Виктор Тюрин - Полигон богов

Зрители криками приветствовали храбрость и благородство победителя. У меня же относительно этой схватки было особое мнение.

“Кого он хочет обмануть? Ваня – это же машина смерти! Поединок должен был закончиться в первую минуту. Кому он очки втирает?! Повезло этому графу, что он имеет такую дочку. И попробуйте уверить меня в обратном. Плюну, ей-богу, плюну в физию. Эх, Ваня! Рыцарь – железное сердце. На кого ты меня покидаешь? Похоже, он собирается переметнуться в лагерь влюбленных. А я останусь в гордом одиночестве”.

Дальше начиналась самая интересная часть сегодняшнего турнирного дня. Рыцари стали скапливаться группами у противоположных ворот. Возле каждой группы был вбит в землю кол со щитом. Один щит был красный, другой синий. Задача каждой группы – не дать противнику добраться до щита. Рыцари держали в руках щиты того цвета, который они защищали.

Каждая группа насчитывала по десять человек. Ваня вышел с оружием, которое я видел у него впервые. Это был боевой топор. Щит у него был красного цвета. Рыцарей красного щита возглавлял сам хозяин турнира. Из знакомых мне рыцарей среди “красных” был граф де Альберт. Со стороны противников выделялся гигантским ростом и мощным телосложением герцог фон Красико. Он был вооружен огромной дубиной, перехваченной металлическими кольцами и утыканной шипами. Стоящий рядом с ним рыцарь привлек мое внимание тем, что имел необычное оружие, что-то наподобие молота.

Прозвучал рог. Рыцари выстроились в две шеренги и двинулись вперед со всей быстротой, какую им могли позволить тяжелые доспехи, и сошлись в середине арены. Раздался резкий лязг металла, будто заработала большая кузница. В воздухе замелькали мечи и топоры, удары с большим искусством парировались или смягчались щитами. Группе “красных” не повезло сразу. Один из рыцарей неудачно отступил, поскользнулся и упал. Любое падение считается поражением. Освободившийся от противника рыцарь “синих” тут же пришел на помощь своему соседу, и еще один “красный” выбыл из схватки.

“Да что это такое?! Наших бьют! Вдвоем на одного! Куда судья смотрит?! – Удачный удар дубины герцога был сведен на нет отличной атакой Вани. Молодец Ваня! Три – один! Двойной удар молота и дубины бросил на землю еще одного “красного”. Вот герцог дает, так и лупит своей дубиной! Меч графа де Альберта восстанавливает разрыв. Молодец граф! Счет стал четыре – два. Эх, поздновато. Раньше надо было махать мечами! Ну а что сейчас? Команды уходят на перекур. Прямо как у Лермонтова: “Рука бойца колоть устала”.

Схватка длилась не более двадцати минут, но бойцы уже устали. Тяжелые доспехи сделали свое дело. Рыцари остановились, переводя дух

“Синие” решили восстановить силы перед решительной атакой. Они перебрасывались репликами, уверенные, что эта атака будет последней. А шестеро “красных” стали плотной стеной, загораживая столб со щитом, и ощетинились оружием. Они были готовы отразить любой натиск.

Доспехи почти всех рыцарей были помяты, щиты покорежены, а кое у кого сквозь дыры в доспехах текла кровь, собираясь в лужицы под ногами. Народ замер в ожидании развязки. Кажется, все предрешено, еще одно усилие – и шит “красных” слетит со столба. Вот герцог поднял руку, чтобы дать сигнал к началу атаки… Но что это?! “Синие” уже были готовы к рывку… как вдруг произошло то, чего никто не ожидал. Ваня одним прыжком подскочил к “синим”. Лезвие топора очертило широкий полукруг и врезалось в подставленный щит. Удар оказался такой силы, что рыцарь с молотом, щит которого ударил Ваня, был сбит с ног и покатился по земле, выронив и молот, и искореженный щит.

Перепрыгнув через него и проскочив в образовавшийся в шеренге противников разрыв, Иван помчался к синему щиту.

Все получилось так мгновенно, что все замерли. Рыцари и дамы, ремесленники и крестьяне – все в изумлении смотрели, что происходит на арене.

Единственный, кто не растерялся, был герцог. Видя, как у него из-под носа уводят победу, он взревел и изо всей силы бросил в Ваню свою дубину. Народ затаил дыхание. Наступила такая тишина, что стало слышно, как поют за рекой птицы.

Не знаю, как это Ване удалось, но он мгновенно обернулся, отбросил топор и на лету схватил дубину. Потом в два прыжка добежал до синего флага и сбил его на землю дубиной герцога.

Народ заревел от восторга. На трибунах и на арене рыцари салютовали Ване мечами. Еще не было такого, чтобы один человек на глазах у всех явное поражение превратил в победу.

Рыцарь и крестьянин, горожанка и знатная дама– все как один, слившись в едином восторженном порыве, хором кричали:

– Да здравствует рыцарь красного щита!

Вечером этого же дня у меня состоялось два разговора.

Я только закончил переодеваться к ужину, как в комнату вошел Шах. Он присел к столу, налил себе стакан вина и стал медленно его потягивать, поглядывая на меня. Его приход не был для меня неожиданностью. Я ожидал этого разговора, но сейчас не был к нему готов, поэтому он застал меня врасплох.

Я подумал, что он пришел оправдаться передо мной. Дескать, эта пытка в лесу нужна была для пользы общего дела и тому подобное.

Но он сидел спокойный и уверенный в себе, и я разозлился. По-моему, все должно было бы быть наоборот. Не выдержав молчания, я встал напротив Шаха и резко спросил:

– Что, интересно было пытать этого солдата? Тебе это в удовольствие?

– Нет. Ты, не прав. Просто я привык доводить любое дело до конца. Без этой привычки я бы не выжил. Я жестокий человек. Но эта жестокость обусловлена моей работы, а не моим характером. Мы начали войну против серых, и нам надо все знать о противнике. Может, в вашем мире легче добываются сведения, но в моем других способов нет. Война есть война, и каждый знает, на что идет. Расскажи он обо всем сразу, он бы умер легкой смертью. Теперь мы знаем точно, что наемников наняли серые и других врагов у нас нет.

Его глаза внимательно и цепко смотрели на меня. Жесткий и сухой голос, чеканные фразы резали мой слух. Еще бы! Он говорил правду. А когда тебе говорят правду, особенно неприятную, она всегда режет слух.

“Кто я такой, чтобы судить его? А если бы я был взращен убийцей, а не он, что тогда? Поставь себя на его место! Как оно тебе, не жмет?! Он понимает, что копается в дерьме, ему это противно. Но он делает свое дело! А ты вместо того, чтобы хоть как-то помочь ему, пытаешься его лицом в это дерьмо сунуть. Но так не может быть, чтобы все были хорошие! Будем пытать, убивать для пользы дела! А как же моя шутка с головами серых? По-моему, я погорячился! Не обо всем подумал! Он, в принципе, неплохой парень. Он мне не один раз жизнь спасал, а я его в прокрустово ложе своей морали впихиваю. Живет он здесь! А ты здесь только проездом! Понял, балда? Как бы ему это все сказать?”