где его радостно и почтительно приветствовала молодежь. Обряд начали сыновья и племянники уважаемого Жамсарана, умершего месяц назад. Они проплатили праздник, надеясь, что сильный шаман выпросит у владетелей подземного царства милостей для души почтенного Жамсарана, и они не будут препятствовать его переходу в верхний мир.

Тулеев подал сигнал к началу праздника.

Люди ждут радости, им нет дела до чужого горя.

Так было, и так будет.

– Я сама разберусь, ты не должен вылезать, – увещевала Варвара, теребя Артура за рукав. – Мы с Лукой туда тихонько проберемся, а там поглядим, как быть.

– И чего вам неймется? – буркнул мортус. – Варенька, сама знаешь, этот Леха Бялко и компания его – хуже шатунов, зверье. Тем паче, недобитки уже побегли доносить, что младшего Бялко заломали. Эх, только патроны на них тратить. Еще машину, не дай бог, поломают…

– Не поломают, – успокоил Коваль. – Мы пойдем в город без машины.

– Слухай, и в кого ты такой бедовый? – изумилась Варвара. – Ну, чисто самурай, мне про них батя рассказывал. Я сама бедовая, но так, чтоб одной против банды…

– Я не бедовый, – засмеялся Коваль. – И один на один с бандой драться не стану. Мы их – партизанскими методами.

Антип повернул коней на проселок. Шины мягко шелестели по ковру из еловых игл. Вдоль дороги, с двух сторон потянулась ржавая колючая проволока.

– Ты пойми, им необходимо показать, кто я такой, – терпеливо втолковывал Коваль. – Тебя они и так знают…

– Ты для них – никто! – огрызнулась девушка. – Мало ли, махать топором там всякий умеет. Ты ж не видал, чо за народец там. А я те скажу – народец гнилой, даром, что казаки. Только казаков там настоящих – кот наплакал, прочие – гниль сплошная, язви их в душу. Мать родную зарежут.

– Это – в точку, – поддакнул Бродяга. – Степану Бялко сто раз говорили, чтоб не принимал в город шваль приблудную. Либо в колодки сразу и в холопы года на два, а там поглядеть, что за человече, можно на поселение пускать али нет?