Виталий Сертаков - Демон и Бродяга

Артура пробил пот. Он не сумел бы объяснить, отчего вдруг стало так страшно. Ведь и до того жизнь не была малиной, приходилось ждать неизвестно чего, в неудобной позе, на сыром мху, со скрученными конечностями. Но когда они запели, что-то изменилось принципиально.

Что-то сдвинулось.

– Что, Кузнец, напужался? – Лука закашлялся, попытался улыбнуться, но у него это неважно получилось. Варвара громко стучала зубами, Буба был без сознания. Больше всех повезло Бродяге, он откровенно дрых, пуская слюни.

– Глянь-ка, Кузнец… никак крепость строют…

– Это не крепость.

– А что ж тогда?

– Это могила.

Артур с трудом повернул голову. Шаманы обходили пленников, разделяясь на два живых ручейка, и спускались вниз, к громадной глубокой яме. В яме по-прежнему кипела работа, но бессмысленное перетаскивание грунта опять сменилось ударами ломов. Пока Коваль следил за шаманами, надсмотрщик пригнал откуда-то еще десятка два полуживых, тощих, как смерть, существ и ударами бича заставил их приступить к работе. Несчастные рабы из этой партии выглядели так ужасно, что наверняка не смогли бы поднять тяжелое кайло без дозы наркотика. Их расставили в шеренги вторым фронтом, напротив той бригады, что копошилась внизу, на глубине не меньше трех метров.

– Раз ты Белый царь, так должен нас отсюда вытащить, – рассудительно заметил Лука.

Ковалю совсем не понравились интонации бывшего пулеметчика. Тот словно намекал, что сейчас во всеуслышание огласит имя самого крутого пленника. – Слышь, Белый царь, давай, убей их!

– Заткнись, – посоветовала пулеметчику Варвара.

– А ты мне теперь никто, и рот не затыкай, – ощерился Лука. – Я его святости служил, а не бабе дурной, ясно?

– А я тебя узнал, – подал голос незнакомый пленный, долговязый парень с очковым синяком на вытянутой физиономии. – Ты, ты, девка! Ты же дочка Малиновского, бывшего атамана из Читы, да? Глазам не верю!

– И что с того? – насупилась Варвара. – Я сама атаманша Читы, а ты-то кто?

Парень вместо ответа захохотал, очевидно, травы, подмешанные в водку, не позволяли ему долго сохранять ясность ума. Зато вместо долговязого зашепелявил, забормотал громко молитву один из узкоглазых кряжистых мужиков, одетый в дырявые сапоги и рваную телогрейку, словно погрызенную мышами.

– Варя, что он говорит? Молится? – Артур решил пока не замечать наглого поведения бывшего пулеметчика. Человек от пережитого вполне мог соскочить с катушек.

– Он, это… – Варвара, как ни странно, сохраняла хладнокровие. – А я его как-то видала, ага. Он из нерчинского улуса, большой у них человек, хозяин большой. Мы с ними торговали, дрались пару раз, потом мирились. Ты смотри, что творится, а? Кого эти ироды решили бесам скормить?

– Почему скормить? – настаивал Коваль. – Варя, если ты что-то знаешь, лучше скажи сразу!

Шаманы, тем временем, выстроились в круг справа от грандиозной ямы, запели хором и начали притоптывать. Каждый медленно поднимал левую руку, затем резко ударял о бедро.

– Я его бубубу не шибко разбираю! – Варвара нахмурилась от напряжения. – Вроде снова старая песня. Мужик такое дело говорит… что черные шаманы из брошенных улусов хотят разбудить истребителя людей. И для того им нужны сердца смелых. Им надо сердца, чтобы… нет, не понимаю…

Лука захихикал с закрытыми глазами. Буба молчал, склонившись набок. Бродяга проснулся, повел вокруг себя осоловевшими глазами и снова захрапел.

– Слушайте меня. Если ко мне подойдут вплотную, вероятно, я сумею задержать одного или двоих, – тихо начал Артур. – Я прикажу разрезать веревки, затем развяжу Варвару, но надо быстро…

– Они не подойдут, Кузнец, – зло выговорил Лука. – Ни к тебе, ни ко мне не придут. Разве ты не знаешь, зачем им сердца? Эх ты, какой же ты царь?

Шаманы вскрыли могильник. Оттуда никто не вылез, не полыхнуло пламя, не произошло пока ничего чудесного.

Но словно вынули пробку из бутыли с крепкой месячной брагой. Терпкий, застойный дух разлился в воздухе. Внезапно стало понятно и объяснимо присутствие такого большого числа ровно обтесанных камней. На темном срезе сырой земли стали видны слои этих плотно пригнанных булыжников, которые выполняли роль накатов и, очевидно, великолепно защищали сердцевину траншеи от воды. Рабочие как раз общими усилиями пробили дыру и принялись вытаскивать камень за камнем. Вероятно, они добрались до последнего слоя. Надсмотрщик что-то выкрикнул, работа остановилась. Трое с черными лицами, звеня бубенцами, спустились в яму. Рабочих оттеснили кнутами, те подвинулись и стояли покорно, точно выключенные из сети роботы. Это, конечно же, были не роботы, а живые люди – Артур видел, как вздымаются их ребра, как стекает пот по коже, оставляя грязные дорожки.

– Что они там делают?

– Никак клад отрыли?

«Нет, это не клад, – подумал Коваль. – Это могильник, очень своеобразный, если не сказать больше… Похоже, эта могилка даст фору гробницам египтян… Кто же такой этот истребитель? Что за очередная сказка?..»

Четверо с черными лицами приняли у рабов инструменты и сами взялись за работу. Кто-то отдал команду, Артур никак не мог определить этого главного, чтобы впоследствии прикончить его первым. Зазвенели кандалы, и «каторжан» вообще убрали из поля зрения. Зато, помимо ряженых колдунов, вокруг загадочной траншеи выстроились очень странные молодые люди. В одинаковых светлых рубахах на голое тело, раскрашенных алыми пятнами, босые и стриженные наголо. Очевидно, до того они прятались в землянке, а тут прибежали рысцой и построились шустро, спинами к центру и выставленными вперед оголенными кинжалами наружу. Впереди босоногих бежала старая сгорбленная шаманка и вела за руку первого юношу. Коваль сначала не обратил внимания на некоторые странности этой новой группы, пока ближайший парень не оказался от него в трех метрах.

Он был слеп.

Они все были слепы, причем слепы, скорее всего, от рождения. Но вместо внимания и настороженности, присущей слепым, их желтоватые скуластые физиономии олицетворяли абсолютное спокойствие. Каждый замер там, где его поставила старуха, босиком на острых камнях или в мокром мху. Каждый выставил впереди себя саблю, только это были не сабли.

Артур в походах навидался немало холодного оружия. Этим оружием драться с человеком, вооруженным обычной саблей, не стоило. Слишком широкое лезвие, закаленное особым методом, с прорезью по центру, с утяжелением на острие, покрытое бугорками вроде…

Вроде азбуки для слепых!

Только вот зачем слепым читать то, что написано на оружии?

Вдруг стало темнее. Артур искал причину на небе, но, видимо, глаза его обманывали. Темнота поднималась снизу, из разверстого рта могилы. Три или четыре бубна выводили нелепый, скомканный ритм, но самих музыкантов со своего места Коваль пока не видел. Мужики в траншее прекратили копать в глубину и принялись расширять ступени, сделанные ранее. Камни на их пути вниз закончились, теперь «археологи» передавали по цепочке ведра с глинистой землей и сбрасывали содержимое ведер за пределами траншеи. Две кучи по обеим сторонам раскопок росли очень быстро.