Виталий Сертаков - Демон и Бродяга

Словно кто-то просыпался.

– Пространственный континиум нестабилен, – произнес вдруг тонкий, до ужаса вредный голосок за пазухой у Артура.

Джинн! Вот ведь, помянешь лихо, оно тут как тут. Коваль вытащил зеркальце, краем глаза поймал остекленевший взгляд Варвары. Она двумя руками сжимала обрез и изо всех сил делала вид, будто говорящие зеркала встречаются ей на каждом шагу. Вот ведь девка! Дюжины грубых мужланов не боится, а зеркальце, связной приборчик, приводит ее в смятение!

Бродяга, в отличие от молодой атаманши, к чудесному двухстороннему зеркальцу отнесся вполне философски. Он вскользь бросил фразу, что, мол, нечисть бывает разных видов, и некоторые из них в быту весьма полезны, скажем, банники или, к примеру, домовые. И напрасно Артур с пеной у рта втолковывал старцу теории устройства вселенной, тот напрочь отказался верить, что разумные бабочки строили космические корабли за тридцать тысяч лет до того, как хомо сапиенс построил первую египетскую пирамиду.

– Ты меня слушаешь? – обиделся Хувайлид. – Я фиксирую нарушение целостности пространства.

– И как это понимать? – Ковалю было немножко смешно разговаривать с зеркалом. Причем джинн из вредности прятался где-то сбоку, за резным серебряным ободком, нарушая все законы отражения и преломления. – Что стряслось с нашим миром в очередной раз?

– Считаю своим долгом предупредить господина, что вы покинули пространство со стандартными физическими параметрами, присущими поверхности этой планеты, – нарочито бодро преподнес джинн.

– О чем болтает твой ручной бес? – забеспокоилась Варвара. – Прикажи ему, чтоб говорил понятно! Он что, пугает тебя?

– И чем нам это грозит? – допрашивал Артур зеркало.

– Да. Нет. Сложно ответить. В планетарных условиях при перемещении объекта с массой, примерно равной массе вашего транспортного средства, с линейной скоростью, равной вашей скорости, каждый метр удаления от условной точки входа в зону искажений приводит к погрешности локального времени в пределах десять в шестой степени…

– А короче можно? – Коваль высунулся из кабины, безуспешно пытаясь рассмотреть позади пресловутую «точку входа». – Мы тут стареем или молодеем?

– Да. Нет. Не стареете. Приведу пример. Локальное растягивание темпоральной координаты в условиях замкнутых контуров космических городов приводит к взрывным искажениям пространства. Летучий народ пользуется данным эффектом для инерционного скольжения в межгалактических коридорах. Применение эффекта в условиях искривленной земной поверхности может теоретически приводить к эффекту двойной черной дыры, иначе говоря…

– Иначе говоря, если не меняется время, то может меняться пространство? – насторожился Артур.

– Да. Нет. Судя по некоторым данным, не меняется относительная скорость времени, но в точке входа образуется кольцевой вихрь, замыкающий…

– Прекрати! – взмолился Коваль, разглядывая в зеркальце собственный затылок. – Какого черта ты со мной говоришь, будто я академик? Скажи проще, и какого черта ты меня не предупредил, что мы влезли в аномальную зону?

– Мы не занимаемся мониторингом поверхности планеты, – сухо изрек джинн и пропал из зеркала.

Он не просто пропал, но словно уменьшил яркость отражения. Теперь одна сторона зеркальца показывала все четко, а над другой словно поработали наждаком.

– Я понимаю, куда клонит твой ручной бес, – помрачнел Бродяга. – Он говорит, что мы можем не выйти отсюда. Это ведь снаружи кажется навроде пузыря. А изнутря-то никакого пузыря нету, век броди по пустой земле, не дозовешься…

– Почему по «пустой земле»?

– Однажды так караван месяца три бродил, – подхватила разговор Варвара. – Ничо, живые выбрались, только лошадей пожрали и вшой обросли. Сказывали, мол, давно уж пора к городу выйти, а нету города, тайга сплошь, и снова прииски. Над шахтами колеса крутятся, огонь серный пыхает, страхота…

– Блуждающие прииски всегда разные, – Бродяга отхлебнул отвара, вытер потрескавшиеся губы. – Бывало, что охотники возвращались, набив карманы каменьями да золотом, а бывало так, что дурачками становились. Иные болтали, мол, видели в тайге рабочий прииск, да каторжан на нем и охрану со старинными винтовками. Иные совсем пропадали, не возвращались больше…

– Я через такие прииски пять раз ходила, – похвасталась Варвара, не отрывая взгляда от коней. – Ничо так, жива, как видишь. А сеструха моя, по роду которая, по батьке, у нее паренек поперся, ага, и усох весь.

– Как это усох? – Коваль напряженно рассматривал зев очередного шурфа. Он почти не сомневался уже, что за ними кто-то крадется. Кенвуд неторопливо катился по узкой улочке, между рядами бараков. Брошенные дома недобро пялились на пришельцев черными квадратами окон. Под колесами чавкали и скрипели темные от дождей и времени сосновые брусья. Иногда брусья глубоко проседали под широкими колесами грузовика, Артуру в такие моменты казалось, что вот-вот придется прыгать, что платформу сейчас засосет, но пока обходилось…

После завалившейся на бок часовни блеснул ручеек, а за ним – снова кочковатые лужки, облепленные серым лишайником. У самого берега ручья лежали мумифицированные трупы двух изюбров.

В висках вибрировала тупая боль подобно застрявшему между оконных стекол оводу.

– Вишь, что я говорил, – указал Бродяга. – Оплела лихоманка, пока за водичкой нагинались.

Кенвуд прогрохотал по дощатому мостику. Туман сгустился еще сильнее, Коваль с трудом различал спины передней пары лошадей. Справа колоссальным спящим медведем надвигался очередной террикон. Из его бурого неровного бока тонкими струйками выбивался вонючий газ. По мере продвижения серой несло все сильнее, казалось, что поблизости курится вулкан.

– Горит… внутрях-то, – прокомментировал старец. – Порой как жахнет, на десять верст разносит.

Над головами истерически задергался бубенчик. Это пулеметчик из задней кабины пытался что-то сообщить.

– Глянь, Варварушка, – заерзал старец, передавая Ковалю рулевое колесо. – А ты сиди, башкой не крути. Варька тут родилась, разберется…

Коваль послушался, но сквозь зеркало заднего вида тут же успел заметить движение. То есть он вначале принял движение за оптический обман, тем более что темнело буквально на глазах. Серые лишайники сливались с облаками лилового тумана, солнце окончательно сдалось, и стало совершенно невозможно оценить расстояния до ближайших крупных ориентиров. Кажется, слева показался недорытый котлован, и на дне его – два насквозь ржавых, уныло опустивших ковши экскаватора. Из темной воды, скопившейся на дне котлована, торчали деревянные сваи, засиженные птицами, похожие на редкие обломки гнилых зубов в старушечьей пасти. От воды несло тлением.